Искушение чудом, или чудеса и чудотворцы

   Эта  история началась в тот солнечный майский день, когда в лавку антиквара Бориса Жохова, известного в Михайловске под прозвищем Жох, пыхтя, ввалились трое крепко сбитых мужчин в рабочей одежде, тащивших массивный деревянный сундук, обитый полосками ржавой жести. Надо сказать, что эта троица из строительной бригады, занимавшейся ремонтом старых домов, время от времени сбывала Жоху разные чердачные находки: то икону в киоте, а то лишь киот без иконы или икону без киота, то медный подсвечник, то что-нибудь из кухонной утвари. Хотя бывали предметы и более любопытные: золотые или серебряные украшения, медали, монеты и ассигнации царских и советских времен: чего только не прячут люди от завистливого глаза, от вора-грабителя, от собственной родни, не ведая, что достанутся их заветные сокровища чужаку, который жнет, где не сеял, собирает, где не положил. Много подобных находок перебывало в лавке Жоха – вот и еще одна пожаловала. И этот сундук был явно чердачного хранения. Мало того, судя по потным и раскрасневшимся физиономиям рабочих, он был набит чем-то тяжелым. Вот только чем именно?

   Впрочем, Жоху недолго пришлось раздумывать над этим вопросом.  Опустив свою ношу на пол, рабочие откинули крышку, словно заправские торговцы, показывающие свой товар лицом, и глазам антиквара предстали потертые кожаные корешки и переплеты. Так вот что скрывалось внутри сундука! Нечего сказать, сокровище!

  -Ну, и на что вы мне этот хлам приволокли? – проворчал Жох.

  Самодовольное выражение на физиономиях рабочих мгновенно сменилось растерянностью. А они-то надеялись, что антиквар отвалит им за эту находку хороший куш!   

   -Так Борис Семенович, это же книги… - попробовал поторговаться один из них, ледащий мужичонка с наружностью спившегося мелкого интеллигента. – Старинные…

  -Да кому теперь эта макулатура нужна! – оборвал его Жох. – За сундук, так и быть, дам пятьдесят баксов. А остальное забирайте. Мне оно даром не нужно.

  -Так куда ж мы…

  -Куда хотите. – отрезал Жох. – В музей снесите. Может, там у вас этот хлам и возьмут. Бесплатно.

  Это слово окончательно добило незадачливых поставщиков антиквариата.

  -Борис Семенович, может, хоть на пузырь накинете? – взмолились они.

  -Так и быть, накину. – снисходительно ответствовал Жох. – А на большее не рассчитывайте. Мне еще за вывоз отсюда этого барахла заплатить придется. У меня же тут не пункт приема макулатуры. А на пузырь… вот вам, держите.

    Когда рабочие убрели восвояси, радуясь тому, что прижимистый антиквар добавил им хоть на выпивку, Жох пролистал несколько книг. Все они были церковными, и, судя по надписям, сделанным на их титульных листах выцветшими черными чернилами, являлись собственностью некоего протоиерея Михаила Ксенофонотова. Итак, он бесплатно получил во владение целую выморочную1 библиотеку. Вот только кому бы ее сбыть, если, по поговорке, у большинства служителей алтаря и прежде-то были в ходу лишь две книги – Требник да сберкнижка, теперь же, с появлением пластиковых банковских карточек…

   Впрочем, после недолгого размышления, Жоху пришло на ум одно имя. Взяв в руки мобильный телефон, он набрал нужный номер…

  -Отец Георгий? Добрый день! Да, это я. – на сей раз Жох был сама любезность. – А у меня тут для вашей библиотеки есть хорошие книги. Старинные. Почти в отличном состоянии. Почем? Договоримся. Вам почти даром отдам. Как-никак, свои люди… Когда приедете? Что ж, буду ждать. До свидания.

  Положив телефон на стол, Жох окинул взглядом раскрытый сундук. Что ж, похоже, день удался. Сперва он ловко надул этих мужиков – сундучишко-то потянет баксов на двести, не меньше. А книги и вовсе достались даром. Теперь еще бы сорвать побольше с отца Георгия! Правда, он и сам еще тот жох – даром, что игумен и настоятель крупнейшего монастыря в епархии. Но куда ему тягаться с самим Борисом Жоховым! А он давно отыскал язвинку2 в душе этого попа… да не одну. Что ж, умение найти подход к каждому клиенту с учетом слабых сторон его натуры – неотъемлемое свойство любого жоха!

                                                 *               *              *

      В тот же день в лавку Жоха пожаловал настоятель Свято-Троицкого Наволоцкого монастыря архимандрит Георгий. Его сопровождала Нина Сергеевна, врач-невролог средних лет, время от времени пописывавшая статейки для Михайловского епархиального Вестника, в очевидной, но пока что безуспешной надежде стяжать себе славу православной писательницы и краеведа. С недавних пор она  зачастила на городское подворье Наволоцкого монастыря, да и в саму святую обитель ездила едва ли не каждое воскресенье. Хотя дорога до нее была неблизкой – почти полтора часа езды на автобусе. Ведь теперь духовным отцом Нины Сергеевны являлся не ее бывший коллега, ныне настоятель Свято-Лазаревского храма протоиерей Александр, а архимандрит Георгий. Причина столь неожиданной смены духовника была проста: одинокая и бездетная Нина Сергеевна все чаще подумывала о монашестве. Ибо с годами все сильней ощущала за плечами властную поступь и мертвящее дыхание старости. Чем доживать век в одиночестве, лучше уж уйти в монастырь… Однако участь послушницы в какой-нибудь женской обители соседней епархии страшила Нину не меньше, чем одинокая старость. Ведь в монастыре ее, человека с высшим образованием, вдобавок, врача, наверняка заставят копать огороды или чистить коровники. В то время, как ей, с учетом ее профессии, возраста и болезней, нужны особое отношение. Проще говоря, покой. Так что, если ей уходить в монастырь, то только игуменией.

   Надо сказать, что в Михайловской епархии до сих пор не было ни одной женской обители. В то время как мужской Наволоцкий монастырь процветал, и его настоятель, архимандрит Георгий, был в епархии весьма влиятельным лицом, вторым после епископа. Приняв все это во внимание, Нина Сергеевна разработала план, казавшийся ей беспроигрышным. Она уже выполнила первую часть этого плана, уговорив отца Георгия стать ее духовным отцом. Теперь оставалось добиться, чтобы он постриг ее в монахини. А потом помог основать монастырь. Разумеется, тогда вопрос о том, кто его возглавит, даже не будет ставиться. Конечно же, его основательница… Что ж, хочешь достичь высот, действуй с умом!

