Воспоминания

– Я всех людей ненавижу,  – ни с того ни с сего заявила Оля.
«Ничего себе,  – думаю. – Откуда она таких слов нахваталась?» Но вслух пока ничего не сказала. Мало ли чего ребенку в голову взбредет. Бывает, скажет – и сразу забудет. Чего тогда внимание на этом акцентировать?
Но Оля не забыла. И чтобы никто не сомневался, повторила:
– Я всех ненавижу!
Теперь я испугалась. И растерялась… Если дитё в пять лет такое заявляет, что будет, когда вырастет? Кошмар! Ужас! Нельзя так оставлять! Срочно что-то делать! Принимать меры! Объяснять… Беседовать…  Учить добру… Добрые книги… Личный пример… Нельзя же так… Может, кто обидел?... Нет, нельзя спешить с выводами…
 

Три дня в Крыму пролетели незаметно, пора и домой. В Симферопольский аэропорт мы поехали на такси. И мама, и я были переполнены событиями этих дней – встречей с дорогими сердцу местами, приятным общением с родственниками и другими интересными людьми. Но кто бы мог подумать, что незабываемых впечатлений нам добавит еще и банальная поездка в такси.

Началось всё с невинного разговора о крымских просторах. Мама из окна машины любовалась на всходы озимых и говорила, что глаз радуется смотреть на зеленеющие крымские поля. Мама знала, о чем говорила, ибо она приезжала на свою малую родину регулярно. И последние пару десятков лет с грустью замечала, что земля в Крыму почти перестала обрабатываться, многие поля стояли заброшенные, зарастали колючками и прочими степными сорняками. А теперь, с присоединением к России, земледелие в Крыму стало оживать.

Когда мы с мамой гостили у ее сестры в Крыму, повидать сестричек приехала и их подруга – Татьяна Семеновна. Или просто тетя Таня. Они все росли в одной деревне и дружили с детства. 
Энергичной походкой в калитку вошла невысокая кругленькая дама в брюках и в черных очках. Пепельно-каштановые волосы почти без седины, аккуратная короткая стрижка. На плече – дамская сумочка, в пакете – цветок для рассады. Татьяна Семеновна – страстная любительница цветов. Поэтому к тете Гале она всегда приезжает с подарком – каким-нибудь новым цветком. А подарив, сама же его и высаживает.
Всех обняв и расцеловав, гостья сразу заглянула в палисадник.
– Що у тебе за краса, Галочка! О це таки ж сами и у мене… – с любовью взирала гостья на довольно скромный тетушкин цветник. 

Вы когда-нибудь летали на машине времени? Мне на днях довелось: вылетев из Домодедово взрослой дамой вполне солидного возраста, я уже через пару часов почувствовала себя обычной школьницей, вместе с мамой прибывшей в Крым навестить многочисленную родню. Потому что раньше в Крым я приезжала именно в детстве и много раз. Вместе с родителями, конечно. 
На этот раз мы прилетели с мамой всего на три дня, в течение которых меня не покидало ощущение, что детство вернулось, и я перенеслась во времени лет на тридцать назад. 
В Симферопольском аэропорту почему-то пахло морем… До моря было далеко, но благодаря ветру оно уже встречало нас своим соленым дыханием. 

Бабушке моего мужа девяносто лет.

Она сидит на кухне за столом и чистит картофель. Кожура из-под ножа бабушки выползает тонкая и прозрачная, как лепестки цветов. Бабушка говорит: «Когда в Москве был голод, хлеб нам выдавали по карточкам. Мама утром хлеб порежет. Каждому по равному куску. И даст нам с братом наши куски: «Это вам на весь день». Брат сразу свой кусок съест, а я в платок заверну. За обедом мама спросит: «Сынок, где твой хлеб?» «Съел!» Мама тогда от своего отрежет половину и брату даст. А я на брата сердилась, что он мамин кусок ел».

