Помните, лукавый Карлсон взял себе самую большую конфету, мотивируя свое право на неё тем, что если бы Малыш первым выбирал, то ни в коем случае не взял бы лучшее, а раз так, то ему, Малышу, достается маленькая конфета, которую он сам и выбрал бы. Примерно так нередко ведем себя и мы, когда нас не видят посторонние, то есть — в семье. Мы просто не думаем о том, что наше поведение — не только наше, потому что своим поведением мы создаем не только себя, но и ближнего.
Больно, милая? Знаю, – больно…
Не желая: без зла, невольно!
Перепутали яд с елеем
Недонедруги – не злодеи!
Не зашли – ворвались: без спроса
Без зазрения, вольно, просто
Так… Спутав зло и милость.
Что ты, милая?! Извинились?!...
В чём вина? Если там, в былинах –
Как блудница – так Магдалина!
Бесы ж были!.. а суть – веками…
Где-то… кто-то… в кого-то… камень.
Что там было? А кто их знает?!...
…Не обидится – всё ж святая…
*******
Заклеймили – без зла – невольно…
Больно, милая?
Знаю! Больно!
Мои сочинения неудачны. Я не сказал ни всего, что хотел, ни так, как я этого хотел. Думаю, будущее опровергнет многие мои суждения; надеюсь, некоторые из них выдержат испытание, но во всяком случае История не спеша движется к пониманию человека человеком... (Из предсмертной беседы Сартра со своим секретарем)
Энциклопедии называют его философом и писателем, но такое определение не безупречно. Философ Хайдеггер считал его скорее писателем, чем философом, а вот писатель Набоков, напротив, скорее философом, нежели писателем. Но все, пожалуй, согласились бы с емким определением «мыслитель». А всякий мыслитель — это обязательно еще и в той или иной мере психолог, причем, что касается Сартра, то его принадлежность к психологической науке очевидна и бесспорна (просто не столь выделяется на фоне его литературных и общественных достижений).
С недавних пор я живу в степи на берегу рукотворного моря. Кочевой дух утвердился здесь давным-давно, гораздо ранее царских скифов, чьи курганы раскапывают современные кочевники.
Часто среди раскопанного находят человеческие останки, и иваны, не помнящие родства, закапывают их в сторонке, чтобы кости невзначай не разворошили их совесть. У послушника Николая совесть не спит, вот он и подхоранивает скифов, рассуждая так: останки эти, по словам археологов, относятся к рубежу нашей эры, туда-сюда сто лет, следовательно, поскольку нет ни скифа, ни эллина, ни иудея, кости могут принадлежать крещеному скифу. На монастырском кладбище у новой школы подхоранивает.
Любовь к степи у меня издавна. С годами она только выявлялась, обнаруживала себя, стоило только очутиться в местах, открытых всем ветрам. Как не удивиться, как не возрадоваться сухому стеблю, выживающему в бездождие, сухому и крепкому, как железо. Гладкому, как серп, стеблю ковыля. Вьющимся усикам солнцелюбивого винограда, способным за сутки-двое обвиться мертвой хваткой вокруг веревки.
XVIII век называют еще «веком Вольтера». Никто из писателей не мог тогда сравниться с Вольтером в известности и влиятельности. Литературная слава главы французских просветителей покоилась на его философских сочинениях, классицистических трагедиях, эпических поэмах, исторических сочинениях, но секрет его авторитета заключался в том, что Вольтер первым понял роль и возможности общественного мнения и научился им управлять. Вольтер был по складу дарования прежде всего публицистом, обладал талантом идти в ногу со временем, всегда на шаг впереди времени. Кроме оперативности, ему были свойственны полемический азарт, темперамент, непревзойденное остроумие, умение себя подать, сознание своей культурной миссии. Его цель — пробудить общественное сознание, быть руководителем общественного мнения во Франции и в Европе, и эта цель была им достигнута. Это первый литератор, общавшийся с королями на равных; состоять с ним в переписке считали для себя честью Фридрих Великий и Екатерина II. Всю массу своих разнообразных знаний он превратил в боевой таран, которым громил все то, что, по его мнению, тормозило прогресс.
О душа, сколь многие пороги
Ты обтёрла, чтобы встретить счастье,
Но вкусила сумрачной тревоги,
Став рабой безудержных пристрастий.
Ты познала злобный мир подлога,
И от бед твои угасли силы…
Жаль, что с верой – к Божьему Порогу
В покаяньи ты не приступила.
Ты ждала… – от Господа далече,
Чистоты и света не искала.
Наш Отец любую душу лечит –
Лишь бы та даров Его взалкала!..