    Нина Сергеевна и отец Георгий пробыли в лавке Жоха около часа, разбирая содержимое сундука. Правда, эту работу они вели в разных направлениях. Архимандрит отобрал для себя комплект Житий Святых, изданных в начале ХХ в. Оптиной Пустынью. Благо, книги были почти в идеальном состоянии, местами даже неразрезанные. Разве что бумажные издательские обложки следовало заменить на такие, которые бы превратили эти тома в эффектное украшение интерьера кабинета отца Георгия. В самом деле, разве книжный шкаф, уставленный фолиантами в кожаных переплетах с золотым тиснением, не служит наглядным свидетельством мудрости его владельца? Особенно, когда этот человек наделен властью…

  -Борис Семенович, а как бы через вас достойные переплеты заказать? – поинтересовался отец Георгий у Жоха.

  -Достойные нужно в Москве заказывать. Или в Питере. – деловито ответствовал антиквар.

  -Так закажите. А потом мы с вами сочтемся.

  -Отец Георгий. – вмешалась Нина Сергеевна, стараясь не выдать предательское волнение в голосе и трепетно прижимая к груди свои находки. – А можно мне взять домой вот это?

  -Да берите, что вашей душеньке угодно. – небрежно бросил архимандрит, даже не обернувшись в ее сторону.

  Если бы он знал, что отыскала в куче старых церковных книг его новоявленная духовная дочь! 

                                                    *                *               *

   На другой день Нина Сергеевна спозаранку прибежала на подворье Наволоцкого монастыря.

  -Батюшка, вы не представляете, что я узнала! Оказывается, в 1918 году у нас в городе было явление Божией Матери!

  Отец Георгий изумленно уставился на Нину. Что она городит? Какое явление? Приснилось ей, что ли?

  -А откуда вы об этом узнали? – осторожно поинтересовался он.

  -Из книжки. Я нашла ее вчера в том сундуке – помните?

  - Вот как?! И где же она?

  -Вот она. Взгляните.

  С этими словами Нина Сергеевна протянула отцу Георгию тоненькую брошюрку в серой бумажной обложке, на которой было напечатано:

  «Чудо явления в небе Пресвятой Богородицы двум отрокам в Богоспасаемом граде Михайловске 23 августа 1918 года».

  -И ведь об этом никто не знает! – восторженно тараторила Нина Сергеевна. – Но разве о таком событии можно молчать? Нет! Об этом непременно должны узнать все! Это же чудо, батюшка, самое настоящее чудо!

  Тем временем отец Георгий деловито перелистывал брошюру, скользя взглядом по страницам. И думал о своем:

  -А ведь место там пустое, незастроенное. Вполне можно и Крест поставить, а потом, если народ пойдет, то и часовню. Дело-то выгодное…

                                                    *               *               *

    Свежий номер «Михайловского епархиального Вестника» вышел в свет с броским заголовком на первой странице:

   «Как наш город посетила Божия Матерь».

  Надо сказать, что епархиальная газета не пользовалась особым спросом даже среди благочестивых и богобоязненных прихожан михайловских храмов, и потому месяцами пылилась на прилавках свечных и иконных лавок, пока продавщицы, стремясь освободить место для новой стопы газет, не раздавали старые покупателям в качестве бесплатной нагрузки за приобретенный товар. Однако этот номер раскупили в считанные дни. А затем трепетно передавали его из рук в руки, перечитывали, зачитывая до дыр. По рукам горожан ходили ксерокопии статьи о чуде, весть о нем передавалась из уст в уста, о нем наперебой говорили, толковали, судили и рядили все, от мала до велика. Еще бы! Ведь жизнь в Михайловске была небогата на события. Особенно после того, как в последние несколько лет в нем, одно за другим, были закрыты все градообразующие предприятия. Неудивительно, что весть о чуде в одночасье всколыхнула весь город – теперь у горожан наконец-то нашлось, о чем посудачить. Редкостная возможность!

  Поскольку статья о чуде была небольшой, привожу ее здесь целиком:

  «Это знаменательное событие произошло 23 августа 1918 г. Двое детей: 5-летний Прокопий и 11-летняя Анна Лаптандер, играя на крыше сарая во дворе дома № 126 на Захарьинской улице (ныне улица Карла Маркса), вдруг увидели в небе Пресвятую Богородицу. Стоя на облаке, Царица Небесная молилась за наш город и его жителей, простирая над ним Свой честной омофор.

  Явление продолжалось около получаса, после чего стало бледнеть и исчезло. Потрясенные дети поспешили рассказать о нем своим родителям. Вскоре о чудесном видении Божией Матери стало известно всем горожанам, и они в один голос восславили Пресвятую Деву, удостоившую Своим посещением Богоспасаемый град Михайловск.

  По благословению епископа Михайловского и Наволоцкого Петра (Парфенова) событие тщательно расследовали. Настоятель Михайловского кафедрального собора протоиерей Михаил Ксенофонотов лично расспросил детей, сподобившихся стать очевидцами чуда. Когда он доложил Владыке о результатах своего расследования, умудренный духовным опытом архипастырь изрек: «Царица Небесная, спаси Отечество наше».

   В том же году в городской типографии Черепанова на средства благочестивой купчихи второй гильдии Афанасии Лисицыной была издана брошюра о чудесном явлении Пресвятой Богородицы. Недавно одним из городских церковных краеведов был найден единственный сохранившийся экземпляр этой книжки. Так давайте же все вместе помолимся Царице Небесной, некогда посетившей наш город:

  Пресвятая Богородице, спаси нас!»

  Полагаю, читателю понятно, кто был автором этой статьи.

                                              *              *               *  

    Нина Сергеевна ликовала. Еще бы! Ведь ее статья о чудесном явлении Божией Матери в Михайловске облетела весь интернет. И в одночасье прославила своего автора. Врач, церковный писатель, краевед, открывшая одну из интереснейших страниц истории Севера – и это все о ней, о ней, о ней! Вот радость-то, вот ведь чудо!

   Однако лукавый не дремал. И накануне того торжественного дня, когда при большом стечении горожан епископом Михайловским и Наволоцким Гедеоном был освящен памятный Крест, воздвигнутый на месте исторического сарая, с крыши которого двое юных горожан узрели Пресвятую Деву, в местной оппозиционной газете «Двинская волна» появилась статья под многозначительным заголовком: «Чудо заказывали?». Автором этой статьи, судя по подписи под ней, был некий Евфимий Михайловский. Впрочем, кто не знал, что под этим псевдонимом скрывался журналист Ефим Абрамович Гольдберг, скандально известный борец за истину ради собственной славы и выгоды. С некоторых пор Ефим Гольдберг (не иначе, как по примеру известного телеведущего и писателя, прошедшего путь от церковного певчего до воинствующего атеиста) из ярых православных стал столь же ярым антиклерикалом. Причина сей метаморфозы была проста: после того, как в Михайловской епархии сменился архиерей, Ефим Гольдберг лишился места в епархиальной пресс-службе. После чего, одну за другой, выдавал на-гора разоблачительные статьи о михайловских церковниках. Разумеется, и на сей раз он не преминул состряпать очередной опус «на злобу дня»:

  Вот что было написано в статье Ефима Гольдберга:

  «Мы знаем, что церковники испокон веков были прислужниками эксплуататоров всех мастей. В обмен на покровительство и возможность обогащаться они готовы были обеими руками благословлять помещиков, капиталистов, царей, даже чужеземных завоевателей – начиная от монгольских ханов и кончая Гитлером. И помогали им держать в покорности простой народ, щедро потчуя его сказками о чудесах собственного сочинения. Типичным примером такого чуда, сфабрикованного церковниками ради собственной выгоды, является история о том, как 23 августа 1918 г. над нашим городом якобы явилась Божия Матерь.

