Паломничество

Пограничье

«Поезжай дорогой на Аммохосто. За поворотом увидишь мой монастырек на пригорке»[1] ― так в одном из видений описал преподобный путь к своей обители. Той же дорогой едем и мы.

Окрестность, издавна собранная под заступничество святого Кендея Кипрского волниста, там и тут разбросаны пригорки и села.  Граница вдоль захваченной турками земли  разрезает ее пополам: по левую руку, сколько хватает глаз, ― развалины мирных сельских домишек, справа, где колосятся дикие злаки, — обитель-крепость, в белых стенах, меж вышек враждебных сторон. Надпись у ржавой рабицы предупреждает: «Турция рядом. Вход воспрещен».

Села святого: Авгору, Айа Триада, Ахна, Лиопетри, Дериния, Пилиа, Оморфита и другие. Всякий здесь сызмальства как на ладони, о болезнях и исцелениях узнают сразу, и каждая весть о чуде западает в сердце.

Местечковость ― особая черта святости кипрской. Угодники Божии веками собирают селенья и души вокруг себя, и время − любви не преграда. Преподобный Кендей в Духе издавна связан с окрестными поселянами воедино. Те, чьи предки обивали порог пустыннической кельи, теперь так же спешат в обитель в горе и радости. Что случись ― в простоте сердца зовут родного угодника, бегут в монастырь. Святой помогает, словно кокош, собирая под крылья птенцов.

Рассказы о чудесах бережно сохраняются и передаются из уст в уста.

***

 «Я Георгий, живу в селе Айа Триада[2]. Во время сбора оливок ветка подломилась и я рухнул вниз. Позвоночник повредился в четырех местах. С земли пришлось поднимать меня на листе железа. Я исходил криком от боли.

Отвезли меня в Аммохосто. Турецкий врач только руками развел: «Надо ехать в Афины». Но где взять мне такие деньги? Я плакал, умолял святого Кендея, чтобы он все исправил. И вот я как будто уснул, а преподобный пришел и спросил:

— Что зовешь меня, чего хочешь?

Я рассказал о своих страданиях, а он говорит:

— Когда проснешься, больше не заболит, все станет, как прежде.

И точно: пробудившись, я чувствовал себя хорошо.

Пошел я выписываться к турецкому врачу, а он отказывался верить, что я и есть тот самый больной.  Но наконец, вручил мне выписку и признал: совершилось чудо.

И вот я сегодня[3] и пришел в монастырь поставить святому свечу, поблагодарить за то, что меня исцелил. Буду славить его, пока жив»[4].

Некий хиппи сказал литературному критику Анне Наринской на концерте Пинк Флойд в Москве:

«Знаешь, я раньше слушал их музыку на кассетах, но не был уверен, что они существуют на самом деле. А теперь вижу – они существуют. И даже – в той же вселенной, что и я».

Точно так же встречая удивительных подвижников старцев, всех этих прекрасных Паисиев Святогорцев, Эмилианов Вафидисов, Дионисиев Каламбокасов, Ефремов Аризонских – не можешь поверить, что ты сейчас здесь с ними и эта ваша встреча действительно существует!

     Впервые в Иерусалиме, первый день в Вифлееме! Для русского паломника это радостное предвкушение встречи с Богом, какое бывает при посещении монастырей в России. Но здесь ничего подобного. Мы едем по дороге, вдоль которой тянется бетонная стена, отделяющая палестинскую автономию. Стоят люди в камуфляже с настоящими автоматами, погранпосты, проверка документов, евреям туда путь закрыт. Город представляет собой нагромождение квадратных однотипных домов, видны мечети. На улицах люди в мусульманской одежде. Здесь ты не гость, здесь тебя терпят. Поселяемся во францисканской гостинице для пилигримов «Коза нова». Все – таки островок христианства, но и тут арабская речь. Ты не паломник, а источник дохода. Чувство растерянности и усталости. Мы здесь чужие.

