«Яко сын мой сей мертв бе и оживе: изгибл бе, и обретеся…»
Притча о блудном сыне. (Лк. 15, 24)
Младший сын, недоверчиво и воровато оглядываясь на людей, жадно ел, ломая руками куски мяса теленка, алчно впихивая их себе в рот. Ошметки еды летели от его рта в разные стороны. Жирные руки вытирал он о края своей новой одежды, только что выданной торжественно перед трапезой отцом вместо жалких рубищ, в которых он вернулся ни с чем в дом свой…
Несколько историй и заметок из жизни поэта...
Среди лилий я урод. Мое низкорослое тело напитано жидкостью и часто-густо покрыто колючками. Проще говоря, я толстый, маленький и колючий.
Почему, собственно, говорю о себе как о мужском роде? Да, меня называют кактусом, то есть по названию определили как мужской, но я - женского рода. Я умею цвести. И цветы мои прекрасны. Правда, цвету не всегда, не в определенное время — только, когда почувствую... Именно это «почувствую» является тем последним ничтожным, но весомым аргументом, который перетягивает чашу весов на женскую, если так можно выразиться, половину.
Когда-то я была удивительно нежным благоуханным созданием — райским творением. И без колючек: не от кого было защищаться или к чему-то приспосабливаться. Но потом... Ах, что о прошлом...
Отрывки из книжки для маленьких
Отец Гавриил и мы
Тбилиси — город старинный, в истории Грузии славный. Сколько широк он радушием, столько же улочками узок. Вьются они, пересекаются. То сойдутся, то разбегутся. На одну такую улочку-перекладинку приезжал отец Гавриил.
Войдёт в дом, детей духовных внимательно выслушает, поговорит с ними, и снова — в путь.
Но раз случилось ему задержаться на ночь.
С самого утра опять заструилась беседа. После неё можно бы и отдохнуть, да ветер-шалун влетел в окошко и принёс детские голоса. Батюшка улыбнулся и поскорее спустился вниз.
Ребятишки играли на улице.
И он с ними заговорил. Долго беседовали, — пришлось даже стул попросить.
Картина такая:
Правый Суд свершился.
Одесную - сонм святых.
Ошуюю - церковные осужденные. Все, кто там был некогда в сане: фарисеи-лицемеры. крепостники-салтычихи, педофилы-мздоимцы-бюрократы, алкоголики-самоубийцы, псы нелающие, бредящие лёжа; окружены конвоем, кто вопит, кто хрипит, кто проклинает, кто скрежетаху зубом своим, подвигаются толпой к яме, на дне ямы - езеро огненное с червем неусыпающим, ссыпаются в неумолимое.
Тут из сонма святых : "Погодите!... Минуточку!.."
Бывает так, сюжет не новый:
Средь жёлтых –
вдруг цветок лиловый.
Укоры только слышит он:
– Ты красный?
Ужас! Моветон!
(на фото – тюльпаны в парке Горького, 9 июня)
Лицо его закрыто капюшоном,
Звон колокольчика при каждом шаге…
Среди людей — изгой он, прокажённый;
Нести до гроба крест сей бедолаге.
Под безобразной маской недвижимой —
Душа, достойная, возможно, наказанья;
А может быть, он — просто одержимый
Иль праведник под спудом испытанья…
— Я не буду вашим винтиком! — сказал шуруп директору завода. В воображении. Он много раз представлял себе этот бунт, когда стоит лишь одному начать бороться за право быть настоящим, цельным — быть собой, и тут же подхватят другие.
Его не устраивала участь бессознательных собратьев, которые безропотно вертелись в руках сборщиков под насильственным воздействием ключей и отвёрток.
И так случилось (мечты всегда сбываются), что шуруп выпал из ящика, когда его перевозили из цеха в цех. Он валялся, закатившись в какой-то дальний угол, и никому не был нужен.
Сначала шуруп радовался, что удалось избежать участи быть насильно встроенным в какие-то ненужные ему отношения, однако со временем загрустил, поржавел.
— Диалектика жизни такова, — говорил себе никому не нужный шуруп, стараясь по-философски относиться к своей участи. Он уже начинал сомневаться в своем выборе и в себе.
— Может я вовсе не шуруп? — думал он. — А кто же тогда?
Скажу одну притчу о красоте.
К одному старцу мать привела маленького мальчика и сказала, что тот хочет услышать от него главный вопрос.
Старец и спрашивает у дитяти: «Как ты думаешь, что такое красота?»
Мальчик заплакал и убежал.
На второй день старец задает тот же вопрос малышу: «Деточка, скажи мне, что такое красота?».
Мальчик засмеялся и убежал.
Нас окружают лица
Гордые. Крик синиц.
Ветер, туман и пицца,
Свитер и пара спиц.
Это сентябрь. А листья
Все еще носят цвет
Зелени. Осень свистнет
Шёпотом вслед листве.
Думаю, вот бы выйти
С песней во двор пустот,
Там паутинок нити
Множились сто на сто.
Кровь холодела смехом,
Глупо смеяться так,
Меряя злобы вехи,
Точно земной пустяк.
К Виноградарю на поклон —
засыхающая лоза:
— Не отбрасывай, Отче, вон,
ещё теплится сок-слеза…
Знаю, видела: сотни лоз,
засыхающих без плода,
отсекались огнями гроз
от Лозы Твоей навсегда.