  Не буду ее пересказывать. Вместо этого предлагаю читателям сопоставить дату 

пресловутого явления с другой датой. Поскольку именно она является ключом к пониманию пресловутого «чуда». Эта дата – 2 августа 1918 г. В этот день в Михайловск вошли войска иностранных интервентов. Они установили в нашем городе свою власть, державшуюся на английских и американских штыках. За полтора с лишним года интервенции из 300 тысяч жителей Михайловска 28947 человек (то есть, 10% горожан) прошло через застенки губернской тюрьмы. Из них 4000 было расстреляно. Полагаю, эти цифры говорят сами за себя.

  По свидетельству современников, ужасы преисподней бледнели перед ужасами каторжной тюрьма, которую интервенты устроили на острове Мудьюг. Они залили наш город кровью и слезами народными. Но местные церковники с восторгом приветствовали интервентов, как «освободителей от большевистского ига». И, чтобы сдержать волну народного гнева против захватчиков, поспешили сфабриковать сказку о чуде, якобы случившемся в нашем городе вскоре после прихода туда интервентов. Характерно, что Божия Матерь явилась не над городской окраиной, прозванной Мхами, где интервенты расстреливали свои жертвы, а над Англиканской улицей (впоследствии переименованной в улицу Энгельса), что является наглядным свидетельством заискивания местных церковников перед интервентами, большую часть которых составляли англичане. На это в свое время обратил внимание известный северный историк, профессор И.К. Лапин в своей монографии, посвященной традициям свободомыслия и атеизма на Севере, дав критический анализ пресловутого «чуда».

  Неудивительно, что после изгнания интервентов из Михайловска все, кто участвовал в создании этого тенденциозного мифа, понесли заслуженное наказание. Так кому и зачем вздумалось теперь вновь извлекать со свалки истории чудо, которого не было?

  Поразмыслите об этом».

                                                  *               *             *

   Нина Сергеевна была вне себя от ярости. Ведь злокозненный журналист посягнул не только на чудо, но прежде всего на ее авторитет писателя и краеведа. Однако что она могла поделать? Как говорится, что написано пером, не вырубишь топором. Оставался лишь один выход – опровергнуть сведения, которые привел в своей статье Ефим Гольдберг. Точнее, данные из книги северного историка, на которые он сослался. Но что это за книга?  

   В поисках ответа на этот вопрос Нина отправилась в областную библиотеку. И без труда отыскала там пресловутую монографию профессора Лапина по истории свободомыслия и атеизма. При этом выяснилось, что сведения о «так называемом чуде в Михайловске» ее автор почерпнул из газеты «Известия Михайловского губкома и губревкома ВКПб», где, в номере от 19 июля 1920 г., была напечатана статья о суде над членами городского союза духовенства и мирян. Среди них были епископ Михайловский и Наволоцкий Петр и протоиерей Михаил Ксенофонтов. Им вменялись в вину фабрикация и распространение слухов о явлении Богородицы, якобы благословившей белогвардейские войска, и вовлечение в  эту контрреволюционную агитацию двух детей Лаптандер, объявленных свидетелями этого события. В качестве обвиняемых на судебном процессе фигурировали и их родители – Иван и Мария, в личных корыстных целях позволившие использовать своих детей в качестве средства ля контрреволюционной пропаганды.  Все подсудимые были признаны виновными и осуждены.

  Прочитанное повергло Нину в растерянность. В самом деле, если окажется, что пресловутое чудо в Михайловске – это всего лишь людская выдумка, разоблаченный ход в кровавом противоборстве между красными и белыми, то ее славе в одночасье придет конец. А для человека, жаждущего славы, нет ничего страшней и мучительней бесславия. Как же быть? Что же делать?

  И тут Нина Сергеевна вспомнила о рукописной тетради в зеленоватом картонном переплете с мраморными разводами, которую обнаружила в сундуке с книгами покойного протоиерея… Господи, какая же она дура! Надо же оказаться столь невнимательной! Ведь владелец всех этих книг – тот самый настоятель Преображенского храма, протоиерей Михаил Ксенофонтов, который проводил расследование по делу о явлении Божией Матери в Михайловске. А спустя два года был репрессирован за это большевиками, как контрреволюционер и пособник интервентов. Какое счастье, что, просматривая его книги,  Нина сразу обратила внимание на эту тетрадь. И взяла ее с собой. А ведь она сделала это чисто из любопытства. В самом деле, не каждому посчастливится раздобыть и прочесть дневник священника… Как же кстати она это сделала! Что, если в нем есть упоминания о чуде? И тогда… Несомненно, свидетельство очевидца перевесит все измышления богоборцев и заставит их замолчать.

  Только бы оно отыскалось!

  Вернувшись домой, Нина Сергеевна сразу же бросилась просматривать дневник отца Михаила. И что же?

  Она нашла то, что искала…

                                                     *              *             *

     «7 сентября 1918 г. Сегодня вызвал меня к себе Преосвященный и благословил провести расследование по поводу известного события. Уже две недели это главная городская новость, только о ней все и говорят. Вот Владыка и велел мне все тщательно расследовать, а завтра ему доложить, что к чему. Господи, помоги!

   8 сентября 1918 г.  Расспросил прихожанок – откуда они об этом узнали. Оказалось, что от Пелагеи, которая на рынке у Оперной пристани шаньгами торгует. Пошел я искать Пелагею. И нашел ее посреди рынка, окруженную заостровскими и лихостровскими женками, которые внимали ей, разинув рты… если бы мои прихожане так меня слушали! Когда же она закончила, я отвел ее в сторонку и с глазу на глаз спросил, увещевая сказать мне всю правду, как на духе: была ли она самовидицей случившегося, или с чужих слов о нем сказывает, и, если да, то с чьих именно. На это Пелагея мне ответила, что сама она ничего не видела, а слышала обо всем от товарки своей Клавдии. Тогда я попросил ее отвести меня к этой Клавдии, в надежде, что от нее узнаю все доподлинно.

