Статьи

Идейно-эстетическое своеобразие творчества Лескова во многом определяется религиозно-нравственными основами мировидения художника. Причастный к священническому роду, получивший воспитание в православной религиозной среде, с которой писатель был связан наследственно, генетически, Лесков неизменно стремился к истине, сохранённой русской отеческой верой. Писатель горячо ратовал за восстановление «духа, который приличествует обществу, носящему Христово имя»¹. Свою религиозно-нравственную позицию он заявлял прямо и недвусмысленно: «я почитаю христианство как учение и знаю, что в нём спасение жизни, а всё остальное мне не нужно» (11, 340).

«Записки охотника» И. С. Тургенева (1818–1883) — одна из тех книг отечественной классики, где наиболее сильно выражен «русский дух», где в прямом смысле «Русью пахнет»: «Вы раздвинете мокрый куст — вас так и обдаст накопившимся теплым запахом ночи; воздух весь напоен свежей горечью полыни, медом гречихи и „кашки“; вдали стеной стоит дубовый лес и блестит и алеет на солнце» («Лес и степь»). В рассказе «Певцы» Тургенев пишет о своем герое: «Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль» (3, 222). Писатель явил себя таким же певцом благословенной Русской земли, с тем же одухотворенно-проникновенным голосом: «Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны» (3, 222). Этими тургеневскими словами можно было бы выразить пафос цикла рассказов в целом.

Не случайно И. А. Гончаров, прочитав «Записки охотника» во время своего кругосветного путешествия, у берегов Китая — за тысячи верст от России — ощутил ее дух, ее живое присутствие: «…заходили передо мной эти русские люди, запестрели березовые рощи, нивы, поля и <...> прощай, Шанхай, камфарные и бамбуковые деревья и кусты, море, где я — все забыл. Орел, Курск, Жиздра, Бежин луг — так и ходят около». Гончаров отметил, что Тургенев не только с детства «пропитался любовью к родной почве своих полей, лесов», но и «сохранил в душе образ страданий населяющего их люда».

Творчество Ф. М. Достоевского (1821—1881) — одно из вершинных достижений русской классической литературы — справедливо уподобляют космосу. Созданный писателем художественный мир столь грандиозен по масштабам мысли и чувства, глубине духовных проникновений, что представляет собой своего рода необъятную вселенную.

Феномен Достоевского заключается в том, что интерес к нему во всём мире не только не ослабевает, но со временем всё более возрастает. Ведущие университеты Западной Европы, США, Японии и других стран уже давно и достаточно глубоко изучают творчество великого русского классика не только на факультетах филологии, но и философии, психологии, юриспруденции, социологии, смежных дисциплин.

Алексей Федорович Лосев (1893–1988) родился 10/23 сентября в столице Области Войска Донского городе Новочеркасске. Прадед будущего философа — тоже Алексей Лосев — сотник Войска Донского, герой Отечественной войны 1812 года, за свои подвиги получил Георгиевский крест и потомственное дворянство. Иного склада, хотя также по-своему яркой личностью, был его отец — Федор Петрович Лосев (1859–1916) из станицы Урюпинской, талантливый казачий музыкант-самородок, скрипач-виртуоз, выпускник дирижерского класса Придворной Певческой капеллы в Санкт-Петербурге, крупный знаток духовной музыки и церковного пения, обладавший умением, по отзывам современников, даже мотивам казачьих песен придать церковно-религиозный характер. В мае 1887 года, будучи регентом Войскового певческого хора, после концерта, на котором присутствовал Государь Александр III с супругой Марией Федоровной, Федор Лосев получил августейшую награду — золотой перстень с бриллиантовыми розами. Впрочем, на этой должности Лосев-старший не удержался.

О святочных рассказах Н.С. Лескова

В «каверзливое» (по слову Лескова) капиталистическое время, когда «„зверство“ и „дикость“ растут и смелеют, а люди с незлыми сердцами совершенно бездеятельны до ничтожества» ¹, писатель вёл свою борьбу (на религиозном языке — «брань»), совершал свой подвижнический труд: важно было восстановить поруганный и утраченный идеал. Задача и ныне плодотворная, ибо «цели христианства вечны» (XI, 287), как подчёркивал Лесков. В этих идейно-эстетических установках он наиболее сближается с Гоголем.

Со всей очевидностью гоголевские традиции представлены в святочных рассказах Лескова, которые стали настоящим творческим и духовным призванием писателя, вдохнувшего новую жизнь в традиционный жанр. «У нас не было хороших рождественских рассказов с Гоголя до Зап. <ечатленного> Ангела» (XI, 401), — писал Лесков, отмечая, что после его повести «Запечатленный Ангел» святочные рассказы «опять вошли в моду, но скоро испошлились». Действительно, на фоне «массовой» сезонно-бытовой святочной беллетристики лесковские рассказы — явление оригинальное и новаторское.

Николай Семёнович Лесков создал рассказ «Грабёж» (1887) специально к святкам. Писатель напоминал издателю В.М. Лаврову: «Я Вам писал, что изготовлю „святочный рассказ“ <...> В эту минуту (8 час. утра 24 ноября <18>87 г.) рассказ у меня на столе: готовый, переписанный и вновь основательно измаранный. Теперь его остаётся только отдать и напечатать»¹.

