(о книге О. Шульчевой-Джарман «Крискентий Ларисс и Медея-отравительница»)
За книгами этого автора я слежу давно. Прежде всего, потому, что Ольга Шульчева-Джарман – врач. Стало быть, моя коллега. Правда, не северянка, как я, а петербурженка, педагог, историк медицины, автор двух исторических романов о Кесарии враче, брате Святителя Григория Богослова и православном святом. Но на сей раз в руки мне попало не долгожданное продолжение романа-жития святого Кесария-врача, а выпущенная тем же издательством «Преспект» приятно изданная книжка с картинками под интригующим названием «Крискентий Ларсисс и Медея-отравительница». О чем же эта новая книга О. Шульчевой-Джарман? А вот о чем.
В доме древнеримского патриция Гая Теренция Дентата происходит событие, в одночасье нарушающее мирную жизнь его обитателей – от хозяев до рабов. Средний сын Гая, маленький Марк, найден на полу в своей спаленке бездыханным и недвижимым. Домашний врач хозяина, Елений, осмотрев тело, заявляет, что дитя отравлено. И начинает расследование. А затем объявляет хозяину еще более страшную новость – по всему ясно, что Марк убит собственной мачехой - Туллией. Ибо она, родив сына от Гая, хочет, чтобы он стал единственным наследником своего отца. Не может быть? Еще как может! Ведь эта Туллия благоволит христианам, а они, как всем известно, и ослу молятся, и змею почитают, и кровь младенцев на своих мистериях пьют. Сообщницей Туллии была ее служанка Лисиппа, тоже из христиан. А помогал им дружок Лисипы, секретарь Крискентий Ларисс. Злодеи налицо. Остается только их покарать.
Версию Еления разделяет и старший сын Гая Дентата, Гай Секунд. В самом деле, ведь точно такую историю про злую мачеху-убийцу он недавно читал в одной книжке. И называлась та книжка – «Луций или осел». Или проще – «Золотой осел». Эта книга не раз вспоминается при чтении романа «Крескентий Ларисс и Медея-отравительница». Но об этом позднее.
Однако пока тело Марка, по обычаю предков, готовят к сожжению, Крискентий Ларисс затевает собственное, крайне рискованное, расследование убийства Марка. А вслед за ним расследование загадочных событий в доме Гая Дентата (ибо смерть Марка – лишь первое в их череде) начинает еще один человек по имени Филипп. Он, как и Елений – врач. Его задача – предотвратить беду, нависшую над домом Гая Дентата и над всеми его домашними. И касаемо случившегося с Марком, и относительно всего прочего он делает совсем иные выводы, нежели Елений и Ларисс…
Итак, перед нами – исторический роман из 40-х годов второго столетия нашей эры. Крайне любопытное время, когда в Римской империи царила мода на все греческое, подобная моде на все французское в России 18-19 века. Можно сказать, что это роман приключенческий. Как и уже помянутый мною «Золотой осел» Апулея. Точнее, это исторический детектив, написанный в лучших традициях жанра. Включая финальную сцену в духе Агаты Кристи, когда герои собираются вместе, чтобы, наконец, узнать – кто же преступник. И, разумеется, для кое-кого из героев это окажется полной неожиданностью.
Надо сказать, что исторических детективов уже написано немало. И кто только не выступает в них в роли сыщика! Католический священник отец Браун у Гилберта Честертона. Бывший моряк Кадфаэль, на старости лет ставший монахом, у Эллис Питерс. Римский патриций Аврелий у Комастри Монтанари. Палач Яков Куизль у Оливера Петча. И вот теперь к сей славной плеяде детективов прибавляются врач Филипп и раб Крискений.Ларисс, чьим именем названа книга. Ибо он – ее главный герой.