  Однако Клавдия сказала, что точно ничего утверждать не может. Хотя кажется ей, что тогда на небе и в самом деле было что-то такое. Да только она по старости слаба глазами… Это ребятишки из флигеля Анька да Пронька (у них глазки молодые, вострые), видели все подробно. И ей обсказали. Она в ту пору у окна сидела, чай пила из той чашки, которую ей племянник Митя на день Ангела подарил. А ребятишки на крыше сарая сидели. Она еще хотела им крикнуть, чтобы слазили – нечего на сарай лазить, там крыша гнилая насквозь, не ровен час, проломятся! И тут вдруг Пронька как заблажит: «Боженька! Боженька!» А за ним и девка заголосила: «Матушка! Матушка Божия!» Она от испуга аж чашку из рук выронила. А чашка-то совсем новая, да такая баская3, с золотым ободком да с цветочками. И что вы думаете, батюшка - ведь не разбилась чашка! Вот чудо-то!

     Тут понял я, что больше от нее ничего не добиться: у нее все чудо - в этой чашке. Надо обо всем ребятишек расспросить. Подхожу к флигелю, а дверь заперта. Что ж, думаю, подожду. Уселся на лавочку, просидел с полчаса, аж устал. Тут подходят к дому две женщины и спрашивают:

  -Скажи, батюшка, а где-ка тут отрочки живут?

   Что за притча? Какие такие отрочки?

   А они мне в ответ:

  -Которым Царица Небесная явилась. Мы у них благословиться хотим.

  -Так отчего же, - говорю, - вы ко мне под благословение не подходите?

  Замялись они. А потом одна из них мне говорит:

  -Так ихнее-то благословление другое. Оно помогает.

   Рассердился я.

  -Что ж вы, - говорю - раскольницы4 или сектантки какие? Где это видано, чтобы не у нас, священников, благословение брать, и от людей помощи искать? Пойдите лучше в храм – свечку купите, молебен закажите – Господь вам за это и поможет. А теперь ступайте отсюда. Нечего Бога гневить! Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец!

  И побрели они восвояси, хотя время от времени оглядывались - не ушел ли я. Что ж, я бы и рад уйти – обед-то дома, наверное, уже остыл. Да только послушание паче поста и молитвы. Хочешь, не хочешь, надо сидеть и ждать.  

  Гляжу – опять идет какая-то женщина, с виду – из самоедов5, а одета по-городски, даже нарядно, да только сразу видно – одежка на ней с чужого плеча. Подходит ко мне и спрашивает:

  -Кого ждете, батюшка?

  Я ей отвечаю, мол, хочу с детьми, что в этом доме живут, повидаться и поговорить. А она мне в ответ:

  -Так это ж мои дети. Только их сейчас дома нет.

  -А где они?

  -Они у купчихи Лисицыной в гостях.

  -А когда домой вернутся?

  -Да кто знает? Туда увезли, значит, и обратно когда-нибудь привезут.

   Хорошенькое дело – «когда-нибудь привезут»! А мне как быть? Что я завтра Владыке скажу? Делать нечего – придется ехать к купчихе Лисицыной. Вот уж не было горя! Это ж, прости Господи, о таких, как она, Святой Апостол Павел говорил, что они-де всегда благочестию учатся да никогда в разум истины прийти не могут6.  Первая сплетница… и ведь ни о ком ничего хорошего не скажет. А чуть что: так, мол, это я не в осуждение говорю, а в рассуждение. Ну-ну…  

    Поехал я к купчихе Лисицыной. Вхожу в дом, гляжу - посреди залы стол стоит, а на нем и вареное, и печеное, и конфеты, и пирожные, и фрукты – только что птичьего молока нет! За столом купчихи да офицерские жены сидят, в пух и прах разряженные (им бы только нарядами друг перед другом выхваляться!), а рядом с хозяйкой – отроковица и младенец лет пяти, самоедской наружности, точь-в-точь, как их мать. Перед младенцем лежит горка конфетных фантиков, а сам он за обе щеки пирожное уплетает, аж по самые уши кремом перемазался. Господи, да разве можно дитяти зараз столько сладкого давать? Не ровен час – животом заболеет. Да только разве этим сорокам болтливым до того? Рядят меж собой, к чему бы сие могло быть. Господи, чего я только не наслушался! И японца помянули, и германца – чуть ли не новое нашествие галлов и с ними дванадесяти языков7 – чего только праздным женкам в голову не придет!  А, как я вошел, все на меня напустились - да что же это, батюшка, да к чему это, батюшка, ведь не иначе, как знамение, так к чему оно - к добру или к худу. Скажите, батюшка…

   А что мне им ответить? Сам не знаю. А ведь надо что-то сказать, да так, чтобы всем им зараз угодить и с самовидцами случившегося невозбранно побеседовать. Господи, вразуми!

  И сказал я им так:

   -Достопочтенные дамы! Дано ли нам, смиренным рабам Божиим, ведать судьбы Господни? Способны ли мы, немощные человеки, прозревать Его неисповедимые пути? Посему подождем, что на сей счет наш мудрый Владыка скажет. А он желает знать о случившемся из первых уст. Посему, если позволите, отвезу я этих чад в родительский дом и там подробно расспрошу их обо всем виденном, как меня наш Владыка благословил.

  По дороге я детей ни о чем не расспрашивал, решив, по примеру премудрого пророка Даниила, побеседовать с каждым по отдельности, дабы удостовериться, не окажется ли в их словах какого противоречия8. Однако, к моему удивлению, они рассказывали все слово в слово. Мол, около полудня, играя на крыше сарая перед домом, вдруг увидели они на небе Царицу Небесную, точь-в точь, как на той иконе Покрова Пресвятой Богородицы, что висит в соборе у левого клироса. Стояла Она на облаке, держа в руках белый покров, и молилась. Первым увидел ее мальчик, а за ним и сестра его, и оба закричали. Тут старуха из соседнего дома, которая в это время у открытого окна сидела и чай пила, давай их расспрашивать, что-де это они голосят. Когда же они ей все рассказали, да не по разу, поскольку она сначала не поняла, что к чему, на небе уже ничего не видать было. Вот и все. 

  По правде говоря, меня смутило, что малые дети так складно обо всем рассказывают, словно по книжке читают или роль заученную говорят. Да только может ли быть иначе, если они уже вторую неделю изо дня в день по гостям ездят да о случившемся рассказывают. Вот и затвердили все наизусть, как школьный урок. Чего с них взять?

  Вроде бы, все я выяснил, да чем больше раздумываю обо всем этом, тем больше сомнений. Да разве у меня одного? Ведь кто что толкует… а многие и вовсе глумятся, Бога не боясь.

