Переводы

Свободный перевод с каратинского

из цикла  "ПЕСНИ ГОРНОЙ КАРАТЫ"

По мо­ти­вам сти­хо­тво­ре­ния Хиз­ри Аса­ду­лае­ва, ху­дож­ни­ка, скульп­то­ра, по­эта,
му­зы­кан­та, об­ще­ст­вен­но­го дея­те­ля, ко­то­рый ро­дил­ся и вы­рос
в гор­ном ау­ле Да­ге­ста­на, се­ле­нии Ка­ра­та

 Осень. Всё проходит…

Наступает осень медленно, а кончается внезапно.
Так природой предусмотрено, так заложено Творцом.
Срок пришёл – и в час назначенный, в дымке светлого тумана
Вижу осень свою раннюю с опечаленным лицом.

Портрет

Дитя рисует человека.

Она старательно выводит силуэт,

но он внутри пустой.

В нем нет чего-то,

что есть в людях.

Она качает головой:

Внутри этой изогнутой кривой

нет жизни.

Это лишь каркас.

Она бежит за матерью сейчас.

Рисуешь сердце ты

посередине

этой пустоты.

Святые

В нашей семье двое святых:

Бабушка и моя тетка.

Они обе святы,

Хотя у них - очень разные судьбы.

Бабушка была безмятежна

даже в самом конце своей жизни.

Она - человек, идущий в тихих водах –

море совсем не нанесло ей вреда.

Когда  моя тетка встала на эту стезю,

волны обрушились на нее, атакуя.

Иоганн Вольфганг фон Гёте (1749-1832)

Ранняя весна

Время услады,

Ты уже здесь?

Мне, как в награду -

Солнце и лес!

Звонко, обильно

Мчаться ручьи.

Луг и долина,

Те же они?

Озеро полно

Рыбок златых.

Ширь небосклона

Дней голубых.

Рощи, дубравы

Трелей полны.

Утреней славой

Жизни весны!

В каждом бутоне -

Сладкий нектар.

Лакомкам-пчелам -

Благостный дар.

Легким движеньем

Воздух гудит.

Чувств возрожденье…

Сердце в груди!..

Ветров дыханье

Треплет кусты.

Тишь – колыханье -

Игры просты.

Малышом оставлены игрушки.

За окошком тихо ночь грядет.

Пред Творцом, в убогой комнатушке,

У кроватки, ангел пост несет.

Свет у тьмы луч солнца отвоюет.

Уходя, Хранитель, не спеша,

В светлые кудряшки поцелует,

Спящего с улыбкой малыша.

(По мотивам стихотворения Йозефа фон Эйхендорфа "Gottes Segen") (1788-1857)

Joseph von Eichendorff (1788-1857)
 

Gottes Segen

Das Kind ruht aus vom Spielen,
Am Fenster rauscht die Nacht,
Die Engel Gotts im Kühlen
Getreulich halten Wacht.

Am Bettlein still sie stehen,
Der Morgen graut noch kaum.
Sie küssen's, eh sie gehen,
Das Kindlein lacht im Traum.

Ты – озеро, а я - луч света,
играющий речной волной.
В сияющий хитон одета,
хочу я быть всегда с тобой.
Ты – лес, а я - звезда надежды,
сияющая сквозь листву,
и путнику она, как прежде,
преодолеть поможет мглу.
Облатка - ты, а я - твой пастор,
он людям жертвует её,
и в нашей жизни столь опасной
сей дар украсит бытиё.
Ты - Божья тишина, я – воля.
Ты, как скрижаль, а я – завет.
Едины мы и наша доля -
звучать симфонией вовек.

(По мотивам стихотворения Зигфрида Каверау "Du und Ich") (1886-1936)

Siegfried Kawerau (1886-1936)

Du und Ich

Отбрось уныние! Напрасен скорбный вдох!
Имеешь многое, вручил все это Бог.
И не завидуй радостям других,
не знаешь горечь ты печалей их.
Тепло приятно нам чужого очага
и у соседа – запах пирога.
Там потрудились, вымесив пирог,
погнули спину, припасая дров.
Отбрось уныние. Напрасен скорбный вздох.
Везде имеется тот роковой чертог!
И не завидуй радостям других,
не знаешь горечь ты печалей их.

