Воспоминания

Молитва Юрия Кузнецова

– А вот, кстати, интересно, в чем именно заклю­чалась ваша редакторская работа?

– Конечно, Кузнецов все сам принес. Это было избранное. Серия «Поэтическая Россия». Была такая. Там фотография очень хорошая его, где он мо­лодой. Я настоял на ней, говорю: «Юрий Поликарпо­вич, давайте вот эту фотографию!» Ну, я все вычитал, конечно… Хотя он потом говорил, мы в такси ехали, что там есть опечатки все-таки… Есть. Но порядок он сам определял, я не вмешивался. У него как раз такая волна пошла: в «Худ. лите», в «Современнике», в «Молодой гвардии»… Три сборника.

     Молитва Юрия Кузнецова

…Вообще, я сделал разные наброски для себя к на­шей беседе. И вот музыка, например. Я думал, как он относится к музыке?.. Он купил пианино, чтобы Катя (младшая дочка) училась. День рождения как-то был у Кузнецова… И попросил ее сыграть Бетховена «К Эли­зе». Когда она начала играть, он очень был тронут...

Пение тоже… помню, говорит, надо послушать  одного певца… Пошли к соседу (у Кузнецова телевизор тогда не работал), не помню, кто пел, – бас  или ба­ритон… Вот мы специально ходили – послушать…

В 70-е – 80-е годы прошедшего столетия строения подворья Николо-Корельского монастыря в Архангельске занимала в/ч 9794 Краснознаменного Северо-Западного пограничного округа КГБ СССР. В здании входящего в этот архитектурный комплекс Свято-Никольского храма располагался клуб части, предназначенный для проведения культурно-досуговой работы в целях воспитания и организации культурного досуга военнослужащих и гражданского персонала. В нем для бойцов-пограничников регулярно устраивались просмотры кинофильмов, танцы, праздничные вечера, работало несколько коллективов самодеятельности. 

                          Два года назад, после тяжелого и длительного лечения, мне нужно было пройти завершающее обследование, которое неожиданно оказалось  трудновыполнимым   делом.   В  Тюмени,  в Онкологическом Центре, куда я приехала  для прохождения  ПЭТ-диагностики,  долго не могли вколоть иглу в мои измученные «химией» вены.

    Вкалывали, пытались пускать по ней лекарство - и вена тут же взбухала синяком, иголка выскакивала.   Измучился персонал со мной. Главная медсестра даже спросила:

- Из какого города вы такая?

     И услышав, что из Новосибирска, вздохнула, добавив:

- Никогда у нас  такого не было.  Теперь Новосибирск долго  помнить будем!

Снаружи храм  напоминал средневековую крепость. Толстые стены из крупных почти необтесанных каменных глыб, узкие окошки-прорези высоко под куполом, массивная дверь с чугунными латами.

Я нерешительно потянула холодное кольцо и тяжелый остов приоткрылся ровно на столько, чтобы поглотить меня, и снова закрыться мягко и плотно.

Темно. Тепло. Страшно. Как в животе у Кита.

Поморгала глазами, направив лицо вверх, туда, где должен был быть свет.  

В детстве меня, как и всех, спрашивали: «А знаешь ли ты волшебное слово?» — и я с готовностью отвечала: «Знаю! “Спасибо”». С годами я поняла, что высший смысл этого слова — это молитва за ближних. В молодости мне нравилось слово «благодарю», тогда оно казалось признаком интеллигентности и хорошего тона. Позже оказалось, что благодарение — это высшая молитва к Богу и благодарные люди всегда счастливы. А евхаристия, совершаемая на Божественной литургии, так и переводится — «благодарение». Но я хочу рассказать о том, как в моей жизни появилось другое, Богом данное слово, — «прости», способное действительно творить чудеса.