   А как бы нам сейчас пригодилось чудо! Подвигло бы оно народ ополчиться на брань против красных бандитов. Ведь что они творят, что творят! О том даже слышать страшно. Истреби их, Господи! Яви нам милость Свою, даруй мир Отечеству нашему, чтобы вновь воцарился на престоле Помазанник Божий, и настали бы на земли мир, в человецех благоволение.

 Аминь, аминь, аминь».

   Эта запись находилась на последней странице дневника протоиерея Михаила Ксенофонотова.            

                                            *                      *                   *

    Закрыв рукописную тетрадь в зеленоватом картонном переплете «под мрамор», Нина задумалась. Да тут и было, с чего задуматься. Выходит, священник, для которого сверхъестественные события – дело привычное, тем не менее, сомневался, что 23 августа 1918 г. в Михайловске произошло чудо. Причем сомневался настолько, что, рассказывая о своем расследовании, ни разу не назвал случившееся чудом. Мало того – в дневнике он изложил причины своих сомнений. А именно – что рассказы детей о видении напоминали затверженный урок или заученную роль. Вдобавок, часть горожан, не веря в чудо, в открытую глумилась над случившимся. Однако является ли все вышеперечисленное поводом для того, чтобы усомниться в чуде?

   В самом деле, если человека в течение двух недель подряд изо дня в день заставлять рассказывать о событии, очевидцем которого он стал, его повествование станет походить на заученную роль. Это вполне естественно. Но разве это доказывает, что чуда не было?

  Что до неверия в чудо некоторых горожан, то можно ли вообще принимать это в расчет? Ведь даже столь явное и великое чудо, как Сошествие Святого Духа на Апостолов, когда простолюдины из Галилеи вдруг заговорили на языках иных народов, вызвало насмешки у некоторых очевидцев, которые сразу же нашли простое объяснение виденному и слышанному: они напились сладкого вина9. Об этом известно каждому, кто читал Новый Завет.

   Удивительно, что человек, умудренный многолетним духовным опытом, вдобавок, священник, которому по долгу служения положено являть миру пример глубокой и незыблемой веры, оказался настолько маловерным. Ведь сомнение – дитя маловерия. Об этом в свое время сказал Сам Спаситель: маловерный! Зачем ты усомнился10.

   Грешно сомневаться в чуде. Особенно, когда оно тебе выгодно.

                                               *                   *                 *

    Тем временем архимандрит Георгий развил бурную деятельность по увековечению памяти о чуде во граде Михайловске. Не только по храмам, но и по городским магазинам собирались пожертвования на строительство часовни в честь сего достопамятного события. Мало того – отец Георгий создал для этого специальный фонд. Правда, злые языки саркастически говорили: что ж, дело известное, хочешь украсть – начни строительство. Другие им поддакивали: да уж, эти попы – еще те жохи, знаем... Впрочем, кому какое дело до народной молвы?

      Хлопоты по строительству часовни заставили отца Георгия вновь наведаться к его давнему знакомцу – михайловскому антиквару Борису Жохову. Ведь где, как не в художественно-реставрационной мастерской «Преображение», владельцем которой являлся Жох, можно было за приемлемую цену заказать образа любого размера, написанные в каком угодно стиле: от византийского до академического. А для часовни, которую строил отец Георгий,  требовались иконы. В том числе – большая икона с изображением чуда, вроде той, что отец-архимандрит недавно подарил Михайловскому кафедральному собору.

    То был монументальный образ, на котором Пресвятая Дева, стоя на облаке над Богоспасаемым градом Михайловском, простирала над ним Свой честной омофор. Внизу был изображен сарай, больше напоминавший теремок с резными украшениями и красной крышей, на котором, благоговейно взирая на Царицу Небесную, стояли русый мальчик в белой рубахе и портах и девочка с волосами цвета льна, в кумачовом сарафане и белом платочке. На ногах у обоих были лапотки.

В соборе перед этой иконой всегда горели свечи, под ней теснились вазы с цветами, а стоявшая перед ней кружка для пожертвований не вмещала народных даяний, так что вскоре отец Георгий счел необходимым поставить рядом вторую.

  Архимандрит Георгий намеревался превратить день освящения своей часовни в праздник не городского, а областного масштаба, участвовать в котором должны были и архиерей, и городские чиновники, и мэр Михайловска, и даже сам губернатор. В память об этом торжестве архимандрит намеревался презентовать каждому из почетных гостей по иконе. С учетом того, на дворе был уже июнь, а отец Георгий планировал приурочить торжественное освящение часовни к очередной годовщине чуда, то есть, к 23 августа, артели художников, работавших в мастерских Бориса Жохова, предстоял не только большой, но еще и срочный заказ. Давненько у них не бывало таких заказов…

  Жох принял отца Георгия с той любезностью, которую он проявлял по отношению к состоятельным заказчикам. Но между делом вдруг поинтересовался:

  -А когда, же батюшка, мы с вами за книги рассчитаемся?

  -Какие книги? – удивился архимандрит.

  -Антикварные. Помните, вы для себя двенадцать томов Четь-Миней Димитрия Ростовского отобрали11. Да и еще и велели мне заказать для них кожаные переплеты с золотым обрезом. Все готово. Опять же, вы две книги сразу забрали.

  -Ничего я не брал! – возмутился отец Георгий.

  -Положим, сами вы их и не брали. – поправился Жох. – Но вы разрешили их взять женщине, которая тогда с вами приехала.

  Этого отец Георгий отрицать не мог.

  -Так сколько с меня? –  небрежно бросил он в полной уверенности, что сумма окажется ничтожной.

  -Тысяча долларов.

  -Ско-олько?! – опешил отец Георгий. Жох спокойно повторил:

  -Тысяча баксов.

  -Но ведь это… - прохрипел архимандрит, не решаясь вымолвить слово «грабеж».

