Статьи

«Как черта выставить дураком» — это, по собственному признанию Гоголя, было главною мыслью всей его жизни и творчества. «Уже с давних пор я только и хлопочу о том, чтобы после моего сочинения насмеялся вволю человек над чертом» (Письмо Шевыреву из Неаполя от 27 апреля 1847 года).

В религиозном понимании Гоголя черт есть мистическая сущность и реальное существо, в котором сосредоточилось отрицание Бога, вечное зло. Гоголь как художник при свете смеха исследует природу этой мистической сущности; как человек — оружием смеха борется с этим реальным существом: смех Гоголя — борьба человека с чертом.

Беседа с профессором, доктором философских наук В. А. Коваленко

 — Уважаемый Валерий Александрович, как талантливые стихи отличить от графоманских?

 — Здесь многое зависит от литературного направления, которому принадлежит автор стихов. Нельзя использовать одни и те же критерии (т. е. средства) оценки к стихам, скажем, Д.Хармса, С.Есенина, В.Брюсова и О.Мандельштама. Хотя можно говорить об условно единых требованиях, предъявляемых профессиональности их творений. Главнейшими такими требованиями (или триединым Требованием с большой буквы) я считаю единство (гармонии) сразу трех гармоний: музыкально-фонетической, эмоционально-экспрессивной и содержательно-смысловой.

С известной православной писательницей Наталией Сухининой я познакомился в Кирове на Трифоновских чтениях. Наталию Евгеньевну пригласили на встречу с читателями, пожелавшими воочию лицезреть автора и побеседовать с ним. Московскую гостью поразили скромность и искренность, с которой к ней обращались вятские люди. Эти вопросы и позволили мне определить, что более всего интересует православного человека в жизни и творчестве православного литератора: жизненный путь, путь к Богу, судьбы героев произведений… Об этом и читайте в этом её рассказе.

Всякий поэт — священнослужитель. Он ищет связи с неведомым, принимает тяжесть мира и разделяет его боль. У Яна Твардовского — поэта, который в 33 года стал священником, — это единство особенно крепко и гармонично. Ему, выпускнику естественно-математической гимназии, университетскому филологу, солдату Армии Крайовой, путь указала война: на фоне горя теряло смысл все, кроме веры. Таким, как он, нет покоя. «Господи я не достоин сна» — он просит бессонницы, чтобы больше успеть. Поэзия Твардовского созвучна его деятельной человечности. Он — воин-добротворец, ратник божий.

Сразу после рукоположения Твардовский был законоучителем в школе для детей-инвалидов — физически обделенных, но духовно зрячих. Его испытующий взгляд — это и взгляд ребенка. Есть у Твардовского книга стихов, иллюстрированная детскими рисунками. И эти картинки — более чем впопад. Он ведь и сам «верит Богу как дитя». И сам, как дитя, изумлен и восхищен чудом жизни, доверчиво благодарен необъятному миру.

ФРАГМЕНТЫ

Писатель по природе своей существо кабинетное. Ему нужен собственный угол, четыре стены, пусть не чердаке, пусть с узким, как в голубятне, окном, ему нужен стол, устойчиво стоящий на ножках, нужен стул, способный выдержать тяжесть его тела. Но если при том писатель не является убежденным аскетом, ему трудно удовольствоваться только этим. (…) Можно различить два основных типа писателей. Один тип — это писатели, для которых их труд — страсть, привычка, жизненная необходимость, и они отдаются ему систематически, в определенные часы дня и ночи. Такие писатели — адепты апеллесова принципа nulla dies sine inea — ни дня без строчки (у Золя это изречение было выписано над камином в его рабочем кабинете). Антони Троллоп ежедневно писал назначенное количество слов и выполнял это с добросовестностью, приобретенной за тридцатилетнюю практику почтового чиновника. Метерлинк каждый день в один и тот же час садился за письменный стол и вставал из-за него до обеда, даже если ему и не удавалось написать ни единой фразы. Писатели этого типа должны заботиться об удобном рабочем месте.

