Песни

Авторизованный перевод старой песни

Песня «Отель Калифорния» была написана  Доном Фелдером, Гленном Фрей и Доном Хенли  (Don Felder, Glenn Frey, Don Henley). Сами авторы объясняли, что песня – о материализме и пустоте американского гламура.  Так сверкающий огнями Лос-Анджелес соседствует с безжизненной пустыней.  Группа «Иглз» (Eagles) выпустила одноименный диск в феврале 1977 года. Песня «Отель Калифорния» получила премию «Грэмми» в 1978 году. Смысл пенсии многие критики определяли как «путешествие от невинности к опыту». Мучительная и бессмысленная окруженная глянцем, пустота.

Этот мыс на реке, облака вдалеке
Мне запомнились с раннего детства.
Камыши в тростнике, солнца луч на песке
И черемухи куст по соседству.

Ты, рябина моя, как ты манишь меня
Возвратиться в счастливые годы,
Где живой мой отец. Под биенье сердец
Вниз по Каме плывут теплоходы.

Ветер гонит тучу вслед за тучею,

В небе словно олово кипит.

Родина берёзою плакучею

В поле одинёшенька стоит.

Треплет косы ветер ей неистово,

Стройный стан всё силится согнуть,

Рвёт одежды и швыряет листьями, -

Не подняться и не воздохнуть.

Как бы успеть все, как бы сделать,
Сколько песен уйдет в могилу?
Да и кому до песен дело,
Если слова не имеют силы?
Как поросли сердца червонцем,
Как натянули очки на глазки,
Чтобы не видеть света солнца,
Чтобы не слышать песен сказки.

— Любовь, ко мне причаль,
И спутницей свиданий,
Развей мою печаль
От разочарований!

— Поцелуют уста его крепко меня!
И развеется знамя — любовь надо мною.
Освежите же яблоком спелым меня,
Подкрепите меня шепталою.

— Любовь меня нашла
И к сердцу прикипела
Но, вот опять ушла,
Проститься не успела.

Вериги смерти сокруши!
Сон ветхий отряхни с души!
В полночный час — двух стрелок перекрестье —
Христос Воскресе!

Как светозарна эта ночь!
Ничто не в силах превозмочь
Светоносного начала дня предвестье —
Христос Воскресе!

О, Пасха Красная Господня!
Играет небо в преисподней
И вся земля ликует в поднебесье —
Христос Воскресе!

Взлети над городом моим,
Плыви во тьме меж звезд звенящих.
К обетованным настоящим,
К тем берегам, где дом и дым
И мир, обещанный двоим.

Продолжат стрелки ровный ход,
Чтоб в полночь вновь соединиться,
А  здесь кипрей и медуница,
Детей моих чумазых лица
Смешных забот круговорот.

Мы тоже, как когда-то Симеон,
Услышали о Деве и не верим:
Как из утробы девственныя Он,
Христос и Бог стучится в наши двери.

А может это Сретенье и есть
То главное событие, в котором
Почувствовав спасительную весть,
Мы избежим посмертного позора?

Пусть праведными в жизни нам не стать,
Но, может быть, сегодня нас коснется
Той самой — детской — веры Благодать,
Среди зимы духовной — лучик солнца.

Штопаю, штопаю
иголочкой душу.
Слушай, ребёночек,
душу слушай!
Ниточку в иголочку
вденет небо.
Слушай свою душу,
где стежок не был.
Штопай её ниткой небесной
штопай;
латку на латку накладывай,
чтобы
небом засветилась душа,
как солнцем,
чтобы она стала
в небо оконцем.
Слушай, ребёночек, кротко
слушай —
станешь когда-нибудь
Богу послушен.
Господи Иисусе Христе,
Сыне Божий,
помоги ребёночку
стать пригожим.

Когда падает снег тихо и не спеша
На ресницы и веки, и щеки,
Когда падает снег, — невесома душа
Слышит голос из неба далекий.

Когда падает снег, словно в поле свеча
В одиночестве высится тополь.
В дремоте его ветви седые молчат,
На ветру наигравшись превдоволь.

Когда падает снег, замирает вода,
Как бы слушая речной плеск става.
На крещенскую прорубь Креста — Иордан
Белый лебедь спустится плавать.

Мы с тобою так быстро взрослеем, —
Нам всегда так хотелось быть взрослыми,
Реет детство под облаком белым,
Оставляя дожди над покосами.

И шумят они где-то грибные
В нашей памяти тихими грозами,
То короткие, то проливные
В такт стаккато по крыше со скосами.

Посмотри на качели в тенистом саду,
С переспевшими в нем абрикосами,
Что под взмах от цепи на траву упадут,
Как на скатерть поспешно разбросаны.

В невесомости небо моих дочерей
Отражалось в глазах их раскосых.
Подрасти им хотелось как можно скорей,
Чтобы с веточек снять абрикосы.