Кто же он такой, этот Крискентий Ларисс? Юноша 18 лет от роду, секретарь Гая Дентата, в чьи обязанности входит писать хозяйские мемуары, а также письма, читать господам по их желанию интересные и поучительные книжки, помогать в учебе Марку и Гаю Секунду. Ларисс - подкидыш, не знающий своих родителей, подобранный людьми, которые вырастили его и дали ему хорошее образование ради того, чтобы потом выгодно продать в рабство. Неудивительно, что Крискентий считает себя несчастным, невезучим человеком. А вот читатель романа так не сочтет. Да, Ларисс раб. Но не в рудниках или на хозяйских полях спину гнет, а книжки читает да письма пишет. Как говорится, белоручным ремеслом занимается. И в цирк с разрешения хозяина может сходить, и в храм Изиды, египетской богини-матери, которую очень почитает. И на то, чтобы в харчевне колбаской угоститься, денежки у него есть. А уж получить в конце романа вольную, счастливо избежав перспективы быть отправленным на арену цирка, как соучастник убийства – да этот Ларисс просто баловень судьбы! И как только сам он этого не понимает!
Почему? Ответ на этот вопрос, равно как на другой – только ли в книжках бывают такие Крискентии Лариссы, О. Шульчева-Джарман предлагает найти читателям книги. И впереди их ждет еще немало вопросов, из которых вопрос «кто ж Марка-то убил?» - отнюдь не главный.
Персонажи книги ярки и запоминаются сразу. Тут и наивная христианочка-неофитка Лисиппа, и Гай Дентат, под суровостью истого римлянина скрывающий любовь к детям и жалость к юной жене. И строгая и верная нянька Факта, безумно любящая своего смертельно больного мужа, несмотря на то, что рабам, как «говорящим орудиям» их господа отказывают в праве на любовь. И пьянчуга-сапожник Сократ. И удалой морячок Феодул, любитель цирковых зрелищ. И влюбленный преторианец, этакий древнеримский рыцарь прекрасной дамы из лупанария. И трогательный «дядька» Харидем, «литературный дед» пушкинского Савельича, бывший раб, по-отечески опекающий своего воспитанника-барчонка. Кстати, этот Харидем не выдуман, а «перекочевал» в роман из стихотворения великого древнеримского поэта Марциала, обессмертившего в нем своего старого ворчуна-«дядьку». И учитель Вольтацилий, даровитый самоучка, выбившийся из рабов в преподаватели, ненавидящий своих учеников и ненавидимый ими. И врач Филипп, стоически терпящий выходки своей сварливой жены. Человек безупречной нравственности, мудрый, любящий, проницательный. Таким в свое время другой врач – канадский нейрохирург У. Пенфилд в своем романе «Факел» изобразил Гиппократа. Вот только у того, в отличие от Филиппа, была верная жена-сподвижница – Дафна… Можно сказать, что Филипп несчастен – вместо желанного сына у него рождаются дочки. И дома у него нет мира – от сварливой жены, контролирующей каждый его шаг, он прячется в своей клинике - иатрейоне. И его мечте – стать врачом гладиаторов при Колизее, увы, тоже не суждено сбыться. Но, в отличие от Крискентия, Филипп не сетует на судьбу. А переносит несчастья с суровым мужеством врача. Что сказать? Сильный, достойный уважения человек Идеал врача.
Не менее мастерски передана и речь персонажей. Особенно главного героя. Она напоминает речь Луция из ранее упомянутого мною романа Лукиана «Золотой осел». Живая, полная прибауток, шуточек, пересыпанная цитатами из античных поэтов. И никаких архаизмов – герои говорят современным, понятным для нас языком. Благо, вопросы, волнующие их, актуальны и сейчас. Ведь, как говорил будущий король Арагорн из «Властелина колец» - добро и зло местами не поменялись, что прежде, то и теперь. Но так ли это – опять же решать читателю.
Вдобавок, в романе про Крискентия Ларисса присутствуют элементы популярной ныне литературной игры в духе романа Е. Водолазкина «Лавр», когда в древнерусском лесу по весне вытаивает из-под снега пластиковая бутылка. Отсюда упоминания о некоей книжонке под интригующим названием «Как стать врачом за шесть месяцев». Или о знаменитой «тарелочке с голубой каемочкой». Или о фалернском вине, знакомом всем нам по роману врача М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Кто это там его попивал? И только ли он? Или кто-то еще… но много позднее? И какие последствия это имело? Милая литературная «угадайка» для читателя. Возможно, чтобы, по словам Святителя Димитрия Ростовского, соединить поучение с приключением и развлечением. А может, и просто так.