Книга о наших православных братьях-славянах, живущих в Сербии и Черногории

Из всех народов, живущих на земле, самым близким, самым родным, самым верным является для нас, русских, народ сербский. О ком бы мы ни говорили — о болгарах, о греках, о киприотах — ни один народ не вызывает в наших сердцах такого сердечного, такого искреннего отклика, как этот. Нас объединяет, во-первых, живая вера во Христа, во-вторых, молитва друг о друге и, в-третьих, общность судеб.

Как–то Шаляпин сказал своему другу Косте Коровину: «Я куплю имение на Волге, близ Ярославля. Понимаешь ли, гора, а с нее видна раздольная Волга, заворачивает и пропадает в дали. Ты мне сделай проект дома. Когда я отпою, я буду жить там и завещаю похоронить меня там, на холме…

Илья Глазунов. «Россия распятая». (Глава «Волга»).

22 июля. Среда.

Увы, не балует нас июль погожими деньками. Вот и сегодня небо — словно белое матовое стекло, сквозь которое слабо светит солнце.

К обеду уже казалось, что погода, как говорится, «разгуляется», но вдруг, словно внезапно налетевшие воинственные кочевники, появились гряды тяжелых темно-серых туч и безвозвратно отобрали радостную надежду. Вскоре хлынул дождь, который длился часа полтора. Наконец он прекратился, выглянуло солнце, и природа, как бы снизойдя нашим несбывшимся желаниям, послала нам нечаянную радость в виде двойной радуги. Хотя она и не была полной — лишь левая часть ее ярко горела на фоне иссиня-черной тучи, уходящей на восток, — мы долго любовались и получили немалое утешение. Особенно удивительно и радостно было то, что явление изобразилось точно над храмом блаженной Матроны Московской, маленькой деревянной церквушкой, недавно построенной возле главных ворот санатория.

Река священнейшая в мире,
Кристальных вод царица, мать!
Дерзну ли я на слабой лире
Тебя, о Волга! величать…
                                     Н.М.Карамзин. «Волга»

17 июля. Пятница.

Днем был сильный ветер. Гулял по лесу, затем вышел к берегу реки. Бурые тяжелые волны, кое-где с «барашками», недовольно шипя, но покорно, катились, повинуясь мощным потокам воздушной стихии.

Ближе к вечеру стало немного душно, где-то вдали послышался тяжелый грохот, и вскоре огромная темная туча, налетев, пролилась хорошим ливнем.

И всё на Волге, и сама Волга точно не движется; не суетится, а только «дышит» ровным, хорошим, вековым дыханием. Вот это-то вековое ее дыхание, ровное, сильное, не нервное, и успокаивает.

В.В.Розанов. «Русский Нил»

14 июля. Вторник.

Второй день стоит обычная для июля жаркая погода. Воздух тяжел. Парит. Хорошо, хоть временами дует слабый ветерок, несущий скудные порции прохлады из леса, с реки. Всё больше пляжников на берегу Волги, всё дольше задерживаются они там вечерами. Появились облака, характерные для знойного, душного дня — объемные, с изорванными краями; снизу серо-голубые, вверху мраморные, бледно-розовые со стороны заходящего солнца. Между ними разбросано множество мелких сизых клочьев, отдельные из которых напоминают столбики дыма, образующиеся после пальбы из старинных пушек. Душно. Наверное, завтра будет дождь. Над лесом на противоположном берегу — сплошная темная полоса. За нее и садится солнце.

Несколько лет назад, в июле, я провел часть отпуска в одном из санаториев на Средней Волге. Уединение, беззаботность, красота тамошних мест подействовали умиротворяюще. Появилось желание вести что-то вроде дневника, записывать впечатления, мысли, события. Его и предлагаю вниманию читателя. Это моя первая проба в данном жанре.