Топот сапог солдатских раздается

Авторизованный перевод Андрея Окулова

Песня «Wenn die Soldaten durch die Stadt marschieren» появилась в конце девятнадцатого — начале двадцатого века. В этой песне нет никакой политики, в германской армии она пелась в разные эпохи существования армии этого государства. Впервые ее официально приняли как строевую песню в 1907 году. Перевести старинную солдатскую похабную песню — задача не из легких. Ведь текст должен точно лечь на музыку. Автор старался точно передать ее смысл.

Топот сапог солдатских раздается
Окна открыты: девушкам неймется
Зачем? Затем
Зачем? Затем
Им всем ужасно хочется траля-ля-ля-ля-ла
С солдатом поворочаться траля-ля-ля-ля-ля-ля!

Тебе ли  песня слышится, тебе ли?
А может, просто за окном метели?
А может, двери скрипнули и стихли?
Запомнив эту песню, этот стих ли...

К тебе ли вся любовь моя, к тебе ли?
Все эти сказки, лютни, менестрели?
Надежды, расставанья, возвращенья
И самых тихих слов сердцебиенье.

Я хочу умереть, умереть как пасхальные свечи.
Без истерик и слез оплавляясь на чьи-то ладони.
Не пугаясь того, что земное горенье не вечно,
Отгореть, отсветить , не стараясь чтоб  кто-то запомнил.

Жаль, не сбудется так.  Я опутана  гарью и чадом.
Свет мой блеклый и робкий, он меркнет от каждого вздоха.
Прегрешенья как тени торжественно шествуют рядом.
Стали розы мои лишь подобием чертополоха.

Ни вчера, ни сейчас, оправдаться пред Господом нечем.
Но услышав опять в благодатной ночи песнопенья, 
Я хочу умереть, умереть как пасхальные свечи.
Ничего не боясь, веря в радостный миг воскресенья.

Выбежала бы на крылечко,
Да проплакала бы очи синие,
Да бежала бы за конём ретивым,
В кровь стирая ноженьки.

Только б злая не разыгралась метель,
Только б вернулся мой наречённый.

Верила, красной ниточкой сердце вышила б,
Да на пяльцах кленовых.
Господу б молилась в храме белокаменном,
Вверх бы свечечкой устремлялася.

Только б злая не разыгралась метель,
Только б вернулся мой наречённый.

Ах как ушёл бы на войну,
Да на брань, сечу лютую,
Да в птицу обратилась бы, вслед летела,
Сердце бы дотла сожгла.

Только б злая не разыгралась метель,
Только б вернулся мой наречённый.

Снег на землю рассыпает крупы,
Обещает нам плохую погоду.
Говорят,что я с тобой стала глупой,
Потому что перестала быть гордой.

Потому что смотрю без вызова,
Обижаясь по каждому случаю.
Потому что люблю неистово,
Но любовью своей не мучаю.

Надо было б иной маркою,
Вверх до неба, земли не чувствуя.
А я детям носы высмаркиваю
И проста, как пирог с капустою.

Говорила бабонька моя:
«Надинка, кругом одни горЯ».
Но не верила совсем я ей тогда,
Будто в каждом доме есть беда.

А теперь, сама уж в седине,
Поняла, что это обо мне
Говорила бабонька моя:
«Надинка, кругом одни горЯ!»

Чем смелее взгляд и громче смех,
Можно говорить уж обо всех,
Там из глаз такая рвётся боль,
Что её, попробуй, успокой.

Эту ночь не допивая,
Просыпаясь раньше света,
Я стою едва живая,
Повторяя: "Что же это?"

День грядущий не известен,
Яркий фантик не  изучен.
Я плыву в потоке песней
Где-то у ночных излучин.

Без оглядки,без возврата
Все едва и еле-еле
Я ни в чем не виновата
В это пятый  день недели.

Среди темных грозных полчищ
Только шаг и будет худо.
Прикоснись к руке и молча
Уведи меня отсюда.

Над усталым городом ночь темна
Улетают  ангелы вверх, вверх
И роняет перышки из крыла,
Тот который знал меня лучше всех.

Тот, который следом,  весь день бродил,
Утешал покуда, не вышел срок.
Вместо ризы шелковой — габардин,
Вместо райских кущ — пыль моих дорог.

Там от звездной выбеленной межи,
Прямо в лунный нежный лимонный свет.
Полетай, хранитель мой, покружи,
Чтобы утром снова идти во след.

Серое небо за мокрым окном.
Мертвые лужи окованы льдом.
Скоро зима постучится в наш дом.
Скоро — метели...
В час, когда осень мне шепчет: «Прощай»,
Я вспоминаю тот солнечный край.
Знаю, друзья, где находится рай —
Он — в Коктебеле.

Синий, синий, синий
Синий Коктебель.
О, с какою силой
Вновь стремлюсь к тебе!
Скалы и вершины,
Моря колыбель.
Синие долины...
Милый Коктебель...