7.04.2010 г.
Когда темнеет небосвод,
Я слышу крики душ далёких:
Что через боль на землю вход,
А выход тоже не из лёгких…
Я волком вою на луну,
И хоть бы хны, она не слышит.
Здесь каждый ждёт свою весну
Под общей, неделимой крышей…
2010
Ко да ми отме из моjе душе Косово!
Із сербської пісні
О, земле рідна! Призрен мій –
Залишився за небокраєм.
Живу в вигнанні, як в пітьмі
Над головою чорні зграї.
Предківщина від тяжких ран,
Етнічної війни вмирає,
Під ятаганом мусульман…
Надій до вороття немає.
Зруйнований дитинства дім –
Загублені ключі від раю.
У смутку гину я своїм…
О, Косово! Мій сербський краю!
В Город Кривых Дорог можно попасть, лишь увиливая от правильного пути. Надо ухитриться не следовать выбранному направлению. Это невероятно сложно, потому что каждый человек, желая переместиться из пункта А в пункт Б, старается поступать противоположным образом. Но в Город Кривых Дорог попадают лишь те, кто отклоняется от правильного курса: сначала на немного, потом на чуть-чуть, потом ещё немножко... Постепенно они настолько отклоняются, что оказываются в плену у своих кривых путей и не могут найти дорогу назад.
— Потому, — объясняла мне Высекательница, — нужно всё время понемногу смещаться в сторону от нужного направления, петляя, как заяц, намеревающийся запутать лисицу, иначе в этот город не пройти.
Утру ясному, тихому внемлю,
Ощущаю который уж раз,
Как внимательно смотрят на землю,
Миллионы невидимых глаз.
Необъятное сердце ликует,
Над моей головой – синева!
Кто-то солнце живое рисует
И цветы превращает в слова.
И поют розы: Аве Мария!
Белых лилий звучит дивный хор.
Васильков – небеса голубые,
Дополняют душевный простор.
Я дарю эту капельку счастья,
Что росой по цветочным словам,
Так блестит, недоверчивой Насте.
И она собирается в храм.
2010
В тот вечер врач-невролог Нина Сергеевна Н. осталась в отделении на дежурство. Вместе с молоденькой девушкой, которая несколько месяцев тому назад окончила медицинский институт и теперь проходила интернатуру по неврологии. Между прочим, она была тезкой Нины Сергеевны. Поэтому в отделении ее прозвали «Ниной Маленькой». И посмеивались над тем, что она всюду хвостиком следует за «Ниной Большой». То есть за Ниной Сергеевной, которая, в отличие от коллег, охотно делилась с ней своим врачебным опытом. Тем более, что она всегда помнила, какой жизненный урок в свое время ей преподала эта девушка.
О том, что завтра — Прощеное Воскресенье, Рита узнала, когда смотрела телевизор. Это давно стало ее насущной потребностью. Потому что у нее не было ни родных, ни друзей. И те людские голоса, которые с утра до вечера слышались в ее квартире, раздавались с телеэкрана… Телевизор был едва ли не последним, что еще связывало Риту с окружающим миром. Вот и вчера, когда она, усевшись перед ним, по привычке начала переключать программы, на экране вдруг появился какой-то молодой благообразный священник. Он говорил о том, что послезавтра начинается Великий Пост. А завтрашнее воскресенье у православных людей называется Прощеным Воскресеньем, потому что в этот день принято просить прощения у тех, кого мы обидели, и мириться с ними. Вот тогда-то ей вдруг и вспомнилась Женька. Та, у кого ей больше всего хотелось бы попросить прощения. Вот только все эти годы, более полувека, она не решалась сделать это. Потому что знала — если бы кто-то поступил так с ней самой, она ни за что не простила бы его.
Баба Шура не ходит по барам,
Не её этой жизни тусовка.
Рано утром в пальто своём старом,
На при-клубных, глухих тротуарах,
Она ищет, глядит мелочёвку…
И находит: спасибо вам, люди.
Бог меня даже нищую любит!
2010
Кто мы: язычники, фарисеи или действительно христиане? Проверить не сложно: достаточно посмотреть, что является главным в нашей религиозной жизни.
В своей жизни человек руководствуется определенными принципами, которые мы называем мировоззрением. История знает три основные формы религиозного мировоззрения, которые отличаются не только обрядовой стороной, но самое главное — принципиальным отношением к жизни. Это язычество, ветхозаветная религия и христианство. Но и внутри христианства можно встретить далеко не христианское отношение к жизни.