Вся печаль и всё обаяние родной земли, вся ее скорбная история и ее смутные надежды нигде не овладевают сердцем так полно и властно, нигде с такой щемящей настойчивостью не просят образа и выражения, как на Волге, особенно в тихий, сумрачный, немного мглистый вечер, с догорающим закатом и с надвигающейся из-за дальних вершин холодною, темною, быть может, грозовою тучей.

В. Г. Короленко «Художник Алымов»

Господь наш Иисус Христос так любит нас, что сам знает, что нам лучше, где и когда. В Евангелии от Луки (гл. 11, ст. 9) написано: «Ищите, и обрящете, толцыте, и отверзется вам». Эти слова глубоко запечатлела я в сердце своем. Как бы мы были счастливы, если бы доверяли Промыслу Божиему о нас!

Я очень просила Господа избавить от борющих меня зависти, ревности и обид. В июне 2011 года желание покаяния случайно привело меня в Муром, в Воскресенский женский монастырь. Приближалась Троица. Монастырь на берегу Оки был весь в руинах, в зелени и в цветах, в нем только начиналась монашеская жизнь. Здесь все было такое настоящее и благодатное, недаром говорится, что «сила Божия в немощи совершается». Я была готова месить бетон, доить корову и полоть огород, даже не дерзая украшать храм веточками березы к празднику. Но спутница моя спешила уехать, имея свои дела, и зная, как мой муж отнесется к такой причуде. Наверное, это было рассудительно, но я уезжала, как изгнанница из Рая.

Крещенский сочельник. Падает снег, замело и завьюжило всю землю. Мороз, на свет фонаря струятся с неба снежинки серебром. Я лежу дома с гриппом, с температурой 38 и понимаю, что до храма мне уже не дойти. И вспоминаю паломничество на Святую Землю, и самый отрадный момент его — погружение в священные воды Иордана… Июнь, жара за 40 градусов, пустыня, едем мы на экскурсию к Иордану, к месту подлинного крещения Господа нашего Иисуса Христа. Вдоль дороги колючая проволока и загранпосты, люди с автоматами. Экскурсовод был уверен, что этот объект займет минут 30, потому что место малоосвоенное, полдень, усталость, достопримечательностей почти нет. Но у батюшки нашего, архимандрита Никандра, планы были совсем другие.

В неделю Крестопоклонную

К острову Анзер на Соловках относятся с особым благоговением. Он является местом глубокой покаянной молитвы. Невозможно человеку, который здесь побывал и прочувствовал все, происходившее здесь, не измениться в душе. Что могут значить наши житейские проблемы и мелкие беды в сравнении с величием подвига святых, претерпевших здесь страдания ради Христа? На Анзере большое количество святынь, оставляющих неизгладимый след в сердце. Я хочу поделиться с читателем лишь самым сокровенным переживанием, ради одного которого и стоило совершать эту трудную паломническую поездку.

В самом центре России, в Калужской области, на берегу небольшой уютной речки Жиздры расположилась знаменитая Оптина пустынь — Свято-Введенский мужской монастырь. Впрочем, спрятан монастырь от посторонних глаз особо укромно, и неопытные паломники могут долго плутать в кольце дорог у Козельска, прежде чем отыщут единственно верную.

Оптина пустынь имеет свою неповторимую историю и свои сокровища. Главным из духовных сокровищ было старчество — явление особое и примечательное, всегда притягивавшее верующих всех возрастов и сословий. В монастыре долгие десятилетия обитали мудрые старцы, имевшие дар провидения и убеждения и одарявшие своим вниманием тех, кто обращался к ним с просьбой и советом. Это называлось духовным окормлением.

Тёплым днём осенним
я иду меж сосен,
будто у Скита всех ждёт
Батюшка Амвросий.
В день осенних именин
оказалась в Оптиной
не своим стремлением,
а его заботою.
Показал в Шамордино
мне обитель дивную —
в спелых сочных сливах
вся земля её,
под благословенье к матушке
на дорожку вывел,
зная, что Господь её
скоро заберёт.

