Похоронный автобус куда-то спешит.
Разве может он опоздать?
Оболочка пуста… Для пленённой души
Плен закончился… Навсегда?
Неизвестно… Планета питает свою
Оболочку обёртками душ.
Жизнь и смерть – чехарда: рай в аду – ад в раю –
Небо – в треснутых зеркальцах луж.
Похоронный автобус плетётся назад:
Больше некого хоронить.
Жизнь прошла, все обёртки в земле уж лежат.
Где же души? …Они-то высоко летят.
Не хотят возвращаться они.
Июль 2015 г.
Несколько лимериков продолжающих тему неумных поэтов...
По городу гордо шагают чайлдфри,
На мамочек смотрят презрительно: «Фи!
Отсталые люди, как можно так жить:
Носы вытирать и горшки выносить!»
И прочитав стихи поэта
Осёл останется ослом,
И скажет: «Смысла вовсе нету
В поэте вместе со стихом».
Хотя, казалось бы, понятно,
Что не ослу стихи судить –
Он видит в небе только пятна,
Да солнца всё не разглядит!
Квохтала курица сердито:
– Вот взялся тут орёл летать!
Хлебнул бы нашенского быта:
Червей искать, навоз копать!
Орёл её и не заметил,
И дальше к небу полетел,
Хоть мнится часто курам этим
Их дурь важней орлиных дел…
Я врать учусь, конечно же во благо —
иначе больно многим дорогим.
Когда по-детски сердце моё наго,
оно не может угодить другим.
Враньём укутавшись, легко гуляю
по чьим-то равнодушным берегам —
так, кажется, следов не оставляю,
и потому врать завещаю вам.
31 июля 2018
Пластмассовая ёлочка с зелёными огнями
Стоит на главной площади. Когда же Новый год?
Ноябрь уже кончается. Зима не за горами;
Глядишь, из-за горы декабрь и снегу наметёт…
А что ж – и снег пластмассовый? И праздник – из картона?
Ну, это слишком было бы, и для детей – враньё.
Допустим только ёлочку – как акцию закона
Любви к природе, к родине, к густым лесам её.
Пусть подлинными будут наши радости и чувства,
Пусть будет не пластмассовым наш многогранный мир!
...Из множества объектов современного искусства
Что выберем – осознанно – для залов и квартир?
Ноябрь 2011 г.
От стихотворцев ныне спасу нет,
Но и средь них нашёлся раритет,
Вознёсшийся до уровня Хайяма,
Дающий и Всевышнему совет.
Хлеб икрою чёрной мажут
Рыцари подхалимажа.
С барственных столов подачки
Подбирают, как собачки.
Лизоблюдству — честь и слава.
Чуть нагнулся, прыг в халяву.
Коль спина не гнётся, что же...
В дар прими Прокруста ложе.
Жил был Поэт,
преображавший словом свет.
Жил был Циркач,
носившийся по жизни вскачь.
Жил был Торговец -
хитрый ради денег.
Жил был Палач -
он по достоинству оценен
толпой и властью.
Пекарь пёк пирог,
его конечно люди съели
впрок.
Лучше гадким утёнком,
лучше зайкой с котёнком,
лучше даже сычом,
чем крутым калачом —
чем своим палачом
быть.
Всё ему нипочём,
что по лбу кирпичом,
он всегда ни при чём —
сыть*.
У меня характер скверный:
пребываю в роли терна.
Съешь — поморщишься: как терпко!
и ухватишь меня крепко.
Но терновые колючки
вмиг поранят злые ручки.
— Ах, зачем же так колоться? —
скажет злоба у колодца.
— Ах, затем, — скажу я прямо, —
что всегда была упряма.
Говорила жаба лилии:
«Не из той ты, знать, фамилии,
раз в болото не ныряешь,
мух каких ловить не знаешь».
Лилия в ответ молчала —
мух, как жаба, примечала,
но не чаяла поймать.
«Жаль, не жаба моя мать», —
жабе лилия сказала
и от горя расцвела.
Жаба в страхе обмерла:
красоты она боится,
ведь без мух та чем живится?
Непонятны жабам лилии —
не из той они фамилии.
По России бродит свиной грипп, свиной грипп.
В дома старые проник жуткий его скрип.
Обнажает грипп клыки, капает на мозг,
В общем, просит он ремня, требует он розг.
Заражает он людей, не дает дышать.
Вызывает кашель, жар, насморк и озноб.
Убивает. Матерям не дает он спать.
Ночью трогают они у ребенка лоб.
Вот и стала обычной старухой, —
жёсткий волос лёг мягким пухом.
Дожила до блестящих седин.
Гордо зуб выпирает один.
Предлагают мне челюсть вставить,
я хочу, как уж есть, оставить;
для спасенья так лучше сгодится,
это ж люди взирают на лица.
Не пришлют, надеюсь, мне сватьев.
Время хочется с пользой потратить —
научиться хоть рот закрывать,
чтоб безумно не хохотать.
Странный какой-то глобус,
как будто дверь:
веришь — не веришь,
хочешь — не хочешь,
верь!
Глобус изодран,
кружится голова,
на голове растрёпой
растёт трава.
Странно наверное
видеть такой пейзаж.
Верно хмелеет
мой беззаботный страж.
(Поется на мотив «Когда б имел златые горы»)
В колхоз «Унылы помидоры»
Скрипач приехал молодой.
Он поскрипел в правленье дверью,
Заплакал и ушел домой.
В колхоз «Унылы помидоры»
Приплыл заржавленный утюг,
Он заявил, что он «Аврора»
И задавил лягушек двух.
В колхоз «Унылы помидоры»
Слетела стая макарон.
Их всем колхозом продували
И отбивали от ворон.
Улыбаться нужно широко!
Голливудскою улыбкой идиота
Пусть сначала это нелегко
И гримаса прерывается икотой
И тогда наверняка
Будет приступ столбняка
Вас заклинит, и прохожий ужаснется
Будет в скорую звонить
Пальцем у виска крутить
Убежит и без подмоги не вернется
Улыбаться нужно каждый день
Перерывы постоянно сокращайте
Сделал подлость — улыбнись скорей
Правдолюб-правдоруб,
никому ты не люб,
никому ты не мил —
у людей нету сил
правдорубов любить,
правдолюбами быть.
Кто меня будит в четвёртом часу?
Перед рассветом так сладко спится…
Голосом тихим кто всё твердит:
«Встань, ведь за мир надо молиться».
Так и лежу я, встречая рассвет…
Так и мешают мне спать двадцать лет…