(По мотивам стихотворения Фридриха Рюкерта "Sei unbet;rt und unverst;rt…") (1788-1866)

Friedrich Rückert (1788-1866)

Sei unbetört und unverstört…

Если открыл бы бесценную в мире звезду,
то бы она неизменно сияла тебе,
радость венчала бы и отводила б беду,
даже зимою она бы хранила цветы.
В вихре сомнений берег бы подарок небес,
счастье б скрывалось в серебряном свете ее.
Свет ограждал бы, в ночи б никогда не исчез.
Имя звезды будет верою наречено.

(По мотивам стихотворения "Kennst du den Stern...", автор неизвестен)

unbekannt

Kennst du den Stern...

Расскажу о рожденье Христовом.
Это было в хлеву у скота.
Богачи согревались под кровом.
Замерзала в ночи беднота.

От ночлега к ночлегу ходили
Старый Плотник с младою Женой,
Но все двери уже затворили,
Не нашлось ни каморки одной!

И Семейство тому было радо,
Что нашло себе место в хлеву!
Среди теплого кроткого стада
Надлежало родиться Христу.

И услышали ангелов пенье
Пастухи на далеких полях,
и пришли они на поклоненье,
Малышу, что дремал во яслях.

Пастухам стало жалко Младенца.
Богачи не пустили в свой кров.
Ни дверей не открыли, ни сердца!
Бог лежал средь овец и коров. 

(По мотивам стихотворения Людвига Тома "Heilige Nacht") (1867-1921)

Летят, летят, желтеющие листья,
как будто вянут в небесах сады:
опавший лист – есть символ отрицанья.

Немая ночь накрыла мирозданье,
земля готова снова с бездной слиться.

Мы падаем и это неизбежно.
Паденье в нас. Оно источник бед.

Но есть Один, кто говорит нам: «Нет».
В Своих руках держа нас кротко, нежно.

Райнер Рильке (1875-1926)

Herbst

Die Blätter fallen, fallen wie von weit,

als welkten in den Himmeln ferne Gärten:

sie fellen mit verneinender Gebärde.

Und inden Nächten fällt die schwere Erde

aus allen Sternen in die Einsamkeit.

Wir alle fallen. Diese Hand da fällt.

Безветренно на пустоши, просторно

И куст чертополоха недвижим.

Он кажется из камня – нерушим,

Но путник вдруг задел его невольно.

Земля слилась с чертогом поднебесья.

Туман окутал серой пеленой.

Чертополох - делились с ним бедой…

Все кончено, как прерванная песня.

Но этот куст под ветром вдруг качнулся.

Дождь начался и ливнем обернулся,

Ответом громким на вопросов груз.

И путник слышит в гуле непогоды,

Как куст шумит про радости, невзгоды.

В безмолвный плен скитальца манит грусть.

Николаус Ленау (1802-1850)

Stimme des Regens

Господь отнюдь не бюрократ
и не продажный циник!
Он знает радость, боль утрат.
И каждому воздаст стократ,
зовущих не отринет!
Господь везде - в полях, в лесах…
Ему судьбу вручаю.
В природе Он, и в небесах.
В стихиях грозных, вещих снах
я мощь Его встречаю.
Господь людей не создавал,
грехами угнетенных.
Он свет нам солнца даровал,
так воспоем Ему хорал,
сердцами примиренных!
Мой Бог отнюдь не бюрократ!
И каждый хлебный колос,
взошедшим, Он увидеть рад!
Его в созвездьях виден взгляд,
и в трелях птичьих - голос. 

Фред Эндрикат (1890-1942)

***

Любовь вторая нас не утешает.
Всё чаще к сердцу подступает страх.
Змея сомнений душу отравляет,
И слышим боль в осенних вечерах.
Седой шахтер, в рудник спускаясь ночью,
Прекрасно знает свой тяжёлый путь,
Но перед спуском он творит молитву,
И лишь потом решает в тьму шагнуть.
Вот так и мы, свой опыт памятуя,
Тот первый опыт - роковой любви,
Боимся вновь довериться надежде,
Всё повторяя: «Бог благослови».    

Анастасий  Грюн (1808-1876)

Zweite Liebe

Warum auch zweite Liebe
Noch stets mit bangem Mut,
Mit Angst uns füllt und Zweifeln,
Wie's kaum die erste tut?

Крестьянами были отец мой и мать,
им хлеб приходилось в поту добывать:
при солнце и ливне, при ветре и в зной,
но жизни они не хотели иной!

