Украину хотят сжечь дотла, но не "русские агрессоры", а "американские защитники". Это стало окончательно понятно, после того как на Пасху в Киеве принимали долгожданных дорогих гостей.
Лидеры ЕС и некоторых европейских государств уже отметились в украинской столице, и настал черед самых главных союзников — американцев. Байден не приехал, но прислал двух ключевых сотрудников: госсекретаря Энтони Блинкена и министра обороны Ллойда Остина. Кадры братания последнего с украинскими политиками и генералами — а Зеленский привел на встречу с американцами все руководство страны — очень показательны. Но куда важнее то, что заявили после переговоров Блинкен и Остин.
"Мы не знаем, как долго будет продолжаться эта война, но мы знаем, что суверенная и независимая Украина будет существовать гораздо дольше, чем Владимир Путин. И наша поддержка Украины будет продолжаться, пока мы не увидим окончательного успеха…" — это слова Энтони Блинкена
"Мы хотим, чтобы Россия была ослаблена до такой степени, чтобы она не могла больше делать то, что она сделала во время вторжения в Украину. Они уже потеряли много военного потенциала, и мы хотим, чтобы у них не было возможности очень быстро воспроизвести этот потенциал…" — а это Ллойд Остин.
Министр обороны также заявил, что Зеленский выразил глубокую признательность за оказываемую помощь и что "он настроен на победу", а США "настроены на то, чтобы помочь им победить":
"С точки зрения их способности побеждать первый шаг к победе — это вера в то, что ты можешь победить. И потому они верят, что мы можем победить. Мы верим, что мы — они — можем победить, если у них будет правильное оборудование, правильная поддержка, и мы собираемся сделать все, что в наших силах, и продолжим делать все, что в наших силах".
Что означают эти слова, а также очередное заявление министра иностранных дел Великобритании Лиз Трасс: "Мы не успокоимся, пока Путин не потерпит неудачу и Украина не победит"?
Англосаксы окончательно объявили своей целью поражение России, которое заключается не просто в затягивании войны на Украине через поставки оружия, но и в максимальном ослаблении нашей страны и вооруженных сил. Остин прямо поговорит: до такого уровня, чтобы русская армия больше не могла "делать то, что она сделала", то есть атаковать и вести боевые действия на чужой территории.
Военная победа Украины в этом случае становится не просто поражением России, но и победой Запада, причем победой, достигнутой чужими руками: руками одной части русского мира, воюющей с другой. Неужели англосаксы не понимают, как к подобным заявлениям относятся в Москве? Не видят, что, делая своей целью ее поражение, они лишают себя возможности потом, когда все закончится, хотя бы сохранить лицо?
Потому что Россия в любом случае победит, вопрос лишь в цене этой победы. И не только для нас, но и для Киева. Готовность англосаксов сжечь Украину в огне войны не вызывает сомнений, но руководство США и Великобритании, по идее, должно было бы думать о том, как потом объяснять своим гражданам произошедшее. Ведь если Украина проиграла, значит, проиграли и США с Великобританией, сделавшие ставку на победу Киева?
Но, может быть, они смогут выдать поражение за победу? Украина без армии и выхода к морю, с панически настроенным обществом, ненавидящим свою элиту, — это ведь тоже Украина, значит, русские проиграли? И ничего, что даже такая Украина не получит гарантий безопасности от Запада (потому что никто не даст их стране, чье будущее зависит только от России), и это тоже представят как поражение Москвы? Проблема в том, что подобные ухищрения способны обмануть только уж совсем наивных людей, не говоря уже о том, как весь остальной — незападный — мир, будет просто смеяться: на Западе пытаются обмануть собственных граждан насчет "поражения России".
Поэтому получается, что англосаксы действительно верят в то, будто могут победить? Но это же противоречит не только реальности, но и мнению объективных западных военных экспертов: никто из них не говорит о вероятности подобного сценария. Максимум, на что может рассчитывать Запад, это затягивание боевых действий, но и тут конечный результат не вызывает сомнений.
Есть только одна реальная возможность победить Россию: добиться нашего коллективного самоубийства, то есть смуты в стране и ее разрушения изнутри. Но эта важнейшая ставка Запада не работает, как сказал в понедельник Владимир Путин, "и здесь заминка, не получается". При этом, хотя ставка на раскол в России по-прежнему считается англосаксами чрезвычайно эффективной, даже такая их убежденность не объясняет необходимости столь жесткой привязки своих целей к ее поражению на поле боя.
Ведь делая упор на стремлении к такому исходу, англосаксы лишь укрепляют единство нашего общества, потому что многие из тех, кто не поддерживает операцию на Украине и Владимира Путина, не хотят поражения собственной армии, понимая, к каким тяжелейшим последствиям это могло бы привести. Это как с отменой всего русского на Западе: она стала шоком как раз для многих наших западников, заставив их пересмотреть отношение не только к нему, но и к собственной стране.
В чем же тогда разгадка "хитрого плана" англосаксов, зачем они говорят и делают то, что прямо сейчас или впоследствии ударит по ним самим? Увы, никакой тайны нет, Запад в очередной раз оказался заложником собственного отношения к русским: смеси непонимания и демонизации. Поверил в то, что если русские "не взяли Киев за три дня", то они могут проиграть, тем более им противостоят такие же русские, только под украинской маркировкой (не нужно забывать, что для умных атлантических стратегов русские и украинцы — один народ, как бы настойчиво они публично не уверяли в обратном). Поверил — вопреки собственной склонности к прагматичному реализму.
Поэтому ставка на поражение России — это просто попытка последний раз разыграть украинскую карту, максимально поднять ставки, блефовать до последнего, подкидывая оружие и вдохновляя Киев. В надежде, что русские моргнут, дрогнут и если не посыпятся, то хотя бы отступятся от своих целей.
А когда туман рассеется и выяснится, что Украина проиграла, Западу будет уже не до оправданий: слишком много перезревших проблем прорвется наружу, слишком сильными будут как внутриполитические, так и внешнеполитические испытания и изменения. И ответы на вопрос: "А почему проиграла не Россия, а мы?" — уже будут интересны только будущим историкам.
