Омилия

ГЛАВА ВТОРАЯ
О том, как я поделил своих родителей

А теперь пришло время рассказать о моих родителях.
Я родился в Риме, и мой отец – Корнелий Фульвий Влар – назвал меня Ромулием, посвятив тем самым вечному городу. И хотя уже через год родители переехали жить в другое место, я всегда считал себя римлянином до мозга костей.

Мой отец покинул Рим не по своей воле. Он служил судьей по гражданским делам в суде центумвиров. Ну, это когда сразу сто человек решают запутанные дела о наследстве или дележке имущества. И кто-то  его там оклеветал, чтобы самому занять выгодное местечко. Мелкий подарок на день рождения был расценен, как взятка от клиента, что строго каралось по закону. Если, конечно, кому-то приходило в голову его соблюдать.

Мне не известны подробности того дела, знаю лишь, что перед отцом открылись два пути: тюрьма или переезд как можно дальше от Рима с условием никогда не появляться в столице.

(Страницы из писательского блокнота)

* * *
На днях в Правлении Союза писателей России состоялась презентация трёхтомной книги Анатолия Хлопецкого “От святого Николая до Президента”, посвященной истории создания такого вида спорта как самбо. Были председатель СП России В.Н. Ганичев, его помощник С.А. Лыкошин, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, руководители Комитета национальных и неолимпийских видов спорта России, директор издательства “Янтарный сказ”, другие гости.
Лучше всех, как всегда, говорил владыка Кирилл...

Ещё раз к вопросу о религиозности С. А. Есенина

…Несколько лет назад, читая в Самарском епархиальном училище лекции по истории русской словесности, я посвятил один из уроков творчеству Сергея Есенина, столетие со дня рождения которого как раз тогда отмечалось. И вот, внимая его стихам, один из будущих батюшек вдруг говорит:

— Послушайте, но ведь это же пишет не христианин, а язычник, это очевидно! Смотрите, что он говорит: «Молюсь на копны и СТОГА», «За прощальной стою обедней КАДЯЩИХ ЛИСТВОЙ БЕРЁЗ», «Я молюсь НА АЛЫ ЗОРИ, причащаюсь У РУЧЬЯ», «Молюсь дымящейся ЗЕМЛЕ» — и всё в таком же духе. Ведь это же миропонимание человека до-христианской эпохи…

Переложение с древнерусского языка

Вступление

1.
Это «Слово» — о Законе Моисея
и об Истине, нам даденной в Христе,
что явилась в мир, всё бренное отсеяв,
и простерла Благодать на земли все.

Слава нашему Владимиру-Крестителю,
указавшему Руси тропу любви!
Если чем-то и сильны мы, то — молитвою.
Господи! Благослови…

2.
Благословенен Бог, явясь Израилю,
дабы людей Своих избавить от оков
бесовской тьмы и слепоты незнания,
тянувшихся с языческих веков.

Сперва Он путь дал Авраама племени
и на скрижалях начертал Закон,
чтобы дожить с ним без греха до времени,
покуда в мир направит Сына Он,
крещеньем в Духе и Благою Вестью
спасая всех от справедливой мести…

Так воспоем и дружно воздадим мы
хвалу Тому,
Кого поют и славят серафимы
и все, кто ненавидит мрак и тьму!

Ночь темным плащом повисла над землей. В доме у камина, задумчиво глядя на огонь, сидел мужчина. Пламя лениво лизало дерево, пробуя его на вкус. Обжигалось брызгающим соком, отступало, тесно толкаясь в каменной темнице. И вновь подкрадывалось к березовым кольцам. Наконец, языки пламени осмелели и, как шаловливые, голодные щенки набрасываются на соски матери, накинулись на поленья. В камине заурчало: сначала торопливо и возбужденно, а затем, спокойно и размеренно.

Мужчина удовлетворенно вздохнул и поудобнее устроился в кресле. Теплым светом лучился камин. За окном мерцали далекие звезды. И мотылек, каким-то образом забравшийся между стеклами, бился о них крыльями. Недоумевая — почему не может преодолеть такой призрачной преграды. Мужчина поднялся, распахнул створки, выпустив крылатого пленника: «Лети к своему фонарному счастью!».

Другой день, вернее, поздний вечер у камина, в загородном доме, в котором даже не живут привидения. Им тесно и неуютно, рядом со мной, миром моих фантазий и мыслей, светлыми тенями, бродящими по стенам. Кроме того, они боятся кота со странной кличкой «Фашист», развалившегося рядом. Подобранный на дороге котенком, больным и избитым, без одного глаза, он превратился в матерого, сильного кота. Предмет тайной влюбленности всех соседских кошек и грозы котов и собак. Жуткий вор и проходимец, неисправимая шпана. Украсть все, что плохо лежит или задрать чужую курицу — для него дело чести. Пропадая на несколько дней, он возвращался домой тощий, грязный, изодранный. Зализывая раны, мог сутками спать на старом сундуке, упасть с него и даже не проснуться. Было понятно — это воин, вернувшийся из тяжелого, долгого похода. Обладая скверным, хулиганским характером, он не был лишен благородства. Я сам видел, как он порвал пса, загнавшего на березу соседскую кошку, а потом нежно помогал ей оттуда спуститься.