Они объезжали свой вспаханный луг.
Земля награждала тяжелый их труд.
Колосья вздымались, смотря в синеву,
и птахи трещали, вторя торжеству!

Я спорить не стану с постылой судьбой,
но все же ночами я маюсь борьбой!
Крестьянское сердце во мне городском
зовет возвратиться в родительский дом.

(По мотивам стихотворения Виктора Шнитке "Meine Vorfahren waren Bauern...") (1937-1994)

***

Meine Vorfahren waren Bauern,

durchzogen das Feld mit dem Pflug —

bei strahlender Sonne und Schauern,

bei Falter- und Vogelflug.

***

Selbst im Nebel des Herbstes

sucht das Auge die Weiten,

findet neue Gestalten

auch bei schwindendem Licht.

Zeichen stehen am Himmel

selbst in nüchternsten Zeiten.

Selbst das bitterste Schweigen

wird zuweilen Gedicht.

Bruder, hoffe und wisse:

auch der finstre November

birgt das Wunder des Schneefalls,

Sonne, Sterne und Mond.

Im Geheimen geflüstert,

ist dein Glück unabwendbar.

Auch wer lange gewartet,

wird am Ende belohnt.

ОПАСЕНИЕ

Крикнув: «Мы пойдем с тобою, Ветер!»

Листья, ветви в листопад

полетят,

Но в пути их сон поманит,

И они, друг друга саля,

И они, к ветру взывая,

Мол, останься тут,

шелестят.

Как весной пробьются почки,

И совсем ещё листочки

Обещают себе листья

сей полёт.

Но сейчас в дупле ль укрытие,

В чаще темной, за стеною ли

От него

кто найдет?

На его порыв взывающий

Их ответ ослабевающий

Всё слабей.

Неохотно крайне, слабенько

Покружат они и лягут там,

Где лежат.

Остается лишь надеяться,

Что когда свободен сделаюсь

Как лист сей,

В иной жизни вслед за истиной

Я последую воистину

Ein Winterabend

Wenn der Schnee ans Fenster fällt,
Lang die Abendglocke läutet,
Vielen ist der Tisch bereitet
Und das Haus ist wohlbestellt.

Mancher auf der Wanderschaft
Kommt ans Tor auf dunklen Pfaden.
Golden blüht der Baum der Gnaden
Aus der Erde kühlem Saft.

Wanderer tritt still herein;
Schmerz versteinerte die Schwelle.
Da erglänzt in reiner Helle
Auf dem Tische Brot und Wein.

Зимний вечер

Кружится снег за окном.
Колокол мерно звонит.
Трапеза всех примирит,
Рад обитателям дом.

Путник однажды свернет
С темной дороги на свет.
Милость – на просьбы ответ,
Древом ветвистым цветет.

Das Land der Hinkenden.

Vor Zeiten gabs ein kleines Land,
Worinn man keinen Menschen fand,
Der nicht gestottert, wenn er redte,
Nicht, wenn er gieng, gehinket hätte;
Denn beides hielt man für galant.

Ein Fremder sah den Uebelstand;
Hier, dacht er, wird man dich im Gehn bewundern müssen,
Und gieng einher mit steifen Füssen.
Er gieng, ein jeder sah ihn an,
Und alle lachten, die ihn sahn,

Und jeder blieb vor Lachen stehen,
Und schrie: Lehrt doch den Fremden gehen!

Der Fremde hielts für seine Pflicht,
Den Vorwurf von sich abzulehnen.
Ihr, rief er, hinkt; ich aber nicht:

НИКОЛАЙ ВИНГРАНОВСКИЙ
перевод с украинского
Будешь, мать, ты меня зимовать,
Будешь из дому не отпускать,
Будешь из дому не отпускать...

Ходит полем мой конь вороной,
Ходит полем мой конь молодой,
Ходит полем совсем молодой...

Будешь, конь, воевать со мной в поле,
Будешь, конь, ты иметь себе долю,
Будешь, конь, ты иметь себе волю...

А от дома родного меня, моя мать,
Будешь, мать, ты меня провожать,
Провожать меня, не забывать...

СТАРИКИ СМЕЮТСЯ

Уже пройдя школу притворства,

когда держать всем нужно губы

то так, то сяк,  между бровей

мысль проложить, старые люди

могут позволить животам

трястись — как медленные бубны —

голос повысить и кричать, бросать слова

куда угодно.