Мы все в кого-нибудь или во что-нибудь влюбляемся, и совершенно не обязательно эта влюбленность заставляет грезить о поцелуях. Влюбиться можно в искусство или в профессию, или в актрису из фильма. В определенном смысле человек, приходящий в Церковь, испытывает такую же влюбленность: все кажется ему не просто новым и хорошим, но ослепительным, неземным, божественным. Каждая мелочь выглядит священной, в каждом встречном человеке готов он видеть образ Божий во всей его полноте. О том, что нередко происходит потом – размышления Андрея Десницкого.
Без влюбленности, очарования жизнь, наверное, была бы слишком пресной, но есть у нее и своя оборотная сторона — разочарование. Проходит время, и мы видим, что предмет любви вовсе не настолько безупречен, каким он нам когда-то казался, а радостное изумление сменяется привычкой и даже скукой. Хорошо, если мы готовы смириться с неприятными или даже просто ненужными нам чертами ради того света, которые мы продолжаем видеть. Тогда влюбленность может вырасти в любовь, но так бывает не всегда.
«Где родился, там и пригодился»- так говорят в народе. Я родилась в Прибалтике в первое послевоенное десятилетие, но знаю о каких-то подробностях жизни семьи и своего младенчества только по рассказам мамы. А пригодилась я совсем в другом месте- на родине бабушки и мамы, в дальнем местечке под Костромой, куда переехали со временем мои родители. В деревеньке в семь домов на холме, неподалеку от довольно большого лесного озера жилось привольно, уютно. Жизнь была наполнена событиями, смыслом, трудом. Вся округа была полна жизни. Рядом, в досягаемости взгляда, были разбросаны деревеньки, иногда похожие на хутора. В тихие вечера доносились звуки этой жизни - барабанный виртуозный стук палочек пастуха о деревянную доску- сигнал к возвращению стада с пастбища, по утрам пение голосистых петухов, звуки работающих тракторов. Зимой , над сияющей голубизной снега, уходящие в небо белые столбы дыма из печных труб. Гирлянды инея на березах и черемухах, на моих ресницах, на воротнике папиного полушубка.
Я человек: хороший и плохой,
И не стремлюсь занять чужую нишу.
Сегодня я – опавший лист сухой,
И никого, и ничего не слышу.
Исчезло всё: успех и неуспех.
И даже цвет не радует зелёный.
Давно забыт весёлый, детский смех
И привкус на губах моих солёный.
Мне не сказать, что с возрастом умней
Я становлюсь, а просто осторожней.
Как сирота оторван от корней
И на душе от этого тревожней.
Пусть промелькнут за горечью строки
Высокий берег, солнцем опалённый.
И три любимых цвета у реки:
Оранжевый плюс синий и зелёный.
2010
Я ждал её, напрасно ли не знаю.
Так легче и спокойнее – не знать,
Но, вряд ли можно думать перестать…
Один лишь взгляд – и в двух шагах от рая
И полминуты рядом – благодать.
Я ждал её, как первый день весны.
Но жизнь сильней, играет бабье лето,
Живые точки пляшут вдалеке,
То стая диких уток на реке,
Рисуют мне мечту, которой нету,
Я даже не держал её в руке.
Но жизнь сильней, реальнее, чем сны.
2010
«Иисус сказал ей в ответ: «Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек. Но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную». (Евангелие от Иоанна гл. 4 (13,14)
ДВЕ ЧАШИ
Одна…
Жемчужной гранью искушает,
Манит изяществом.
Напиток в ней.
И тонкий аромат прельщает,
Испить скорей.
Не блещет красотой другая,
Проста робота – грубые края,
Рисунка нет.
Лишь капелька живая
На дне, как свет.
И тянется рука к красивой чаще.
Не утолила жажду, вновь душа горит.
И только в Божьей капельке
Спасенье наше,
И страждущих, и жаждущих
Собою напоит.
Солнечный луч весело катается на паутинке. Паук-торопыга удивлен и опечален одновременно: что-то яркое играет с ним в прятки — ни поймать, ни защититься от вторжения. Озорные малинки выглядывают из-за листьев, приглашая в гости. Речка плавно омывает берега, густо покрытые деревьями, которые о чем-то шумно спорят на ветру. Вот кот с умильной мордашкой, уплетает из блюдца бабушкину сметану и довольно мурчит от удовольствия. Мамины руки, такие нежные, с только им присущим ароматом любви и тепла, гладят по голове, и на душе отрада... Море солнца, воздуха, дышится легко и свободно, а впереди целая волшебная страна, которую еще предстоит исследовать. Детство. Заря жизни.