Ещё одна ночь в доме у камина… Огонь накатывает на березовые поленья желтыми волнами, разбивается брызгами искр и откатывается назад. Горящий прибой заменится штормом, а затем — штилем. Закатным солнцем будет багроветь шар огня, уходя за берег черных углей и серого пепла. Фашист заинтересованно смотрит на летающие искры. В его взгляде видно желание поймать этих желтых пчел. Жидким янтарем растекается по стенкам бокала коньяк. Кисти виноградных красок, разведенные на палитре солнца. Замурованное в темный каземат бутылки время… Сегодня я помиловал его и подарил свободу. Аромат летает вокруг и нравится даже фашисту, щурящемуся от удовольствия. Кот все же не удержался, поймал одну искру. И теперь недоуменно тряс лапой. Глупышка… Разве можно, играть со временем, пожирающим материю?

 ГЛАВА ПЕРВАЯ  
О том, как я научился разделять богов  

  Я рано узнал, что все на свете можно разделить. 
  Время делится на день и ночь, пространство – на небо, воду и сушу. Людей можно поделить на мужчин и женщин, молодых и старых, хозяев и рабов. 
  А еще люди делятся на христиан и тех, кто верит в отеческих богов.  
  Но тут-то и начиналась путаница. В чем же отличия? И разве нельзя любить всех богов сразу?  
  Однажды в детстве мне встретилась на улице необычная процессия. 
  Актеры с криками, изображая греческих жрецов, везли на колеснице раскрашенные изваяния Аполлона и Венеры и зазывали народ услышать предсказания дельфийского оракула. Мы как раз шли с учителем в лавку за новыми перьями, и я с трудом уговорил старика присоединиться к толпе зрителей.  
 – О-хо-хо, что за времена пошли: дельфийские оракулы вещают на каждом перекрестке, – всю дорогу ворчал мой Никифор. – Эти базарные кривляки из всего устраивают посмешище… 

Не вини этот мир, не вини,
Если в нем для тебя неуютно,
И в пылу искушений минутных
Божьих дел на земле не брани.

Не вини этот мир, не вини,
Если даже безвыходно сложно,
Только вспомни, что Чудо возможно,-
Не угасли бы веры огни.

Не вини этот мир, не вини,
Если мздою неправой он платит,–
Может сам ты в нем что-то утратил,
Расточая в беспечности дни.

Не вини этот мир, не вини,
Если многое в нем непонятно,–
Не заигрывай с лестью приятной,
И за правду друзей не гони.

Не вини этот мир, не вини,
Увядая в смертельной обиде,
Ведь легко его светлым увидеть,–
Только сердце свое измени.

                                2009 

ВЕСНА

Хмурый папа брёл дорогой
И нашёл подснежник белый,
Словно весточку от Бога,
Словно дар весны несмелый.

Всё ликует. Всё сверкает,
Пробуждаясь ото сна:
Это папа распевает:
"Нет зимы! Пришла весна!"

ГРИБЫ

Петя отправился в лес за грибами.
Часы проходили, его мы всё ждали...
Что же он делал так долго в лесу?
Спал, и всё ждал, что грибы подрастут!

ЗАГАДКА

Маша качели свои бережёт!
И никому не даёт покататься.
Если попросят — кудрями тряхнёт,
Губы надует, начнёт обзываться.

Ну а теперь, кто быстрей отгадает:
Что ж это с Машей никто не играет?

Переложение с английского
стихотворений Франтишека Хрубина

Весна. Ехали по лесной дороге. Остановились у обочины на несколько минут. Я прошел по заросшему, неухоженному лесу шагов десять, отодвинул еловую ветку и застыл пораженный!

Посреди леса, в нескольких шагах от дороги, открылось маленькое чудо: крохотная поляна; наполненная водой старая воронка от взрыва; на краю — сломанная береза с одной веткой, на которой сидит ворона. Увидев меня, не улетела, но недовольно затрясла головой, закашлявшись от нежданного вторжения:
 — Ты зачем сюда явился, охальник? Это моя сказка.

Я подошел ближе. Ворона недовольно подвинулась на ветке, уступая место. Яма до краев была наполнена чистейшей талой водой, а под ней — чаша выгнутого льда изумительного цвета. Присел рядом.

Это произошло в страшное время, когда в пустыню пришли варвары — племя мазиков — и безжалостно опустошили Скит.
Некоторым старцам все же удалось бежать, и в поисках безопасного места им пришлось много дней и ночей блуждать по пустыне. Наконец, монахи добрались до местечка под названием Теренуф, где сохранился древний храм, и здесь остановились на ночлег.
Вечером возле костра они приступили с расспросами к настоятелю авве Анувию, чтобы тот научил их, как жить дальше.

