Ещё одна ночь в доме у камина… Огонь накатывает на березовые поленья желтыми волнами, разбивается брызгами искр и откатывается назад. Горящий прибой заменится штормом, а затем — штилем. Закатным солнцем будет багроветь шар огня, уходя за берег черных углей и серого пепла. Фашист заинтересованно смотрит на летающие искры. В его взгляде видно желание поймать этих желтых пчел. Жидким янтарем растекается по стенкам бокала коньяк. Кисти виноградных красок, разведенные на палитре солнца. Замурованное в темный каземат бутылки время… Сегодня я помиловал его и подарил свободу. Аромат летает вокруг и нравится даже фашисту, щурящемуся от удовольствия. Кот все же не удержался, поймал одну искру. И теперь недоуменно тряс лапой. Глупышка… Разве можно, играть со временем, пожирающим материю?
Что же есть человек? Кусочек янтаря с вкрапленной туда Господом алмазной гравировкой души. Лучик света, зажатый в тиски времени и своего тела, порой уродливого и непослушного. Этот свет можно увидеть. Он стекает из ладони серебристой монеткой, просящему ради Христа. Летает белой фатой над влюбленными. Полощется синевой боли в глазах болеющего ребенка. Вместе с птицами уносится в небо при прощании с воином. Иногда он густеет, становится очень чистой и соленой слезой. Это душа…её кровь… Свет очень тихий. Невидимо стоит над храмом. Оплывает воском с горящей свечи. При крещении ребенка, маленького и глупенького, появляется смыслом в его глазах. Тусклым огоньком лампады раздвигает тьму. Лампой совести не дает уснуть ночью. Мелодией гармониста-инвалида щемит сердце. Простым крестиком на веревочке дает надежду и уверенность. Все это он! Этот свет!
Вдруг что-то случилось… Окружающий мир стал рушиться. Тихо и бесшумно осыпаться, как осенние листья, мозаика, разноцветные пазлы. Фашист выгнул спину, зашипел и метнулся в закрытое окно. Звона не последовало, потому что стекло опало прозрачной завесой, и кот свободно пролетел в темноту ночи. Страха не было. Дом исчезал — стены и камин осыпались, как песок. Реальность расплылась чернильной кляксой. Неизменен был только я и огонь. У созвездия Волосы Вероники, сидел человек, и смотрел на пламя. В темноте космоса светились аллеи созвездий, облака туманностей и тропинки дорог. Какая красота!!! Большой цветущий сад, ухоженный парк. Искры костра вплетались в косы звезд, рождая новые созвездия. Господи! Это же послание. Твоя записка людям. Под ней ты просто не поставил подпись. Всего несколько слов: «Не надейся, не умрешь…».
Я встал и пошел по светящейся тропинке, захватив на ладонь язычок пламени. Почему-то он совсем не жегся. Раз есть сад, значит, должен быть Садовник. И обязательно дом, в котором он живет. Тихо шел по звездной тропинке, разговаривая сам с собой. «Так, что же есть человек? Дух, душа и тело. Тело — скрипка, инструмент. Душа же музыкант и мастер. А дух — мелодия, созвучная Творцу и Дирижеру. Стареет скрипка, тускнеет лак, гнется гриф и рвутся струны — нервы. Но чище и светлее становится стих. И песня все яснее и понятней. Сломалась скрипка. Её в футляр иль в печь? А где же музыкант? Кого мы слушали и с трепетом кому внимали? Ужели нет его, коль мы его не видим? Он есть!!! Но на других играет инструментах. Со звезд летит его печальный, такой знакомый и волшебный блюз».
Странная мысль проникла в размышление.
— А если вдруг война, или другое лихо? И твою скрипку разобьют? Или сам ты разломаешь её о чью-то неразумную головушку? Скрипка ведь разобьется?
— Разобьется, — ответил язычок пламени.
— Но ведь это ты!!! Ты разбил свою скрипку, — продолжил он.
— Значит, скрипка разбилась, но ты-то остался. Ты остался! И будешь всегда!!!
— Я остался, — пульсировало в голове, — и буду всегда!!! Всегда…
Так и шел я по светящейся тропинке, раздвигая созвездия, как ветки деревьев, украшенные серебристыми огоньками. Отодвинул ещё одну. Вот и дом, в котором живет Садовник. Не дом — огромный дворец, пронизанный красотой и любовью. Сотканный из теплого и тихого света, того что в человеке. Огромных, непонятных размеров, как половина Вселенной. Подошел ближе. Открыты все ворота, двери. Слышна из окон музыка, людская речь, веселый смех. Похоже на красивый бал, веселый праздник. В дверь входят люди и по одному. Раздаются аплодисменты, музыка становится громче… Похоже, что каждого здесь ждали, ему безмерно рады — встречают близкие, родные люди.