Достоинством романа «Крискентий Ларисс и Медея - отравительница» является и то, что его герои не статичны. И по ходу действия они открываются нам с самых неожиданных сторон. Например, старший сын Гая Дентата, Секунд. На первый взгляд, это тупица, помешанный на спорте. Вдобавок, подлец – и подложное письмо дяде Ларисса уговаривал написать, а за отказ чуть не зарезал. И к девкам непотребным в лупанарий этот Секунд бегает, да еще и на стенах там оставляет неграмотные записи о своих амурных подвигах. А еще он вор… Все так. Но по ходу действия книги мы неожиданно узнаем, что Секунд вовсе не тупица. А просто своенравный парень. И умом он не обижен – только что читает и заучивает наизусть он лишь то, что ему нравится. Вдобавок, упорства ему не занимать. Захотел одержать победу над более сильным борцом – и готов идти к победе любыми средствами.. То-то и оно, что любыми… Но неожиданно в Секунде проснется совесть – и тут окажется, что он способен на подвиг. Вот и суди о человеке… а может, он вовсе и не таков, каким кажется? И Марка маленького тоже недооценили. А, кабы знатье – все могло бы быть иначе….
Столь же ярко, как своих персонажей, О. Шульчева-Джарман изображает и Рим. Вместе с героями мы побываем и в доме патриция, и в многоэтажном «человейнике» для бедняков, и на мистерии Изиды, и на тайном собрании христиан, и в таверне-забегаловке, и в общественной уборной. На 136 страницах книжки про приключения Крискентия Ларисса, подобно тому, как в знаменитом романе Р. Джованьоли «Спартак», показан весь пестрый, шумный, жестокий, оживленный Рим. Посетим мы даже Колизей и лупанарий… но к чести О. Шульчевой-Джарман, она не смакует жестокость и разврат, которыми славились эти места. А еще мы услышим строки из «Энеиды», Катулла, Марциала, античных медицинских трактатов. Ознакомимся и со смешными, а то и ехидными эпиграммами на врачей, где насмешка соседствует с благоговением перед людьми этой профессии, Перефразируя Гэндальфа, в наши времена, когда медицина из искусства превратилась в сферу обслуживания, а врач – из наследника жрецов-асклепиадов - в озлобленного раба, подобное уважение к ним древних кажется невероятным.
Эрудиция автора впечатляет. Как удивляет и мастерская легкость подачи обширного исторического материала. Это стиль настоящего мастера, достойного продолжателя традиций доктора Конан Дойля, подарившего миру великого сыщика Шерлока Холмса, чьим прототипом был врач.
Теперь – о еще одной особенности книги О. Шульчевой-Джарман. Ведь действие в ней происходит во втором столетии от Рождества Христова. Печально знаменитые гонения на христиан времен Нерона, описанные гениальным Г. Сенкевичем в романе «Камо грядеши» - уже в прошлом. А столь же печально знаменитые гонения Диоклетиана еще впереди. И христиан в Риме уже немало. Среди них – свояченица Филиппа-врача Домна, старушка-повитуха Присцилла, «главный жрец христиан» епископ Тит. И Лисиппа, в которую влюблен Ларисс, а также ее госпожа Туллия – христианки. Правда, пока что не крещеные, а оглашенные. Перефразируя д-Артаньяна – христиане в душе, хоть и некрещеные. Таких в Древней Церкви было немало, июо заслужить право стать христианином было нелегко. Даже сам святой равноапостольный император Константин Великий почти до самой смерти пробыл в звании оглашенного. А во времена гонений многие из олашенных стали мучениками за Христа, крестившись собственной кровью.
Как же и каким изображает христиан православная христианка О. Шульчева-Джарман? Здесь она следует традиции русских писателей-классиков. Прежде всего – Достоевского и Лескова. То есть, честно и нелицеприятно. Подчас вразрез с канонами современной православной художественной литературы, где православные – исключительно положительные персонажи. А уж батюшки, по выражению великой православной писательницы Юлии Вознесенской (вечная ей память!) и вовсе «сущие ангелы, только что без крылышек». Соответственно, атеисты и иноверцы - отпетые мерзавцы, которым место в аду, и по заслугам («а скверное сие обиталище!» как говаривала Шехерезада). Так принято у православных писателей наших дней.