На I Всесоюзном съезде советских писателей тов. А.А.Жданов сказал: «Товарищ Сталин назвал наших писателей инженерами человеческих душ. Что это значит?… Быть инженером человеческих душ — это значит активно бороться за культуру языка, за качество произведений». И в чем т. Выхин не прав? Для того чтобы инженер овладел профессией, он должен много учиться и не один год посвятить практике, а нужно ли учиться человеку, избравшему литературную стезю?

К 55-летию со дня кончины Бориса Александровича Садовского

На поэтическом Олимпе Серебряного века имя Бориса Садовского никогда не звучало слишком громко, и на лавры куда более успешных и знаменитых современников-поэтов он не претендовал. Поэт, прозаик, драматург и литературный критик, Садовской, написавший сравнительно не так уж и много, своё особенное место в истории русской литературы первой половины ХХ века занимает, тем не менее, по праву.

Борис Александрович Садовской (настоящая его фамилия — Садовский), потомственный дворянин, родился 10/23 февраля 1881 г. в г. Ардатове Нижегородской губернии в семье инспектора Удельной конторы. После окончания гимназии в 1902 г. последовали годы учёбы на историко-филологическом факультете Московского университета.

Печататься Борис Садовской начал в 1901 г. Вскоре состоялось его знакомство с Валерием Брюсовым, благодаря которому начинающий талантливый автор постепенно вошёл в литературную среду Москвы и Санкт-Петербурга. Садовской начал сотрудничать как поэт и критик с известнейшими журналами начала столетия; его печатали «Весы», «Аполлон», «Золотое руно», «Северные записки»…

У меня недавно появилась новая любимая поэтесса — Аня Логвинова. «Только я на интервью ужасно туплю!» — призналась Аня накануне встречи. Я ей не поверил и правильно сделал. Это было такое очаровательное порхание, которое бумага не держит, и диктофонная расшифровка только отдаленно намекает на то, о чем шла у нас речь, как солнышко в феврале намекает о приходе весны.

— Ты выросла в Москве, но у меня твои стихи нисколько не ассоциируются с современной столицей — слишком дружелюбные и симпатичные. Они по духу скорее откуда-то из шестидесятых, из «Я шагаю по Москве» или «Питер FM».

— Если честно, я очень люблю современную Москву. И большинство моих стихотворений как раз про нее. Детей, конечно, лучше растить в деревне, я редко выбираюсь в Москву, но даже к зубному на Пресню съездить — все равно благодать.

Лекция для литературной студии

Что нужно для того, чтобы быть писателем?

Прежде и после всего нужен талант, и не о чем здесь беседовать, и не о чем читать лекций. Нельзя научиться стать писателем-художником, — нужно им родиться. Poetae non fiunt, sed nascuntur, — поэтами не делаются, — поэтами рождаются.

Это, конечно, верно. Прежде всего нужен талант. Но талант сам по себе, это только семя благородного, прекрасного растения. Чтобы пышно развиваться, чтобы дать яркие, благоухающие цветы, для него необходим целый ряд благоприятных условий.

В первую очередь нужны подходящие внешние условия. Если вы оглянетесь на блестящую русскую литературу XIX столетия, справедливо вызывающую удивление и восторг всего мира, то увидите, что вся она создана почти исключительно тонким верхним слоем русского народа, — дворянством и буржуазной интеллигенцией.

Родился в 1769 в Москве. Учился молодой Крылов мало и бессистемно. Ему шел десятый год, когда умер отец, Андрей Прохорович, бывший в тот момент мелким чиновником в Твери. Андрей Крылов «наукам не учился», но очень любил читать и привил свою любовь сыну. Он сам выучил мальчика чтению и письму и оставил ему в наследство сундук книг. Дальнейшее образование Крылов получил благодаря покровительству писателя Николая Александровича Львова, прочитавшего стихи юного поэта. В юности много жил в доме у Львова, учился вместе с его детьми, и просто слушал разговоры литераторов и художников, приходивших в гости. Недостатки отрывочного образования сказывались впоследствии — так, Крылов всегда был слаб в орфографии, но известно, что с годами приобрел достаточно прочные знания и широкий кругозор, научился играть на скрипке и говорить по-итальянски.