Почему-то вспомнился фильм «Титаник», прошедший на Земле. Его заключительные кадры. Когда старенькая леди бредет по палубе затонувшего парохода на фоне прекрасной музыки. Лайнер восстанавливает свои очертания, к женщине возвращаются её молодость и красота. Подходит к дверям. Они распахиваются. Её встречают люди, пережившие трагедию вместе с ней. Ушедшие, но такие дорогие! Со всех сторон улыбки, радость и аплодисменты. А на лестнице стоит тот, кого она всю жизнь любила и ждала. Все, она дома… Господи, как все похоже! За стенами дворца стоят другие. Те, кто не может войти в него. Сами не желают. Не хотят войти. Мы часто слышим, как капризный ребенок кричит матери: «Уйди, ты плохая. Я не люблю тебя!». Так человек говорит Богу: «Отойди. Ты мне не нужен!». И Бог смиренно отходит. Бог! Смиренно! Отходит! От тебя, человек! Не смея перечить и нарушать данную им же свободу. Свобода от Бога — место, откуда ты сам его и выгнал. Бог ушел оттуда, чтобы не мешать, не обременять тебя своим присутствием. Человеку там очень плохо, но войти во дворец он не может. Потому что там ему ещё хуже. Музыка режет слух, свет слепит глаза, а любовь раздражает. Сказка о Золушке наоборот. За забором стоят злые «мачехи». Хрустальная туфелька добра, любви и света не по размеру их души, да и не по душе. Потому что Бог — это океан любви, добра и света. Все пронизано Его благодатью. Кто виноват, что ты не научился плавать? Хотя бы по-собачьи? Не смог на земле, не сможешь и здесь.
В темноте космоса мелькнула какая-то тень. По звездной дороге огромными прыжками несся мой фашист. Созвездия шарахались от него в стороны. Высоко взлетел Орел, даже Лев поджал хвост и попятился. Кот не удержался и, по привычке, попытался задрать какую-то звездную курицу. Но не допрыгнул, зацепил лишь её хвост, разлетевшийся перьями комет, и помчался дальше. Вот паразит! Подбежал ко мне, мягко запрыгнул на руки и прижался замерзшим котенком. Куда он без меня? Без меня он лишь комочек пушистой, симпатичной материи. Мягкая, но не живая игрушка. Праздник во дворце продолжался. Часы здесь никогда не пробьют двенадцать. Потому что все, что создано из любви, добра и света, неразрушимо. И не закончится никогда.
Ночь уходила седой старухой. В кресле у камина, свесив руку и улыбаясь, как ребенок, спал человек. По полу рассыпались несколько листов бумаги, исписанных неровным почерком. И в открытой книге на столе, тонкой веной пульсировала строчка, будоражащая человека уже две тысячи лет: «Я есть Путь, Истина и Жизнь».
P. S. В шестом классе школы меня исключали из пионеров за отказ прочитать лекцию о пионерах-героях. В том не было никакого протеста. Просто я не умел выступать перед публикой, даже перед своими товарищами. Заикался, краснел, бледнел и не мог вымолвить ни слова. Под барабанную дробь и звук медного горна старшая пионервожатая снимала с меня галстук. Это была казнь маленького человека, почти ребенка. Предание безбожной анафеме. Слезы капали на лоскут шелковой материи, смывая с меня атеистическое крещение. Все последующие годы я задавал себе вопрос: «Зачем это было нужно?». Вероятно, затем, чтобы я всю жизнь учился думать, говорить и сегодня что-то рассказать вам. И понимать, что крещение может быть только одно: в Бога, человеческую Красоту и Любовь…
Комментарии
Очень интересная
Протоиерей Алексий Зайцев, 26/10/2009 - 18:55
Очень интересная «трилогия». Храни Вас Господь, Сергей.
Вообще, если человек пытается изгнать Господа из своей жизни – Господь не перестает любить этого человека, заботиться о нем, участвовать в его жизни. Только это «участие не тираническое», к какому стремится дьявол. Бог не нарушает внутреннюю свободу человека, который отрекся от Него, - но внешняя забота и о спасении такого человека остается. Наш грех разрывает внутреннюю связь с Богом, но Промысл Божий участвует в жизни любого из Его творений независимо от воли этих творений.
Бог – наш Отец, Он не отворачивается от нас даже когда мы отрекаемся от Него. Как мать, если видит больного ребенка, который ругается на нее и гонит ее, не перестает как и прежде участвовать в его жизни и лечить его.
Это я так, поразмышлял вслух. Не принимайте в качестве претензии.
Всего доброго.
Батюшка, о. Алексий, добрый
Сергей Магалецкий, 28/10/2009 - 09:43
Батюшка, о. Алексий, добрый день! Спасибо за внимание к моей странице и за отклик. Очень приятно!
Согласен со всеми Вашими мыслями! Храни и Вас Господь!
Какая музыка, какая красота...
Мария Коробова, 24/10/2009 - 21:12
Все равно не верится, что это - проза. Живая, сказочно красивая, многозначная речь на такой высокой поэтической ноте. Как-то больно выбивает из этой гармонии жестокая сцена из детства героя (исключение из пионеров) - наверное, это сознательный писательский ход, но мне было так хорошо среди сада звездных миров...
Прошу прощения за поверхностные суждения.
С уважением Нижегородская Омилийка.
Мария, добрый день! Спасибо
Сергей Магалецкий, 25/10/2009 - 12:21
Мария, добрый день! Спасибо за столь лестную оценку! А, из пионеров и правда исключили. Все так и было...
С уважением!