Но в дореволюционные времена было иначе. Тогда даже в Житиях Святых (например, преподобного Трифона Вятского или Максима Грека) честно упоминалось о скорбях и гонениях, которые истинные рабы Божии претерпевали от пресловутой «лжебратии». Иначе говоря, от тех, кто по словам Святителя Дмитрия Ростовского, поискал Иисуса не ради Иисуса, а ради хлеба куса. И ради собственной выгоды. Столь же честно о том же написано и в воспоминаниях- записках игумении Таисии (Солоповой), сподвижницы святого праведного Иоанна Кронштадтского, оценившего ее книгу словами - "дивно, прекрасно, божественно". И в "Приношении современному монашеству" Святителя Игнатия (Брянчанинова), подробно описавшего духовные болезни православных. Еще одно из самых нелицеприятных и честных произведений о христианах и псевдохристианах в монашеских рясах – «Сила Божия и немощь человеческая» приадлежит перу известного православного публициста Сергия Нилуса, чьи книги популярны и востребованы и поныне. Такое Марии Кикоть, автору нашумевшей «Исповеди бывшей послушницы» и не снилось… А вот выводы - что у него, что у матери Таисии, что у Святителя Игнатияс точностью до наоборот.
Да и православной художественной литературы, можно сказать, тогда не было. Были писатели той или иной степени воцерковленности, в чьих книгах фигурировали монахи, священнослужители, православные миряне. И далеко не всегда они являлись положительными персонажами. Были «хорошие», но были и «плохие». Для примера можно вспомнить старцев Амвросия и Ферапонта из «Братьев Карамазовых» Ф. Достоевского. Или архиереев из «Мелочей архиерейской жизни» Н. Лескова. Ни хклы, ни идеализации. Правда. Как-никак, православные христиане – тоже люди.
Откуда же появилась тенденция к их идеализации и «православная художественная литература»? Вероятно, для понимания этого следует обратиться к послереволюционным временам. Тогда в Стране Советов решили отмежеваться от дореволюционной литературы, как от «наследия прошлого», проникнутого религиозными идеалами. И создать свою, «пролетарскую» литературу, где не будет места Богу. В итоге появилось то, о чем в свое время ехидно писали И. Ильф и Е. Петров. А именно - «индустриальные тропари, жития ударников, спасокооперативные романы». Но вот пресловутое колесо истории совершило судьбоносный оборот. И, после прекращения гонений на веру писатели (как наивные неофиты в Православии, так и ушлые собратья героев фельетона Ильфа и Петрова «Куда уходят капитаны»), поспешно открестившись от «советского», приступили к созданию «своей», православной литературы. Но, как ни странно, вышло «по-советски». Только место идеализированного, образцового, ангелоподобного коммуниста, комсомольца, пионера занял православный. Исключения есть. Но они редки. И всегда найдутся те, кто обвинит таких авторов в очернении православных. Как в советские времена писателей, не шедших в общем стаде, обвиняли в клевете на советский строй и яростно травили. Как там у Николая Клюева об Есенине – «а стая поджарых газет скулила – «кулацкий поэт»!»