Несколько слов из газет:

«С 2005 года фестиваль «Братья», не имеющий до сих пор аналогов в мире, проводится в разных городах и странах. И в этом году... местом встречи «Братьев» стала Астрахань. Палаточный лагерь развернулся в селе Растопуловка на базе отдыха «Волжанка», где собралось более 400 участников из 77 городов 8 стран: России, Беларуси, Украины, Германии, Молдовы, Литвы, Англии, Бельгии, Святой земли».

«Женщина рожает, так как живёт» - я не помню, где я прочла это высказывание, не знаю, согласна ли я с ним, но я думаю о нём во время родов. Мне тридцать семь и я рожаю в третий раз. Ко мне  подключены разные датчики, и оттого меня мучает чувство несвободы, кажется, я муха, попавшая в скользкие сети. Хочется встать, освободиться от паутины проводов, продышаться.

Яблоки - это воспоминания… вкус детства, запах беззаботности, теплые морщинистые руки  бабушки, запах села, поля, чистого неба и ласкового солнца.

Это – кладезь витаминов для души. Это кирпичики, из которых складывается основа нашей жизни.

Цветущий сад с белыми лепестками, которыми устлана земля, запах вишневого и яблочного цвета, собака Шарик, бегающая за мной и братом Игорем, пока мы играем в следопытов среди зарослей в огороде.

Был такой забавный случай. Со мной часто происходят разные необыкновенные случаи, и я практически перестаю этому удивляться.

Занесло меня однажды в Питер. Причем занесло в Питер почти без денег. То есть на дорогу и бич-пакеты я наскребла, а о том, как там жить буду – не задумываясь, решила, что на все Воля Божия. К тому же, я рассчитывала, что мой любимый город мне не даст пропасть. Так я решила, и поехала смело, натолкав в сумку большие пакеты с вермишелью быстрого приготовления, среднего размера пакетики с овсянкой, и маленькие пакетики с кофе.

Звонок.

Дисбат (рядом с храмом).

Зовут крестить осужденных солдат.

Еду.

Вначале пьем чай с офицерами в кабинете командира.

Осторожно пытаюсь выведать, с чего они решились на такое дело: солдат крестить.

Молчат, как партизаны.

Говорим о ликвидации ракетной армии в Забайкалье, о развале, о Чечне, о предателях. 

Снова делаю заход: чего у вас тут случилось-то?

Не признаются.

- Матушка Ксения, спасибо, родненькая, что привела меня к себе!

     Я опускаюсь на колени и прислоняюсь лбом и ладонями к шершавой поверхности зеленой стены. Рядом шелестят голоса людей, читающих молитвы по книжкам, или своими словами молящим Блаженную о помощи и заступничестве… 

    Три дня мы в Санкт-Петербурге, и третий день подряд я прибегаю с утра в эту часовенку, и, отстояв очередь, подаю записки на молебен – всех своих друзей и родных вписываю, ведь когда еще Господь приведет сюда? С благоговением прикладываюсь к иконе Ксеньюшки и к плите над местом ее упокоения… 

Молитва Юрия Кузнецова

– А вот, кстати, интересно, в чем именно заклю­чалась ваша редакторская работа?

– Конечно, Кузнецов все сам принес. Это было избранное. Серия «Поэтическая Россия». Была такая. Там фотография очень хорошая его, где он мо­лодой. Я настоял на ней, говорю: «Юрий Поликарпо­вич, давайте вот эту фотографию!» Ну, я все вычитал, конечно… Хотя он потом говорил, мы в такси ехали, что там есть опечатки все-таки… Есть. Но порядок он сам определял, я не вмешивался. У него как раз такая волна пошла: в «Худ. лите», в «Современнике», в «Молодой гвардии»… Три сборника.

     Молитва Юрия Кузнецова

…Вообще, я сделал разные наброски для себя к на­шей беседе. И вот музыка, например. Я думал, как он относится к музыке?.. Он купил пианино, чтобы Катя (младшая дочка) училась. День рождения как-то был у Кузнецова… И попросил ее сыграть Бетховена «К Эли­зе». Когда она начала играть, он очень был тронут...