Не отбрасывай, но прости.
Я с любовию обовью,
чтоб неплодною не расти,
Лозу истинную Твою.
В согласии и мире тридцать лет
Живут супруги счастливо без бед.
В сам юбилей, проснувшись, как обычно,
Жена готовит завтрак, и привычно,
Разрезав хле́бец вдоль и смазав маслом,
Верхушку мягкую даёт супругу с лаской.
Но тут лукавый руку придержал,
И мысль напала, как под хвост вожжа:
«Все тридцать лет я уступала тайно
Любимый мякиш, как своё признанье
Его заслуг пред домом и детьми,
И в доказательство своей любви.
Была всегда я верною женой,
Подругой и хозяйкой неплохой!
Хоть в этот юбилейный день, с утра
Могу кусок получше съесть сама?!»
Подумав так, на блюдце корку с маслом
Впервые мужу положила властно.
Заметив в ритуале измененье
Супруга охватило вдруг волненье:
Пришёл к Сократу в гости брат — сосед,
Спешил поведать, как их друг «судачил»,
Сократ не вспыхнул яростью в ответ,
А улыбнувшись, брата озадачил —
На стол, три сита молча, положил.
Сосед с сарказмом — «А причём здесь сито?»
— «ТЫ в сито ПРАВДЫ все слова сложи
Просей их, как муку, и будем квиты.
У девочки летала душа и делала саму девочку легкой и воздушной. Девочка думала стихами и сочиняла сказки своему благодарному слушателю: младшему брату. Сочинив очередную сказку, она начинала рассказывать другую. Как-то мама невзначай услышала сказки дочери и решила: «Здорово, что девочка сочиняет сказки, значит, будет писать стихи — ведь душа у нее летает». Но мама была всегда очень занята — ее ждали на работе разные дела, и ей некогда было заниматься девочкой, и думать о том, что у ее дочери — летает душа.
Стоял он в храме — честный фарисей,
Молился пылко, к Богу возносился,
Благодарил, что не такой злодей,
Как мытарь, что у входа притаился.
Всегда и всюду он благочестив,
Молитва на устах и днём и ночью,
Не держит зла, со всеми он учтив,
Закон по букве исполняет точно.
«Не то, что мытарь тот! Не дай-то Бог,
Похожим быть на этого злодея!!!
Спасибо, Господи, что я всегда готов
Подать пример, достойный фарисея!»
Как-то Мастер решил смастерить музыкальные инструменты. Они получились очень разные. Кто-то большой, кто-то — маленький. Кто-то изящен, а кто-то пузат. Один — блестящ, другой — не очень.
Когда клей высох и краска впиталась в дерево, Мастер вдохнул в каждый инструмент свою музыку — неповторимую и прекрасную мелодию. Тонко заплакала скрипка, нежным ручейком полилась песня флейты, спокойно и широко разлился напев фортепиано.
Инструменты ожили и заговорили друг с другом и со своим Мастером. Оркестром звучала их музыка, где каждый голос вливался в другой, обогащая и углубляя общее пение.
Был шторм, бушевала стихия,
И волны, пускаясь в забег,
Рыбёшек и звёзды морские
Бросали в погибель на брег.
Всё стихло. Вдоль моря гуляя,
Любуясь закатной волной,
Я вижу девчушку. Босая
Бросает звезду за звездой.
«Зачем же ты делаешь это?
Их много, а близится ночь,
Не в силах и до рассвета
Им всем ты, малютка, помочь!»
Упал в пустой колодец старенький осёл,
И ну кричать со дна, взяв громче ноту,
Хозяин, выхода не видя, предпочёл
Убить двух зайцев, закопав заботу.
Осёл уж старый, нету в нём цены,
Колодец без воды и новый нужен.
Позвал соседей и комки земли
На бедного осла летят снаружи.
Испуганный осёл, предвидя свой конец,
Истошно заорал, но... бесполезно!
Ведь люди те в жестокости сердец
Не слушали ослиный крик из бездны.
Когда я не могу заснуть, я накидываю на плечи теплый платок и иду на улицу. Я сажусь рядом с домом на деревянную скамеечку и просто сижу, глядя на звезды.
Каждую ночь я вижу что-то новое: маленькую падающую звезду, голубую комету или танец Млечного Пути. Я ни о чем важном не размышляю, а просто сижу и наблюдаю за небом. И тогда в моей голове рождаются разные истории. Их мне нашептывает ветер, освещает луна или поют звезды.
Обычно — это волшебные сказки, которые на утро я с удовольствием рассказываю детям.
СКАЗ О БОГАТСТВЕ
Раньше человек был очень богат — ведь ему принадлежал весь мир.
Утром для человека всходило солнце, даря ему свой золотой свет и тепло. И роса блестела бриллиантами на каждой травинке. Ночью же серебром светила луна и мерцали тысячи драгоценных огоньков звезд.
Человек глядел на своё сокровище, и был счастлив просто от того, что он живет на этом свете.
Но однажды человек подумал:
«Конечно, солнце, луна, звезды — это прекрасно. Но что они мне? Ведь я не могу их сосчитать! Я не могу их потрогать. Взять в руки. Они одинаково светят как мне, человеку, так и лесным зверям и птицам небесным».