Выражение: он человек, к делам не способный! он поэт! реже слышится, благодаря успехам просвещения, которое если не совершенно еще господствует, то по крайней мере довольно обжилось, чтобы налагать иногда совестное молчание на уста своих противников. Блестящими опытами доказано (и нужны ли были тому доказательства?), что любовь к изящному, утонченное образование ума, сила и свежесть чувства, склонность к занятиям возвышенным, искусство мыслить и изъясняться правильно на языке природном и другие душевные и умственные принадлежности писателя не вредят здравому рассудку, твердости в правилах, чистоте совести, быстроте и точности соображений и горячему усердию к пользе общественной, требуемым от государственного человека.

Я взял название своей статьи из стихотворения, которым начинается последний прижизненный сборник Бориса Чичибабина, «Цветение картошки».

Взрослым так и не став, покажусь-ка я белой вороной.
Если строить свой храм — так уж, видимо, не на крови.
С той поры, как живу на земле неодухотворенной,
я на ней прохожу одиночную школу любви.

Школа началась в лагерях, продолжалась на бурных поэтических вечерах 60-х годов, ушла из литературы вместе с оттепелью,— и все это была школа любви. После недолгого торжества в прямом эфире перестройки, после горечи похмелья Борис Чичибабин оставляет нам эти слова как самое последнее, самое главное, что он сказал, что через него сказалось:

В этой школе, поди, классов сто, а возможно, и больше.
Но последнего нет, как у вечности нету конца...

Чичибабин (наст.фамилия Полушин) Борис Алексеевич.
(9.01.1923 г., г. Кременчуг — 15.12.1994 г., г. Харьков, Украина) — русский поэт.

Вся его жизнь прошла на Украине, за исключением 5 лет ГУЛАГа. В 1940 г. окончил школу и поступил на исторический факультет ХГУ. Война прервала учебу, и с 1942 по 1945гг. Чичибабин проходил воинскую службу в Закавказском военном округе. В 1945 г. демобилизовался и поступил на филологический факультет Харьковского университета. Сдавал экзамены за 1 и 2 курс, но в июне 1946 г. был арестован в Харькове, отправлен на Лубянку в Москву, а оттуда (через Лефортовскую тюрьму) в Вятлаг (Кировская область, Россия). Освобожденный в 1951 г., зарабатывал на жизнь случайными работами, пока не окончил в 1953 г. бухгалтерские курсы. До 1962 г. работал бухгалтером.

Есть поэты, которые поражают нас мужеством и трагедийной высотой своей мысли, самоубийственной го­товностью встречаться лицом к лицу с «проклятыми вопроса­ми» Бытия, очертя голову бросаться в его шек­спировские, достоевские бездны.

Другие, захватывая нас своим фламандским жизнелюбием, как бы приглашают упиваться радостной игрой красок, линий, объемов, звуков, запахов, вкусовых и осязательных ощущений, зовут нас разделить этот праздник, который всегда с ними.

Третьи завораживают музыкой речи, ее магическими изворотами, перепадами, ее колдовской пластикой.

Четвертые прямо обращаются к нашему гражданскому чувству, логически безупречно, эмоционально сильно формулируя то, что наболело в нас, давит на нашу совесть, подступает к горлу, хочет обрести характер жеста, лозунга, призыва к действию.

И, наконец, пятые пленяют свободой и легкостью дыхания, тем блистательным, искрометным легкомыслием, в котором мудрости больше, чем в иных прославленных философских трактатах.