В этом святочном рассказе отразилось «орловское происхождение» Лескова, его глубочайшее знание русской провинции как корневой основы жизни России. Писатель нередко подчёркивал: «В литературе меня считают орловцем». Орёл явился местом действия множества лесковских произведений и таким образом стал известен во всём цивилизованном читающем мире. «Заразительно весёлой, чисто орловской панорамой» назвал «Грабёж» сын писателя Андрей Николаевич Лесков².

1872 год в творческой биографии Николая Семёновича Лескова (1831–1895) был ознаменован созданием повести, явившейся общепризнанным шедевром, который, по словам писателя, «нравился и царю, и пономарю». Это был знаменитый «Запечатленный Ангел» (опубликованный в 1-м номере журнала «Русский вестник» в январе 1873 г. «Ангел» — с прописной буквы — и в прижизненных, и последующих дореволюционных изданиях). Повесть имела громадный успех. Её узнали «на самом верху»: императрица Мария Александровна выразила желание послушать «Запечатленного Ангела» в чтении автора. Повесть стала также книгой для домашнего чтения в кругу многих русских семей. Знаменательно сообщение А. П. Чехова редактору Н. А. Лейкину 7 марта 1884 года: «Отец читает вслух матери „Запечатленного Ангела“».

Святочный рассказ Н. С. Лескова «Христос в гостях у мужика»

Особенность творчества Николая Семёновича Лескова (1831–1895) такова, что за конкретно-бытовыми фактами русской реальности всегда проступают вневременные дали, открываются духовные высоты. Эта духовность — следствие глубокой веры писателя в то, что человеческое бытие не ограничивается земным существованием. Жить без веры нельзя, ибо вера больше, чем жизнь. «Думаю и верю, что „весь я не умру“, — писал Лесков А. И. Чертковой за год до смерти, — но какая-то духовная постать уйдёт из тела и будет продолжать „вечную жизнь“»¹.

Рождественский рассказ Н.С. Лескова
«На краю света (из воспоминаний архиерея)»

Николай Семёнович Лесков — великий писатель земли русской, знавший её «от Белого моря до Чёрного», — любил, чтобы заглавие каждого его произведения было точно и метко, как «кличка по шерсти». Особенно тщательно он подбирал заглавие повести «На краю света» (1876). В её центральных эпизодах писатель изобразил суровые и прекрасные места Крайнего Севера. Напоминают они и полуостров Ямал, название которого в переводе означает «край земли», «край света». Однако такое истолкование далеко не исчерпывает смысл заглавия лесковской повести с её христианской «неисчерпаемостью».

Святочный рассказ Н. С. Лескова «Человек на часах»

«Сей есть Сын Мой возлюбленный,
в котором Мое благоволение»
(Мф. 3:17)

Рассказ Николая Семёновича Лескова «Человек на часах» впервые был опубликован в № 4 журнала «Русская мысль» за 1887 год под названием «Спасение погибавшего». В подзаголовке автор указал точную дату описываемых событий — 1839 год. Писатель обратился к событиям 50-летней давности — периоду царствования Николая I. Однако здесь легко читается актуальный смысл изображаемого, несмотря на заверения писателя о том, что «теперь всё это уже „дела минувших дней“»¹.

К 130-летию рассказа Н.С. Лескова «Неразменный рубль»

Николай Семёнович Лесков (1831–1895) посвятил «христианским детям» свой рассказ «Неразменный рубль», который был впервые опубликован в детском журнале «Задушевное слово» (1883. № 8) с подзаголовком «Рождественская история».

Писатель искусно сочетает занимательность и поучение, не забывая при этом придерживаться основных законов святочного жанра. Опираясь на любовь детей к вымыслу, фантазии, Лесков с первых же строк старается увлечь маленького читателя занимательным поверьем — сказочным и в то же время представляющим своеобразный «практический интерес» для ребёнка, который начал получать первые карманные деньги: «Есть поверье, будто волшебными средствами можно получить неразменный рубль, т.е. такой рубль, который, сколько раз его ни выдавай, он всё-таки опять является целым в кармане»¹.

Правообладатели называют «пиратством», если физическое лицо или организация покупает копию произведения и выкладывает её бесплатно для миллионов человек. Предполагается, что автор теряет деньги из-за каждого «бесплатного» пользователя. Существует одна организация, которая приобрела более 50 миллионов произведений — и выложила каждое из них бесплатно примерно для 20 миллионов человек, что нужно признать самым масштабным ущербом для авторов. Это организация называется Нью-Йоркская публичная библиотека.

Активист Нью-йоркской Пиратской партии Закари Адам Грин опубликовал сравнение самой крупной библиотеки в мире с сайтом «Пиратская бухта» (The Pirate Bay). Между ними можно найти много общего. Удивительно то, что правообладатели не направляют свои усилия против публичных библиотек, в том числе Нью-Йоркской библиотеки. В то же время они считают The Pirate Bay чуть ли не исчадием ада и потратили массу сил и ресурсов на закрытие этого сайта как крупнейшего рассадника пиратства.