Болезнь и боль — всегда рядом, всегда вместе. Боль меняет всё вокруг: быт, лица друзей и близких, восприятие, даже вкусовые ощущения... И как бывает радостно, когда болезнь отступит, выпустит немощное тело из своих цепких объятий! Чем страшнее недуг, тем сильнее бывает жажда жизни...

Святые места всегда дарят что-то незабываемое, мгновения, оставляющие в сердце глубокий след. Так было и на этот раз на святом источнике.

Неожиданно после продолжительного холодного циклона, принёсшего на святую Дивеевскую землю дожди и пронизывающий ледяной ветер, пришло летнее тепло. И мы поспешили на источники. Купальня с часовней в честь преподобной Александры Дивеевской расположена ближе всего к монастырю, и потому обычно все паломники спешат именно туда. Мы с мужем и маленькими детьми стали ждать своей очереди.

В 2001 или 2002 году в одном из православных изданий я прочитала о греческом святом Нектарии Эгинском и будто встретилась с родным и безконечно дорогим человеком, так озарил и согрел он мою душу. В глубине сердца промелькнуло сильное желание прикоснуться ещё ближе — побывать в его монастыре, припасть к честным мощам святого, в полном понимании невозможности доехать даже до Москвы с моим скудным заработком. На ксероксе отпечатала икону чёрно-белого изображения, акафист, читала его дома без всяких пожеланий, радуясь общению и благодаря за изливающуюся в мою душу любовь.

Блокнот в пути — чуть ли не самая нужная вещь.  Кажется, набросаешь, а потом всё разложишь по темам, объединишь единой мыслью и стилем... Но с кипрскими впечатлениями выходит не так: они пёстрые, как лоскутки. Что ж, пусть на бумаге останутся разноцветьем и разнотравьем, чем в самом деле и были…

Горный цветок в золотых лучах

Вокруг – тишина. Не видать ни души, лишь в притворе старая монахиня дожидается службы. К остановке у женского монастыря Георгия Аламану близ Лимассола подходит автобус. Стайка прихожан  входит в храм и занимает места. Здесь, как и повсюду в кипрских храмах, принято слушать службу сидя. Для монахинь – стасидии вдоль стен и верхние хоры, стулья рядами – для мирян.

Заметка о поездке в Болгарию написана год назад по заданию приходской газеты. Возможно, сейчас, в сезон отпусков, этот материал и фотографии будут интересны.

Этим летом наша семья провела отпуск в Болгарии. А поскольку мы большие непоседы, наш отдых превратился в увлекательное автопутешествие. Очень хотелось прикоснуться к истории, почувствовать местный колорит этой солнечной страны и, конечно, увидеть древние болгарские храмы. Пожалуй, самое яркое впечатление оставили города-музеи. Такие, как, например, Несебр. Узенькие, вымощенные камнем, улочки, аккуратные двухэтажные домики с красными черепичными крышами и яркими разноцветными геранями на окнах, парящие в небесах белокрылые чайки, — всё это нам, жителям мегаполиса, казалось нереальным и сказочным, настоящим путешествием во времени.

О Святой Земле я не смела мечтать. Просто знала, что недостойна. И сейчас знаю. Да и 50 тысяч рублей – для меня астрономическая сумма. Но Щедрый и Многомилостивый Господь исполняет «во благих желание твое» (псалом 102) даже, когда ты сам его не осознаешь и не видишь в глубине своего сердца.

В феврале с отдыха в Египте вернулись моя крестница с мужем и передали мне Крест, с которым ими во время поездки в Иерусалим был пройден Путь Скорби Господа нашего Иисуса Христа.  Тут я посмела возмечтать, позвонила батюшке и решительно попросила его молиться, чтобы мне поехать на Святую Землю.