— Пустыня большая, и где-нибудь мы найдем себе пристанище, — сказал авва Анувий, — но первое время у нас не будет отдельных келий, и нам придется жить вместе. Сделаем вот что: поживем здесь неделю, сохраняя безмолвие. А когда снова сойдемся вместе, я дам вам наставление, которое вы просите.
Монахи согласились и поселились среди древних развалин. Лишь крики птиц, свивших свои гнезда среди каменных статуй, да хруст камешков под ногами изредка нарушали тишину древних руин.

* * *

Не в блеске жёлтого кумира,
А в жажде истины простой,
Жить, познавая Душу Мира,
Идти по знакам за мечтой.

В своём величии убогом,
Жить вопреки невзгодам всем…
И следовать своей стезе,
Которая приводит к Богу.
 

Сегодня Костик сообщил мне, что наконец-то у него есть возможность взять десять дней отдыха и поехать в отпуск.
Я взвизгнула от радости. Здорово. За хорошую новость Костик был расцелован в обе щеки, а на ужин получил дополнительную котлету.
А я даже ужинать не стала, так клюнула пару раз овощной салатик, да выпила чашку чая с конфеткой. Да и не до еды мне вовсе. Я уже вовсю мечтала о далеких странах и островах, о классном купальнике (видела вчера в магазине – ярко-красный бикини со стразами), о ярких звездах и ночных купаниях. Только отель надо выбрать обязательно пятизвездочный, и чтоб бассейн, и шведский стол, и номер с видом на море.
- В этот раз едем к моей тетке в деревню. Я у нее уже лет десять не был. Она на днях письмо прислала, зовет погостить. Решил все бросить и съездить туда, там рыбалка классная. Да и ты деревенским воздухом подышишь.

Вот ты говоришь – добрых дело много не бывает, да, мол, никому от них худа не будет. Так-то оно, конечно, так – много не мало, пусть будет, чтоб лежало. А вот про то, что никому от них худа не будет, тут я тебе так скажу – это как поглядеть. Оно ведь, к примеру, и коза не ахти какая скотина, а и у той спереди рога, а сзади вымя. Вот и тут.

Живет у нас одна вдова, Апраксией звать, вон ее избушка, ладная такая, у самого леса стоит. Давно уж она вдовствует, без малого тридцать годков.

Апраксия эта уж больно до порядка строга, и уж содержит его во всем. Вот, к примеру, в дом к ней зайдешь, а там такой порядок, что даже на половицу ступить страшно, до того она чистая. Горшки, чугунки, ухваты - стоят, сверкают, чисто гренадеры на параде. У ней, у Апраксии-то, такая строгость во всем, что даже муха в избу без спросу не влетит, а чтоб где в углу паук завелся - такого вообще невидано. Чисто все, светло.

— Вась! Папа и я взяли отгулы. На праздники мы все вместе едем к бабушке в деревню! — крикнула мама из кухни, торопливо выгружая принесенные из магазина продукты в холодильник.
 — Мама! Я занят! Не могу ехать!!! — отозвался сын. Он с трудом оторвался от компьютерной игры, что бы выразить решительный протест планам родителей.
 — И чем же ты так занят? — спросила мама, появившись на пороге комнаты сына и уперев руки в бока.
 — Я в чате! У нас турнир!!! Нашествие. Война! Ты что хочешь, чтобы я проиграл!!!! Мне нельзя прерывать игру, иначе я буду аутсайдером!!! — раздраженно отозвался мальчик.
 — Да ты уже сам на себя не похож из-за этих чатов и игр!!! Посмотри на себя в зеркало! Бледный! Под глазами синие круги!!! Сколько можно ерундой заниматься!!!
 — Это не ерунда! Я — воин! Победитель! — вскричал Вася.

Мы торопимся жить,
Силы душ и телéс расточая,–
Чтоб «своё» получить
У судьбы от манящих прикрас;
Духом вечных идей
Освятить эту жизнь не желаем,–
И ценнейшее в ней
В суете ускользает от нас.

                             2009

Пёс наблюдал с интересом, как над конурой прибивали надпись. Желтая краска горела ярко, чтоб издалека можно было прочесть: «Осторожно, злая собака».
Прохожие, раньше — равнодушные, теперь стали раздражать пса: от них липкими волнами разливался страх. И он обозлился, всё чаще выставляя клыки, заходясь лаем до хрипоты.
— Прибить бы, экая мразь! — бросали на ходу местные грамотеи, издалека завидев надпись. А умник, прослывший учёным, возвестил, что обозлившаяся собака неисправима.
Ночами пёс, облаяв всех, и сорвав в хрипоту голос, тосковал по человеческой ласковой руке… Но надпись висела над его конурой и не давала подойти никому.
А луна улыбалась с неба, словно бы что-то предвидя.
На нее он и смотрел в тот вечер, устав от собственной злости. Шаги показались необычными, неуверенными. Он гавкнул два раза, как положено, а потом затих.
Кто-то смотрел через калитку.
— И тебе, старина, не дает она спать? — добродушно спросил человек у пса, кивая наверх.
Пёс поднял голову, как будто поняв, к луне, и она отразилась в зрачках.