Несколько лет назад у нас на приходе состоялась творческая встреча с поэтом, переводчиком, прозаиком, критиком Анатолием Генриховичем Найманом. Он родился в 1936 году. Пишет стихи с 18-летнего возраста. С 1959 года вместе с некоторыми другими поэтами, среди которых, в частности, был Иосиф Бродский, входил в ближний круг молодых друзей Анны Ахматовой. С 1963 года её соавтор по некоторым переводам и литературный секретарь. Впоследствии автор книги воспоминаний «Рассказы об Анне Ахматовой» (1989).

Когда я в 2008 году переступила порог Спасского храма, то сразу почувствовала тепло и домашний уют. Что же так очаровало меня в этом храме помимо красоты богослужения? Простые и милые мелочи, на которые другой и вовсе не обратит своего внимания. На аналое под иконами лежали красиво вышитые гладью салфетки ручной работы. Некоторые иконы обрамляла ажурная тюль, небольшие столики были покрыты белоснежными покрывальцами с искусно вывязанными крючком кружевами. Я поняла, что женщины, которые следят за благолепием храма, это и есть те самые «белые платочки», не без любви и участия которых храм выжил в самые трудные времена и никогда не закрывался.

В детстве я часто слышала, как моего любимого папу Костю называют «простачком» или «простофилей» умные и самоуверенные люди, знающие, «как надо жить». Я очень переживала, потому что обожала отца, считала его самым лучшим, и обижалась за него. Но, повзрослев, я поняла, что не так уж и страшно, если над тобой подтрунивают или считают недотепой! Ведь люди очень часто смотрят друг на друга поверхностно, не замечая главного в человеке: его души.

Человек с университетским образованием, в прошлом — инженер в институте при оборонном заводе, в настоящее время — кандидат наук, доцент и преподаватель университета, папа внешне мало соответствует привычному для всех понятию «интеллигент»!

Во время тяжелой болезни я была потрясена выказанной мне поддержкой и любовью друзей, впервые реально ощутила не только близость смерти, но и невероятную близость Бога, перестала оглядываться на мнение других людей и начала быть «сама собой». Я думала, что, выйдя из больницы, буду жить по-другому, что каждый день моей жизни наполнится смыслом — ведь я теперь опытно знаю, как хрупка перегородка, отделяющая жизнь «здесь» от ухода «туда». Ощутив краткость дней, я решила проводить оставшееся мне время жизни, радуясь! Я понимала, что мне придется выйти на работу, но при мысли о том, что необходимо вернуться к «статической», сидячей работе в бухгалтерии, мне становилось грустно, хотя своим сотрудникам я была благодарна безмерно за оказанную мне помощь и поддержку…

4 ноября, праздник иконы Казанской Божией Матери, в храме будет петься Ей Акафист. Как много у Божией Матери имен! Они нескончаемы так же, как бесконечна Ее любовь к людям. Наверно, в глубине сердца каждого человека есть личные слова благодарности Божией Матери. Моя душа сегодня радуется, и в ней невольно рождаются строки своего песнопения Богородице.

«Можешь мне сшить платье? Шелковое?»

Некоторые женщины наполняются годами. Словно вызревают изнутри. Как капля смолы к концу жизни превращаясь в чистый янтарь. Неповторимый, ясный и теплый. Они не прячут морщин — это их достояние, а хрусталь седых волос бережно несут на голове. Как венец.

Она смотрит на меня снизу вверх, прямая и статная.

— Тетя Люся, а какой у вас рост?

— Метр восемьдесят, а что?

— Высокая!

Улыбается, взгляд  добрый и внимательный. А внутри вопрос: ну, сошьешь?