Пение тоже… помню, говорит, надо послушать  одного певца… Пошли к соседу (у Кузнецова телевизор тогда не работал), не помню, кто пел, – бас  или ба­ритон… Вот мы специально ходили – послушать…

В 70-е – 80-е годы прошедшего столетия строения подворья Николо-Корельского монастыря в Архангельске занимала в/ч 9794 Краснознаменного Северо-Западного пограничного округа КГБ СССР. В здании входящего в этот архитектурный комплекс Свято-Никольского храма располагался клуб части, предназначенный для проведения культурно-досуговой работы в целях воспитания и организации культурного досуга военнослужащих и гражданского персонала. В нем для бойцов-пограничников регулярно устраивались просмотры кинофильмов, танцы, праздничные вечера, работало несколько коллективов самодеятельности. 

                          Два года назад, после тяжелого и длительного лечения, мне нужно было пройти завершающее обследование, которое неожиданно оказалось  трудновыполнимым   делом.   В  Тюмени,  в Онкологическом Центре, куда я приехала  для прохождения  ПЭТ-диагностики,  долго не могли вколоть иглу в мои измученные «химией» вены.

    Вкалывали, пытались пускать по ней лекарство - и вена тут же взбухала синяком, иголка выскакивала.   Измучился персонал со мной. Главная медсестра даже спросила:

- Из какого города вы такая?

     И услышав, что из Новосибирска, вздохнула, добавив:

- Никогда у нас  такого не было.  Теперь Новосибирск долго  помнить будем!

Снаружи храм  напоминал средневековую крепость. Толстые стены из крупных почти необтесанных каменных глыб, узкие окошки-прорези высоко под куполом, массивная дверь с чугунными латами.

Я нерешительно потянула холодное кольцо и тяжелый остов приоткрылся ровно на столько, чтобы поглотить меня, и снова закрыться мягко и плотно.

Темно. Тепло. Страшно. Как в животе у Кита.

Поморгала глазами, направив лицо вверх, туда, где должен был быть свет.  

В детстве меня, как и всех, спрашивали: «А знаешь ли ты волшебное слово?» — и я с готовностью отвечала: «Знаю! “Спасибо”». С годами я поняла, что высший смысл этого слова — это молитва за ближних. В молодости мне нравилось слово «благодарю», тогда оно казалось признаком интеллигентности и хорошего тона. Позже оказалось, что благодарение — это высшая молитва к Богу и благодарные люди всегда счастливы. А евхаристия, совершаемая на Божественной литургии, так и переводится — «благодарение». Но я хочу рассказать о том, как в моей жизни появилось другое, Богом данное слово, — «прости», способное действительно творить чудеса.

Несколько лет назад у нас на приходе состоялась творческая встреча с поэтом, переводчиком, прозаиком, критиком Анатолием Генриховичем Найманом. Он родился в 1936 году. Пишет стихи с 18-летнего возраста. С 1959 года вместе с некоторыми другими поэтами, среди которых, в частности, был Иосиф Бродский, входил в ближний круг молодых друзей Анны Ахматовой. С 1963 года её соавтор по некоторым переводам и литературный секретарь. Впоследствии автор книги воспоминаний «Рассказы о Анне Ахматовой» (1989).

Когда я в 2008 году переступила порог Спасского храма, то сразу почувствовала тепло и домашний уют. Что же так очаровало меня в этом храме помимо красоты богослужения? Простые и милые мелочи, на которые другой и вовсе не обратит своего внимания. На аналое под иконами лежали красиво вышитые гладью салфетки ручной работы. Некоторые иконы обрамляла ажурная тюль, небольшие столики были покрыты белоснежными покрывальцами с искусно вывязанными крючком кружевами. Я поняла, что женщины, которые следят за благолепием храма, это и есть те самые «белые платочки», не без любви и участия которых храм выжил в самые трудные времена и никогда не закрывался.