  -Так ведь, батюшка, книги-то не какие-нибудь, а антикварные. Вдобавок, уникальные. Проще говоря, редкие и старинные. – пояснил Жох, видя, что клиент все еще не может прийти в себя. - В количестве 142 штук (не считая тех двух, что вы той женщине разрешили взять). Начни я распродавать их в розницу, выручка бы составила полторы, а то и две тысячи долларов. Постепенно все книги бы ушли.
  -Да кто это старье купит? – упорствовал отец Георгий, считавший книги лишь деталью интерьера. – Кому оно сейчас нужно?
  -Не скажите. – возразил Жох. – Ко мне ведь многие книголюбы захаживают. Местные букинисты и коллекционеры наведываются. Опять же, и приезжие. Даже из самой Москвы. А их особо интересуют антикварные губернские издания. Думаю, вы понимаете, что они не поскупятся ради того, чтобы их приобрести.
  Выдержав эффектную паузу, дабы окончательно сбить спесь с отца Георгия, Жох продолжил свой монолог:
  -Вам, как старому знакомому и хорошему клиенту, я готов уступить все эти книги за тысячу долларов. Но – без торга.
   -Дорого…
  -Ну, если для вас это дорого, обратитесь к благодетелям. А я эти книги на свои деньги приобрел. И продавать их себе в убыток не собираюсь.
  -Борис Семенович, может, хоть за восемьсот? – взмолился отец Георгий. – По старой дружбе… Хоть за девятьсот…
   Однако Жох был непреклонен:
  -Тысяча. Это для вас, батюшка, последняя цена. Либо вы мне ее платите, либо возвращаете, что взяли. А я эти книги москвичам продаю. Решайте!
  -Ладно, подергаю благодетелей. – согласился отец Георгий.
  Разумеется, мысленно он клял почем зря этого проклятого барыгу, который так нагло и беззастенчиво ограбил его. Клял и эту дуру-истеричку (полагаю, читатель понимает, кого он имел в виду), которая вытащила на свет Божий историю о чуде в Михайловске… Впрочем, нет худа без добра. Ведь именно это чудо поможет отцу Георгию не только заплатить Жоху требуемую сумму, но и с лихвой вернуть свое.
  Ведь чудеса, если использовать их с умом – вещь весьма доходная!  
   
             

                                                       *               *              *

    И вот, наконец, часовня в честь чудесного явления Божией Матери во граде Михайловске была торжественно освящена. Однако это событие, превращенное отцом Георгием в пышный праздник областного масштаба, с крестным ходом под колокольный звон и пение архиерейского хора, с проповедью архиерея и речью губернатора, с бесплатной раздачей народу бумажных иконок с изображением чуда, оставило в душе Нины Сергеевны горький осадок. Ведь, вопреки ее ожиданиям, на этом празднестве она не получила и сотой доли того внимания и почестей, которые она ожидала к своей персоне. В самом деле, ведь не найди она тогда ту брошюру о чуде в Михайловске, этого торжества просто-напросто не было бы. Поэтому Нина была уверена – архимандрит Георгий удостоит ее места среди почетных гостей, подарит ей икону... А может быть, ее, как выдающегося епархиального краеведа, наградят архиерейской грамотой… И что же? Ни наград, ни почестей. Она стояла в толпе, причем даже не в первых рядах. И, выстояв очередь, чтобы приложиться к Кресту, который держал в руках Владыка Гедеон, получила из рук его иподьякона маленькую бумажную иконку с изображением чуда явления Пресвятой Богородицы в Михайловске. Только и всего. Какая неблагодарность!
   Однако, успокоившись и поразмыслив над случившимся, Нина поняла – зря она так она переживала и мысленно осуждала отца Георгия. Как видно, батюшка решил научить ее одной из главных иноческих добродетелей. А именно - смирению. В самом деле, разве великие святые ради того, чтобы стяжать эту добродетель, не отрекались от земных почестей, от власти, даже от царского венца? Ведь слава мира сего преходяща, в отличие от небесных венцов, которые Господь дарует Своим верным рабам. Вот и отец Георгий дал Нине возможность получить за свои труды награду не от людей, но от Бога.
   Убедительно. Вот только отчего все эти благочестивые доводы утешали ее слишком слабо?

  
                                                *                   *                  *

  Спустя несколько месяцев после этих событий, а именно – в начале апреля, когда во всех ВУЗ-ах Михайловска проводились научные студенческие конференции, Нина Сергеевна в очередной раз явилась на подворье Наволоцкого монастыря, чтобы вручить отцу Георгию рукопись своей книги о чуде в Михайловске, над которой она самозабвенно работала все это время. И наконец, закончила свой труд.
  Книга эта называлась «Явление», и была написана в полном соответствии жанру православной прозы. Нина Сергеевна прочла немало произведений, написанных в этом жанре, и потому хорошо усвоила его основные особенности. Сюжет должен быть назидательным. Добродетель должна быть вознаграждена, а грех и порок – разоблачены и наказаны. Вдобавок, по ходу действия непременно должно произойти некое сверхъестественное событие: видение, знамение, явление – одним словом чудо. Благочестие, назидательность и чудеса – три столпа, на которых зиждется современная православная литература.
    Все персонажи романа тоже были в духе жанра: набожные дети Анна и Прокопий, их смиренные родители Мария и Иван, простодушная соседка Клавдия, ревностная проповедница чуда Пелагия, благотворительница купчиха Лисицына, а также Владыка Петр и протоиерей Михаил, выписанные в лучших традициях словесной иконописи – сущие ангелы, только что без крыльев!
  Впрочем, были другие и персонажи. Например, некий горожанин по имени Егор, который дерзнул глумиться над чудом, и тотчас же был наказан за это расслаблением, от которого, в свою очередь, мгновенно исцелился после слезного покаяния в неверии своем. А также красный комиссар Зверев, по чьему приказу были арестованы и репрессированы люди, причастные к чуду, наказанный за этот великий грех лютой смертью нераскаянного злодея. Каждому по вере, каждому по заслугам.
   Разумеется, чтобы ни у кого из читателей романа не возникли сомнения в достоверности описываемых событий, Нина Сергеевна озаботилась подкрепить свой рассказ свидетельствами современников. А именно – процитировала найденную ею в областной библиотеке статью из губернской газеты «Михайловские Известия», где слово-в-слово повторялось то, что было напечатано в брошюре, изданной на средства купчихи Лисицыной (судя по всему, оба текста вышли из-под бойкого и услужливого пера одного и того же автора). Мало того – в своем романе она привела выдержки из дневника отца Михаила. Разумеется, старательно убрав оттуда все те места, в которых говорилось о сомнениях священника. В самом деле, зачем смущать читателя? В чудесах не должно сомневаться – в них должно свято верить.
    Повествование велось от лица некоего городского врача Сергея Николаевича (могла ли Нина Сергеевна, будучи врачом, не затронуть в своей книге медицинскую тематику!). Разумеется, в духе жанра, поначалу он был атеистом. Однако затем, общаясь с очевидцами чуда, стал глубоко верующим человеком. Кончался роман пылким монологом главного героя:
  «Во дни неверия и разгула греха Господь, желая пробудить и укрепить нашу веру, посылает нам чудеса. И тогда мы понимаем, что зло хоть вперед и забегает, но не одолевает, и Господь по-прежнему бдит над сотворенным миром, разрушая людские хитросплетения и утверждая Истину Свою».
   Нина Сергеевна была уверена, что ее роману суждено стать явлением в православной литературе. И надеялась, что отец Георгий поможет ей найти издателя. Еще бы – с его-то влиянием и связями! Она не прогадала, избрав его в свои духовные отцы. Отец Георгий поможет ей подняться на новую вершину славы!
   Однако, вопреки ожиданиям Нины, отец Георгий не проявил интереса к ее творению.