В ночь на 24 августа 2016 года отошёл ко Господу раб Божий Николай Васильевич Суханов. Мне сложно сейчас назвать определённое поприще, на котором подвизался новопреставленный: отдав несколько десятилетий общеобразовательной школе и выйдя на пенсию, Николай Васильевич полностью посвятил себя служению Церкви. Многие годы он являлся старостой Лявлинского прихода в Приморском районе Архангельской области, разыскивал места убиения и захоронения жертв Гражданской войны и мучеников за веру, был издателем, основателем Музея новомучеников и исповедников Русского Севера, основателем Архангельского православного братства, организатором крестных ходов — всего не перечислишь…

                      Крым наш? Похоже на то…

Когда в этом году мы собирались в Крым, невольно возникали опасения – как нас примут люди. Нам, в силу сверхмногодетности, не по карману всякие там санатории, где «все включено». Нам подходит только частный сектор, где «все выключено», иначе не стоит и с места трогаться. Ехать на недельку – только детей дразнить: еще не прошли первые волдыри от солнечных ожогов, как пора набиваться в машины и двигать к дому. Нет уж!

«Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом».
(Из послания ап. Павла Евреям, гл. 11:1)

В жизни каждого христианина рано или поздно происходит Встреча. Эта встреча со Христом для нас, земных, грешных, маловерных, чаще всего осуществляется через святыни, то есть через то, что мы можем осязать, обонять, увидеть, то есть почувствовать, ибо человеку, облечённому в грубую одежду плоти, это доступнее всего. Потом, по мере возрастания в вере (если оно происходит) христианин начинает постигать Благодать на уровне сердца, духовного чувствования, что всегда было уделом избранных, которых, по слову Божьему, мало.

Никогда не думала, что буду об этом писать. Чудо, случившееся с тобой — это что-то личное, не публичное. Даже знакомым ничего не рассказывала, кроме самых близких. А теперь вот испытываю острую потребность написать, и как раз накануне дня памяти великомученика Пантелеимона Целителя, потому и пишу.

Было это давно, в конце прошлого столетия¹. В Киево-Печерскую Лавру привезли мощи святого Пантелеимона, его Честную Главу — и мы с дочкой отправились в паломничество. Жили мы в небольшом городке на Полтавщине, а крестный мой — киевлянин, он пригласил нас и встретил, жена его тем временем стояла в очереди к мощам.

Дочке было лет шесть — по памяти, а сейчас ей за двадцать. Стало быть, происходило всё почти два десятка лет назад.

У них в доме везде карты — в коридоре висит карта, в спальне, в кабинете мужа.

Леша говорит, любовь к географии — его семейная черта. В детстве маленький Лешка ползал по огромной карте России, которую его папа расстелил для сына на полу. Ползал и смотрел. Маршруты прокладывал. Там и ходить научился, наверное.

Но, глядя на мужа, в задумчивости взирающего на нарисованные реки и долины нашей страны, Нюте казалось, тут дело не только в семейных традициях, а в другом, более древнем, исконном стремлении человека охватить весь мир, стать его хозяином. Стремлении, идущем ещё от Адама. Стремлении деятельном и по-мужски конкретным. Так, Леша, когда смотрел на карту, видел города и села, в которых он уже побывал, или в которые ещё поедет. Цепь населенных пунктов складывалась у него в дорогу, а дорога в план действий.

«Знаешь, а мы тут с бабой Лександрой разговорились!» — делится со мною мама.

Баба Лександра — это наша соседка. Старушка лет восьмидесяти. У неё как у нас шесть соток земли да небольшой домик с печкой. Огород засеян картошкой, стоит парник с томатами и огурцами. Есть гряды моркови, свеклы, чеснока и лука. А по краю — кусты смородины да малины. «Ой, делов у Вас!» — вздыхает баба Лександра, глядя на наш заросший колокольчиками и васильками участок. И добавляет, между прочим. — «У меня сорняки не водятся».

— Она мне такую историю рассказала! — продолжает мама. — Тебе надо её описать.

Поисковые размышления.

Перед «радонским воскресеньем», как называют его в наших краях, по традиции идем на маленькое деревенское кладбище с высокими березами прибирать могилки родных, ушедших в мир иной. Набирается около тринадцати. Выносим мусор.  Моя заботливая тётя пробирается вглубь со словами: «Фененка еще осталась».  Она не родственница нам. Я помню, в детстве старшие вспоминали, жила в деревне особенная одинокая старушка, всегда молилась, и весь ее дом в два окна на краю деревни был в иконах.