Притчи

Он приходил в свои покои и снимал пурпур парадных одежд, великий и мудрый царь Соломон.
 — Я устал, устал от тяжкого бремени власти и одиночества, о кроткая моя Суламифь… Сотни храмов я обошел и сотни слов сложил в молитву с именем твоим на устах, стены сотни капищ языческих слышали его, но находил я только одно молчание там. Бирюза небес не сравнится с чистотой твоих глаз, нареченная вечностью…

Куда всё на свете может поместиться

Вот какой человек большой! Ноги крепкие, руки длинные.
А глаз — самый маленький. Но глянет — и охватит звёзды, луну, небо и землю. Всё видит, весь мир в себя вмещает.

Так и сердце. Мало оно, но в нём могут поселиться львы и змеи. Да дороги пролечь с ухабами, да пропасти — глубокие и чёрные.

Но если придёт в сердце Бог, поселяются тут Ангелы, и льётся свет, и стоят города Небесные, и живут апостолы и святые, и сияют царские сокровища.

Всё помещается в малое сердце.

Бог в помощь

Вспахал крестьянин землю, бросил семена. Прорыхлил, удобрил, стал урожая ждать.

Да вот беда: на небе — ни облачка, и дождя — ни капли.
Уж и ростки показались, а солнце так и печёт, того и гляди всё спалит. И не видать тогда урожая, а зимой детишкам по углам голодными сидеть.

Трудится крестьянин с утра до вечера в поле, спины не разгибая, рук не покладая. А дождя всё нет, не растёт ничего, все заботы насмарку.

Он любил свою хозяйку нежной и преданной любовью.

Ему было радостно, когда она, наконец, возвращалась.

Он радовался – совершенно искренне и по-детски. Ему нравилось, когда она, вернувшись, подметала порожек, словно щекотала Ему пятку, и после этого заходила в Дом. Заходила в прохладный, чуть сыроватый полусумрак с горячего солнцепёка. Нравилось, когда она, вернувшись, сметала пыль со стола и стульев, раздёргивала занавески – и тогда миллионы пылинок радостно и беспечно плясали Танец Встречи в посветлевших комнатах. Танцевали весело и плавно, кружась в потоках света, свободно и легко вливавшихся в распахнутые окна, пролетая через косые солнечные тоннели, струившиеся с небес.

Ему нравилось, когда хозяйка сметала появившуюся по углам прозрачную паутину; иногда, не сдержавшись, Он мог тихонько хмыкнуть и поёжиться от щекотки. И тут же делал себе внушение – что это Он, в самом деле, как маленький? И потом, разве Он ёжик, чтобы ёжиться?

Некогда, на белом свете жил человек. Его душа стремилась к прекрасному и доброму, но он не знал, где обрести добро и красоту. Много лет бродил он по свету, пока не пришел к Господу и не спросил, - что же мне делать, Господи, я погибаю от дара, который ты мне дал и не знаю, что делать с ним. - Твори добро своими руками,- сказал ему Господь.
Послушался человек Господа и развел на пустыре красивый сад. Долго трудился человек, ухаживая за садом, недосыпал, разбивал цветники, поливал и выращивал саженцы, и все это он делал для людей, которые проходили мимо по дороге. Несколько человек с благодарностью и молитвой присоединились к садовнику и тоже стали трудиться во славу Божию, разбили красивый пруд вокруг родника, омывающего подножие сада, пропалывали грядки, подвязывали виноградные лозы. Все больше людей любовалось прекрасным садом и заходили в него испить живой воды. Однажды, человек сел передохнуть в тени высокого дуба и к нему подошел торговец.

С издавна бродит Лень помеж людей, вступает с ними в интимнейшие отношения, плодится в людях и через людей. И, если с кем такая беда приключится, помочь извне тому вряд ли возможно.

Не обошла Лень и Марьину деревню. Только в чей дом не придет, всюду ее гонят и чести желаемой не оказывают.

Лишь Иван-лежебока принял ее как родную. Ему тогда шел как раз тринадцатый годочек. И чем ему Лень так приглянулась? Другие хлопцы гнали ее, как бешеную собаку, чтобы жить не мешала. Скучно же с ней! А Иван, наоборот, словно смысл своей жизни в ней обрел.

Бывало, скажет мать ему в доме прибрать, а Иван по углам мусор разметет, чтобы не видно было, да и лежит на печи, мух считает. Скажет воды принести иль еще чего исполнить, а Иван так занедужает, что мать сжалится, сама все сделает да еще за Иваном, как за больным ходит.

Один человек пришел в посудную лавку за чашками.В лавке их были тысячи.С росписью и без,разных цветов и форм.

Одинокий старец подошел к человеку и спросил его, зачем тот с такой любовью и в таком количестве покупает чашки.

- «Я очень люблю красивую дорогую посуду.Даже если ты нальешь туда просто воду,то и вода, отражая красоту сосуда, как бы сама становится вкуснее»,сказал человек.

- «Ошибаешься»-произнес старец.- «Что важнее форма или содержание?.Хорошее вино налитое в дешевый глиняный сосуд не станет от этого хуже.И вода останется водой.Единственное что требуется от сосуда:прочность,добротность и возможность вместить налитое в его первозданном виде.А что ты будешь заливать туда-решать тебе самому.»
 