  -Положите вон туда. – небрежно бросил он, деловито барабаня по клавишам компьютера. – Будет время - просмотрю.

  До глубины души оскорбленная подобным отношением к себе и к своему творению, Нина Сергеевна, тем не менее, не посмела ослушаться. В самом деле, не стоит гневить отца Георгия – ведь в таком случае все ее планы пойдут насмарку. И не видать ей тогда ни монашества, ни игуменства, и издателя для своей книги тоже придется искать самой, а его еще поди найди… Поэтому Нина молча положила свою рукопись на гору книг и бумаг, пылившихся на журнальном столике в дальнем углу кабинета отца Георгия. И уже собиралась было уйти, когда архимандрит вдруг окликнул ее:

  -А, вот что! Чуть не забыл. Вот, возьмите (с этими словами он протянул ей книжку в белой бумажной обложке). Епархии предлагают отметить лучшую студенческую работу. Так вот, просмотрите ее, и завтра скажите мне, кого из этих писателей мы можем поощрить.

   И снова защелкал клавишами.  

                                                         *                 *             *

   Книжка, которую отец Георгий дал Нине Сергеевне, оказалась сборником работ студентов педагогического института, подготовленных к только что прошедшей научной конференции. Точнее сказать, сборником лучших из этих работ, выдвинутых на соискание стипендии имени М. В. Ломоносова. Однако все эти работы носили светский характер. За исключением одной, написанной студенткой 5 курса истфака М.В. Лобановой. Эта работа была озаглавлена – «Неизвестные аспекты истории взаимоотношений медицины и религии на Севере в период гражданской войны».

   Нина пробежала глазами первый абзац: «во время прохождения учебной практики в Михайловском областном архиве, при работе с документами фонда духовной консистории, мною была обнаружена докладная записка городского врача Виктора Германовича Лоренца, адресованная епископу Михайловскому и Наволоцкому Петру (Парфенову), по поводу явления Божией Матери в городе Михайловске…»

  Нина не верила своим глазам. Какая удача, какая невероятная удача! Это же просто чудо! Теперь ее роман обогатится еще одним свидетельством современника о явлении Пресвятой Богородицы в Михайловске. Где бы Нина нашла его, не попади ей в руки этот сборник? Поистине, через отца Георгия его послал ей Сам Господь… 

   Немного успокоившись, Нина продолжила чтение: 

  «Ваше Преосвященство, милостивый государь и Архипастырь!

  Считаю своим долгом довести до вашего сведения некоторые обстоятельства, имевшие место быть в нашем городе 23 августа сего 1918 года.

   10 сентября сего года я по долгу врачебной службы был приглашен к больному ребенку Прокопию Лаптандер, 5 лет, проживающему в доме № 126 по улице Захарьинской. При осмотре больного я нашел у него катар кишечника вследствие неумеренного употребления сладких и жирных блюд, и назначил соответствующее лечение.

   После этого родители пациента, Иван и Мария Лаптандер, пригласили меня выпить чаю. При этом к столу ими были поданы шоколадные конфеты товарищества Эйнем и кондитерские пирожные, несвежие на вид, причем в весьма большом количестве. С учетом того, что на всей обстановке жилища лежала печать крайней бедности, это показалось мне странным. Также мое внимание привлек лежащий на столе свежий выпуск «Михайловских губернских Ведомостей». Заметив мой интерес к газете, Иван Лаптандер сказал мне, что в ней-де про его детей пропечатано. О том ему сказала соседка, которая намедни принесла им эту газету. Однако что именно там написано, он не знает, поскольку грамоте не обучен, а очень хотел бы узнать. Потому что дети его теперь известные стали, и уже вторую неделю состоятельные горожане наперебой зазывают их в гости и дарят им подарки, и конфеты, и пирожные, и всякие фрукты, какие только большие люди едят. Вот какие у него дети!

  Желая доставить приятное этому доброму и простодушному человеку, я просмотрел газету, и зачитал ему вслух статью из раздела происшествий, где говорилось о явлении, свидетелями которого стали его дети.

  Поскольку в своей многолетней врачебной практике я никогда не сталкивался с чем-либо подобным, этот феномен чрезвычайно меня заинтересовал. Побеседовав с согласия Ивана и Марии Лаптандер с их старшей дочерью Анной (наш разговор происходил во дворе, где в это время играла девочка) я выяснил, что незадолго до случившегося к ним приехал дедушка (отец отца) Илья Лаптандер, живущий в тундре в низовьях реки Печоры, и имеющий родом своих занятий оленеводство. В день происшествия он вместе с их родителями отправился в лавку за охотничьим припасом. Поэтому дети находились дома одни и развлекались играми. Затем, наскучив играть, и не зная, чем бы еще заняться, они решили посмотреть, что находится в дедушкином вещевом мешке, и нашли в нем, в числе прочего, мешочек из замши, где лежали сушеные грибы. По словам Анны Лаптандер, их дедушка время от времени жевал эти грибы, говоря, что это лекарство, после чего становился веселым, разговорчивым и даже пел песни. Однако попробовать этих грибов он им не давал, поэтому они с братом сделали это втихомолку, в отсутствие взрослых, из детского любопытства.

   Поскольку грибы оказались неприятными на вкус, дети съели их немного. Примерно через четверть часа после этого Прокопий стал плакать и сказал  своей сестре Анне, что видит в углу страшную черную собаку с красными глазами. Сама Анна никакой собаки не видела. Однако чтобы успокоить брата, вывела его на улицу, где они втроем забрались на крышу сарая и стали смотреть на облака. Вдруг Прокопий закричал, что видит на небе Боженьку. Вслед за ним и она увидела на небе белую фигуру, напоминавшую изображение Богородицы на иконе из собора, куда они по праздникам ходят с родителями. Тогда они оба закричали, чем привлекли внимание соседки.

   Этот рассказ заставил меня задуматься, поскольку до приезда на жительство в город Михайловск я в течение шести лет работал врачом на ледокольном пароходе «Добрыня», в связи с чем мне неоднократно приходилось сопровождать экспедиции в малоземельскую тундру. Из этого опыта мне известны нравы и некоторые обычаи самоедов, населяющих эти места. А именно – употребление ими в качестве опьяняющего средства грибов, известных в народе под названием мухоморов.

  Как известно, в этих грибах содержатся вещества, которые вызывают отравление большого мозга и производят главным образом успокаивающее и парализующее действие, побочным эффектом которого могут быть мозговые симптомы в виде галлюцинаций. Этот феномен носит название «наркотическое действие». Самоедами эти грибы употребляются в качестве опиатов, и имеют на них то же действие, что на европейцев – алкоголь. С той лишь разницей, что, в отличие от последних, у жителей тундры, в силу привычки их организма, не случается летальных исходов от употребления в пищу мухоморов. Зато могут иметь место возбуждение, эйфория и галлюцинации, которые у каждого человека, в зависимости от его психологических особенностей, имеют индивидуальную окраску.