К счастью, книги О. Шульчевой-Джарман продаются не в православных книжных лавках, а в «светских» магазинах. И к счастью, большинство наших с ней единоверцев не читают ни исторических романов, ни, тем более, детективов. Иначе бы ей не миновать обвинения в «клевете на православных». Ведь в ее книгах, в том числе и в истории про Крискентия Ларисса, верующие – не ангелы во плоти, а люди. Просто люди. В восприятии язычников они – чудаки, максималисты. «Чокнутые» - как говорится в известном житии отца Серафима «Роуза». Почему они такие? Да потому что они неофиты, дети в вере, наряду с верой во Христа еще верящие в прежних богов, как Туллия. Или, напротив, яростно открещивающиеся от всего языческого, как это делает Лисиппа. «Детская болезнь неофитства в Православии» замечательно показана на примере Лисиппы, гордящейся и своей верой, и своим девством. «Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди…» (Лк.18,11) Но куда большую антипатию вызывает епископ-начетчик Тит, с безжалостной легкостью посылающий других на пытки и смерть. Чему научит такой пастырь своих духовных чад? И ведь сила в общине за ним, а не за взывающим к его милосердию исповедником Вером, прошедшим за Христа пытки и каторгу, и на собственном опыте знающем о том, каково это - страдать. Даже за Христа. Чью бы сторону в их споре приняли отец Дмитрий Дудко или отец Павел Адельгейм? Но что о том? Ведь победа все равно останется за Титом. И, в отличие от бескомпромиссного Криспа из романа Генрика Сенкевича «Камо грядешь» - вразумить его некому. Да и послушает ли он кого? Ибо Тит, подобно Диотрефу, упомянутому в 3 Послании святого Апостола Иоанна, "любит первенствовать" (3 Ин. 1,9). И воспринимает себя не как служителя Божия, а как человека, наделенного властью. «Знаком он вам? И да, и нет…»
Что до язычников, то здесь Шульчева-Джарман опять-таки нарушает стереотипы, принятые в православной художественной литературе. Язычники в ее романе подчас ведут себя гораздо лучше тех, кто величается своим ведением Бога Истины и принадлежностью к Его избранному стаду. Почему? Ведь в свое время знаток античности Ф. Зелинский утверждал, что язычникам было неведомо понятие «совесть». Но можно ли сказать, что им был неведом ее властный голос, побудивший в свое время Сократа предпочесть смерть «жизни по лжи»? Другое дело, что Сократ называл этот голос «даймоном»… Мы видим, сколь жестокими муками совести терзается Крискентий Ларисс по поводу того, что согрешил против Изиды, после молебна в ее честь отправившись по приглашению приятеля в лупанарий, к девкам. А вот есть ли совесть у жестокого епископа Тита, который немилостив не только к язычнику Крискентию, отказываясь спрятать его от преследователей, но и к собственной духовной дочери Лисиппе? И опять автор предоставляет читателю подумать и самому решить, с кем из героев романа он бы хотел подружиться, за кем последовать? За Титом? За бескомпромиссной Лисиппой? За суровой старой девой-христианкой Домной? Или за Филиппом-врачом, «добродетельным язычником»? И что сыграет решающую роль в этом выборе? Крестик на шее? Или нечто совсем иное…
Для меня, а, возможно, и моих единоверцев этот вопрос звучит страшнее – сколько у каждого нас на совести загубленных душ? Имею в виду тех наших ближних, кто, возможно, стал бы православным. Но не сделал этого, пообщавшись с нами. В свое время православный писатель В. Крупин поднял эту тему в своем знаменитом рассказе «Марусины платки». Разумеется, героиня покаяалась и завещщала отдать в храм свои платки, чтобы "захожанкам" было чем покрыть нголову, не навлекая на себя гнева церковных ревнительниц благочестия. Но разве пожертвовать в храм старые платки равносильно искуплению вины перед Богом и теми, кого мы своим нехристианским поведением оттолкнули от истинной веры? Это – возможно, самый болезненный вопрос, который ждет православного читателя книги о приключениях Крискентия Ларисса и его встречах с христианами.
Теперь еще об одной интересной особенности романа О. Шульчевой-Джарман. Подобно многим читателям, я не удержалась от искушения заглянуть в конец книги. После чего удивилась – насколько искусно автор разбросал по ее тексту различные мелкие детали, чрезвычайно важные для разгадки преступления, совершенного в доме Гая Дентата. Например, рассказ из романа Апулея «Золотой осел» о враче, предотвратившем погребение заживо человека, находившегося в летаргическом сне (а кто-то, как я, вспомнит и слова Христа, сказанные у смертного одна дочери Иаира). Упоминание о «полночных жертвах Сатурну», сиречь, ритуальных сожжениях детей, принятых у диких и лукавых пунийцев. Или рассказ Филиппа-врача о том, почему следует учить рецепты лекарств наизусть, не доверяя книгам – переписчик может перепутать цифры, обозначенные греческим буквами. И лекарство, приготовленное по такому рецепту, станет смертельным ядом. Хотя ответ на вопрос – «кто ж злодей-то»? достаточно прост и одновременно является ответом на другой вопрос, заимствованный у древнеримских дознавателей – «кому это выгодно». Просто? Но, как уже понял читатель, книга О. Шульчевой-Джарман – не просто детектив. Это книга не исключительно для развлечения. А, прежде всего, для размышления над нею. Как любая хорошая книга..