Однажды юноша пришел к великому учителю и спросил его, что надо делать, чтобы изменить свою жизнь. На что великий учитель ответил, что просто рассказать об этом все равно, что пролить хорошее вино мимо рта. Все надо познавать на собственном опыте. И предложил ему остаться, если хочет.
На следующее утро юноша опять пришел к учителю и сказал, что готов приступить к изучению великих истин немедленно. На что учитель усмехнулся и, кивнув головой в сторону ракушника, сказал, что надо построить летнюю кухню. Если юноша готов помочь, то в оставшееся время учитель готов учить его великим истинам.

Всякие чудеса случаются на Рождество. И нет на христианской земле такого человека, который бы не верил в это. Рассказывают, что как-то в одной бедной семье совсем не было ни яблок, ни орехов, чтобы украсить ими ёлку.

Несчастный глава семейства ходил по соседям и просил у них в долг хотя бы пару скромных плодов, чтобы повесить их на праздничное дерево. Но никто не хотел давать ему яблок бесплатно. Из одного богатого дома его даже выгнали с криками и бранью.

Все вы хорошо знаете город N. Там полным ходом идет торговля, много больших заводов и фабрик, маленьких мастерских и крохотных лавочек, в которых полно всякой всячины. Если выехать из центральных ворот города N и поехать по самой большой дороге, которая, к тому же и самая красивая, и проехать совсем немного, а потом свернуть направо, возле большого, древнего дуба (по рассказам стариков ему больше 1000 лет), то можно увидеть указатель на дорогу, ведущую в город художников.
Любуясь пустотой
О нем сейчас мало кто знает, а раньше его слава гремела по всей округе. Художники в этом городе, надо сказать, жили очень талантливые. И куда они все подевались? Да кто куда. Кто уехал, кто умер, а судьба некоторых совсем печальна - они стали рамочниками.
Издавна в этом городе повелось так, что художники писали картины, а рамочники мастерили для этих картин рамки. И даже малые дети понимали, что рамка без картины вещь не нужная. Что ей обрамлять?
Картины пользовались большим успехом и покупать их приезжали ценители со всего мира.

Безглазый судит безухого, безрукий — безногого, слепой — глухого, хромой — кривого, глупец судит хитреца, подлец — брехунца, злодей судит простофилю — так уж заведено в мире.

Пришел чудак — все сделал не так: не смотрел на пороки других, дело доброе сделал для них. Захотел, чтобы мир стал теплей, чтобы радостней жилось всем, веселей.

Набросились на него, закричали, во всех грехах обвиняли: безглазый кричал, что без глаз он, безрукий кричал, что без рук он, злодей упрекал за злодейство, дурак обвинял в дуралействе….

И такая игра без конца у забывших про Бога-Творца.

Cнова у старца

Нам так понравилось в прошлый раз у святого Паисия, что мы снова пришли к нему и постучали билом в калитку.
Било — это вот такой молоточек, которым стучат по доске.

С рюкзаком и палочкой в руках,— как устали мы с тобой, добираясь сюда! Но вот мы уже у ворот, а в душе цветёт радость. Та, что бывает только рядом с Богом или Божиими людьми.

И снова мы сидим у полюбившейся кельи на пенёчках, жуём лукум… И слушаем рассказы старца Паисия.

Где найти Бога?

Часто старец Паисий говорил:

— Старайтесь во всём увидеть Бога.

Кто научил соловья такой дивной песне? Кто так премудро устроил всё вокруг?

Ты увидел цветы? Увидел Бога!

Увидел свиней? Да, не удивляйся,— опять увидел Бога!

* * *
Всё ходят и ходят какие-то странные люди,
Их столько же будет,
Когда нашу Землю разбудят.
Их будет так много –
Все улицы в лицах!
Зовут их Серёга,
Зачем на Серёгу сердиться?
Есть имя у всякого тела,
Но часто
До этого нету нам дела…

К несчастью,
Петляет дорога,
Ухабы заходятся в танце.
Шагающих в ногу так много,
Но все мы давно иностранцы,
Хотя так похожи,
Что злоба играет на роже,
А как же иначе –
В "Макдоналдсе" съели Серёжу…
И даже без сдачи –

Что нам до имён
мы не можем уже обознаться:
Серёжа – Семён?
Но твердит телефон:
Два было, осталось их восемь-пятнадцать…

И вновь мы под серым зрачком небосклона,
Такою же пресной, как серый песок Вавилона,
Бредём по дороге,
Широкой, как зев окоёма,
И, глядя под ноги,
Всё дальше уходим от дома…

20 ноября 2006

Калибка

Мы идём по горной тропинке среди зелёных зарослей.

Тропинка то сужается, то расширяется, и мы то поднимаемся в гору, то спускаемся вниз. Наконец, мы дошли до калибки старца Паисия. Калибка — это вот такой маленький домик, в котором живут монахи поодиночке.

Вот и мы сядем на деревянные чурбачки.

Старец всем раздаёт на благословение орехи, которые ему кто-то принёс.

И нам досталось по ореху. Давай посидим и послушаем.

Грачи мерцали над больницей
И догорали, словно дни, –
Такие маленькие птицы,
Печальным ангелам сродни.

Они кружили и шумели,
Тревожным трепетом полны,
Как почерневшие шинели
Не возвратившихся с войны.

На том или на этом свете
Грачи плели свои круги,
Нас возвращая в 43-й
Всем предписаньям вопреки?

Тем не понять, кто с нами не был,
Горластых маленьких бойцов –
На каждого кусочек неба
Под осень щедрого свинцом… 

…Сентябрь качался на исходе,
Раскинув два свои крыла,
И, как на белом пароходе,
Палата белая плыла. 

Дрожали тополя ресницы,
В них прятался больничный двор,
А наши души, словно птицы
Из клеток рвались на простор…