   В связи с этим я заподозрил, что и в данном случае имело место не видение, а зрительная галлюцинация, вызванная наркотическим действием съеденных детьми грибов. Тем не менее, я счел необходимым воздержаться от преждевременных выводов, дабы ненароком не уничижить пророчества, но, все испытав, держаться хорошего12. Однако спустя два дня после визита к Прокопию Лаптандер, мой фельдшер Яков Малкин, которому я рассказал о своем разговоре с детьми, дал мне свежий выпуск газеты «Заря свободы», издающийся партией социал-революционеров, где, по его словам, убедительно доказывалось, что пресловутое чудесное явление – чистой воды фикция…»

   В этом месте находилась сноска. А под ней – текст газетной заметки:

   «Народные суеверия. С недавних пор в Михайловске усиленно распространяются слухи о якобы бывшем явлении Божией Матери с руками, благословляющими город, виденной несколькими детьми. Слухи эти были настолько усилены, что даже губернская газета, стол падкая на сенсации, поторопилась напечатать об этом свое сообщение. Мы считаем своим долгом его опровергнуть. Я лично побеседовал с одним из свидетелей так называемого «чуда», Николаем Арзейкиным, который в тот момент находился на крыше сарая вместе с Анной и Прокопием Лаптандер. Будучи прижат мною фактами, он вынужден был признаться, что сам ничего на небе не видел, кроме облаков. Хотя настаивал на том, что его приятели что-то видели, он же, из солидарности с ними, сказал им то же самое. Таким образом, желая угодить другим, он невольно подтвердил и укрепил их заблуждения, чем способствовал обману религиозно настроенных граждан…»

  Что такое? Выходит, в момент явления Божией Матери на крыше сарая было не двое, а трое детей? Вот только об этом, третьем свидетеле, почему-то не упомянуто ни в брошюре с описанием  чуда, ни в губернской газете. Хотя, как говорится – был ли мальчик?

   «…Узнав из этой статьи о существовании третьего очевидца события, я вознамерился побеседовать с ним, чтобы подтвердить или опровергнуть свое первоначальное предположение. Однако первым делом справился о нем у Анны и Прокопия Лаптандер. Анна подтвердила, что в момент происшествия соседский мальчик Колька Арзейкин действительно был с ними на крыше сарая, но Божию Матерь увидел не сразу, даже уверял ее, что на небе ничего нет, одни облака. Они чуть не поссорились из-за этого, но тут Колька сказал, что тоже Ее видит. Хотя с тех пор Колька с ними не играет, а уходит на Макарьевский причал рыбу ловить и торчит там допоздна. Видно, на нее дуется.

  Николая Арзейкина я нашел на Макаровском причале, где он, вместе с другими мальчиками, удил рыбу. При расспросе он сказал, что в тот день действительно играл на крыше сарая вместе с Анной и Прокопием Лаптандер. Правда, по его словам, Пронька был тогда какой-то блажной, ухмылялся, пускал слюни и нес всякую чепуху. А потом вдруг взглянул на небо и закричал: «Боженька!» Вслед за ним и Анька на небо уставилась, и вдруг тоже закричала: «Матушка Божия!» Словно рехнулись оба, ведь на небе ничего не было, кроме облаков и чаек, он в этом крест готов целовать. Да только, когда Анька сказала, что-де это он или слепой, или дурак, раз ничего не видит, он соврал, будто тоже увидел Богородицу, потому что не захотел с Анькой и Пронькой ссориться, они ведь сколько лет друзья закадычные, а когда он вырастет, то непременно на Аньке женится. А потом, когда Аньку с Пронькой начали по разным гостям возить, он испугался, что его тоже по гостям затаскают и там ему дальше врать придется, а ну как что не так скажет. Да тут еще поймал его как-то у дома один господин, вцепился в него, как клещ, и давай выпытывать, чтобы он ему все по правде рассказал. Он и рассказал все, как было, а потом испугался, что правду сказал, и решил до поры затаиться. Ведь вон, все вокруг говорят, что было-де видение, и это значит, скоро англичане с американцами красных отовсюду прогонят и все станет, как раньше. А ну, как ему с мамкой что-нибудь будет, раз он ничего не видел, хотя он в том и не виноват.

  Сопоставив показания всех очевидцев известного события и проанализировав их с точки зрения своего врачебного опыта, обращаюсь к вам, Владыко, как к возглавителю православных христиан в нашей губернии и архипастырю с просьбой самым решительным образом пресечь спекуляции среди городских обывателей по поводу данного происшествия. Это необходимо, чтобы не давать повода ищущим повода14 обвинять нас, православных христиан, в измышлении, с целью политической или иной выгоды, ложных чудес. Иначе говоря, во лжи.

  С искренним почтением испрашивая ваших Святительских молитв Р.Б15. В.Г. Лоренц».

                                                          *                  *                  *

  Читать дальше Нина была уже не в силах. Что это? Промысел Божий или злая насмешка судьбы?  Выходит, то, что случилось в Михайловске 3 августа 1918 года, не было чудом? А те, кто поддался искушению истолковать случившееся так, как это представлялось им выгодным, заплатили за свой вольный и невольный обман слишком дорогой ценой… Впрочем, какое ей дело до всех этих, давным-давно умерших людей? Как теперь быть ей самой?

  И что она завтра скажет отцу Георгию?

  Бог весть, Бог весть…

____________________________  

1То есть, ничью, в связи со смертью хозяина и отсутствием наследников.

2Слабое место – жарг.

3Красивая – сев. диал.

4Так в старину называли старообрядцев. На Севере преобладали старообрядцы-беспоповцы, не признававшие священства.

5Т. е., из ненцев – устар.

62 Тим. 3, 6-7.

7То есть, войну с Наполеоном. День изгнания французских войск за пределы России торжественно отмечался в Праздник Рождества Христова. В этот день после Праздничной Литургии совершался молебен «в воспоминание избавления Церкви и державы Российския от нашествия галлов…». Чинопоследование этого молебна составил Святитель Филарет, митрополит Московский.

8В ветхозаветной книге пророка Даниила (Дан.13) рассказывается, как он спас от казни благочестивую Сусанну, отвергшую домогательства двух лукавых старцев – народных старейшин и судей, и за это оклеветанную ими. Расспросив каждого старца по отдельности, пророк Даниил уличил их в обмане на основании разницы в их показаниях.

9Деян. 2, 13.

10Мф. 14, 31.

11Четьи-Минеи (дословно - чтение по месяцам) – Жития Святых.

12Перифраз 1 Фес. 8, 21-22.

132 Тим. 3, 12.

142 Кор. 11, 12.

15Аббревиатура – «раб Божий».