Теперь вернусь к тому, с чего начала рассказ о романе « Крискентий Ларисс и Медея-отравительница». А именно – к тому, что, хотя герой считает себя неудачником, на самом деле ему на удивление везет. Почему? Кто помогает ему спастись от неминуемой смерти, причем не раз? На первый взгляд, в этом всецело заслуга автора. В самом деле, ведь приключения Крискентия Ларисса явно будут иметь продолжение. А для этого необходимо и жизнь герою сохранить, и сделать его свободным человеком. Да, это так. Но, если призадуматься, можно заметить, что Лариссу в романе покровительствует не только автор. Кто же? Неужто можно всерьез поверить тому, что это – богиня Изида, которую почитает Ларисс?
Как ни странно, ответ на этот вопрос следует искать именно в отношении героя книги к Изиде, египетской богине-матери. Той самой, что в романе Апулея «Золотой осел» помогла злосчастному Луцию, по собственной глупости утратившему людской облик, снова стать человеком и посвятиться в свои таинства. Вот и Крискент мечтает быть посвященным в таинства Изиды, да только стоит это недешево. Нет у него таких денег. И опять сетует он на свою невезучесть… Читатель вправе счесть, что почитание Лариссом Изиды связано с его бессознательным стремлением отыскать своих родителей. Или с желанием обрести защитника и покровителя. Но отношение Ларисса к Изиде глубже, чем потребительское «я – тебе, а ты – мне» по отношению к «вышним силам», которым грешат не только книжные герои и не только язычники, но и кое-кто из нас. Иначе не объяснить, почему он сокрушается, что оскорбил Изиду, отправившись после молебна в ее честь в лупанарий. Он напоминает того персонажа из "Хроник Нарнии" Клайва Льюиса, который, не зная ее Творца - Эслана (Аслана), самоотверженно служил лжебогине Таш. Но Эслан не только простил его заблуждение, но и зачел его службу Таш - в службу Себе. Вот и Ларисс – глубоко верующий человек, хоть пока и не знает Бога Истины. И обладает тем, что присуще истинным христианам – жертвенностью. Ведь на расследование преступления, случившегося в доме своего господина он пускается прежде всего ради спасения любимой девушки и ее госпожи-покровительницы. И, чтобы отвести от них подозрение, готов взять вину на себя. Умереть, но спасти Лисиппу и Туллию. Являя не словом, а делом, ту великую любовь, о которой в свое время говорил, неведомый ему Бог. И вот вопрос – не Этот ли Бог, Которого Ларисс не знает, заботится о нем, спасает и вознаграждает за самоотверженность? Еще одна загадка романа О. Шульчевой-Джарман, разгадывать которую она предоставляет читателям.
А для меня – это не просто исторический роман или детектив, а история о Промысле Божием. Ибо, по хрестоматийному определению Святителя Филарета Московского, «Промысл Божий есть непрестанное действие Всемогущества, Премудрости и Благости Божией, которыми Бог… всякому добру вспомоществует, а возникающее через удаление от добра зло пресекает или исправляет и обращает к добрым последствиям». Собственно, э\то и происходит в романе О. Шульчевой-Джарман – Бог незримо вмешивается в жизнь героев. В ком-то пробуждает совесть. Кого-то спасает. Кого-то вразумляет. Чьи-то козни разрушает.. Вознаграждает тех, кто ратовал победу добра. И высшую награду получает самый жертвенный из них. Даже пресловутый проступок Крискентия в отношении Изиды, за который он так корит себя, Бог Истины обращает во благо. Ибо благодаря этому выясняются кое-какие детали, важные для расследования страшных событий в доме Гая Дентата. Вдобавок – от подозрения в краже и расправы спасен ни в чем неповинный человек. И так ли важно, что в романе Шульчевой-Джарман орудиями Промысла Божия оказываются язычники – Филипп и Крискентий? Ведь, кто знает, не станут ли они впоследствии христианами?
Знаменательно, что в финале своего романа О. Шульчева-Джарман усаживает всех положительных героев за пиршественный стол. И в этой импровизированной «вечере любви» в доме Филиппа-врача все они – язычники и христиане - вместе радуются тому победе добра. Возможно, это самая невероятная сцена книги. Но и самая прекрасная. Единство между людьми, сотворенными по образу и подобию Божию.
Разве не так?
