С каждой пенсии бабушка откладывала немного денег. Монетки она бросала в обрезанную картонную коробку, на белом боку которой синели буквы МОЛОКО. Бумажные же купюры бабушка клала в целлофановый пакет, а пакет потом убирала под коробку с монетками.
Копила бабушка долго и аккуратно.
Однажды летом, проверив свои запасы, бабушка сказала внуку: «Отвези меня в село, в котором я родилась». Родилась бабушка во Владимирской области. Но почти всю свою жизнь она провела в Москве. В селе родных и знакомых у неё не осталось. «Отвези меня в родное село. – сказала бабушка. – Я хочу посмотреть, как там сейчас, на моей родине». Внук недавно получил права и на стареньких отцовых Жигулях повёз бабушку в ближайшее воскресенье под Владимир.
Бабушка положила коробку и пакет в сумку, надела своё праздничное ситцевое платье и села на переднее сидение рядом с внуком. Всю дорогу бабушка говорила. Она вспоминала, как девочкой ездила в село, и как нянчилась со своим племянником. Как тетка жевала хлебного мякиша, сплевывала в тряпку и эту тряпку давала ребенку сосать как пустышку. Как бабушка, сама еще маленькая, оставалась дома качать люльку. Вспоминала, как с утра в чугунке тетка варила картошку, залив её молоком, и какая вкусная была та картошка. Вспоминала, что дом у тетки был просторный, побеленный известью, а окна в доме были маленькие. Что рядом с домом стояла деревянная почта. За почтой раскинулось озеро. На это озеро все ходили за водой. В нем круглый год стирали бабы белье, а летом купались дети и коровы. Бабушка говорила много и охотно, но когда они проехали Владимир, бабушка замолчала. Внук заметил, что она нервничает.
У самого села внук снизил скорость и спросил: «Где остановить?» Бабушка ответила: «В конце села пригорок, а на пригорке красная кирпичная церковь с колокольней. Там останови».
Они ехали через разросшееся село, в котором деревянные дома уже соседствовали с блочными пятиэтажками. Бабушка смотрела в окно и качала головой.
Затем они въехали на пригорок. На пригорке среди высоких берез стоял кирпичный остов обезглавленного храма. Машина свернула с дороги и остановилась возле храмовых дверей.
Машина остановилась, но бабушка не стала выходить. Она сидела в кабине и смотрела в окно.
Внук подошел к храмовым дверям и дернул за тяжелую ручку. Дверь отворилась.
«Пойдём, бабушка!» - позвал внук.
Они вошли в старый храм. Заканчивался молебен. Стены храма местами были разрушены. На полу лежали ковры и деревенские самодельные дорожки. Пахло ладаном, медом и срезанными цветами. Священник - весь седой, хотя не старик, с прозрачными голубыми глазами – кивнул им как знакомым.
Бабушка рассеянно огляделась и пошла за свечной ящик, за который тут же встала пожилая женщина.
«В этом храме меня крестили 83 года назад. – сказала бабушка и достала из сумки свою коробку и пакет. – Я бы хотела оставить здесь о себе память».
После молебна прямо в храме пили чай с печеньем. Батюшка рассказывал, что сам он из Владимира и служит здесь почти пятнадцать лет. Старожилы села ему говорили что, когда храм закрыли, там сделали хранилище химических удобрений. Химия сильно разъела стены и пол. Зато здание храма устояло. Батюшка вспоминал, что первое время своего служения, когда шли дожди, воды набегало в храм по щиколотку. Затем потихоньку насобирали деньги на ремонт крыши. Сделали иконостас из фанеры, пол застелили коврами. Собираются ставить купол и восстанавливать разрушенную колокольню. Правда, на службу приходит из села очень мало людей. Всего несколько старушек. Еще немного приезжает к батюшке из Владимира. Приход крайне бедный.
Бабушка слушала, но лицо её было рассеяно и немного грустно.
После чая и разговора в храме бабушка с внуком побродили по селу. Они нашли озеро. Его затянуло тиной. Никто в нем не купался и не стирал белье. Коров в селе больше не держали. От кого-то они узнали, что почту перенесли в другое здание, а старый теткин дом давно сгнил.
Бабушка села обратно в машину внука. Всю дорогу домой она молчала. Лишь только однажды промолвила: «Зря я приехала. Надо было мне тебе отдать то, что я накопила. Ты бы сам отвез». «Почему, бабушка?» - удивился внук. «Тут всё стало иное. Это больше не моё село. Не то село, что я помню. Лучше бы оно осталось в моей памяти прежним…».
Через полгода для бабушки пришло письмо. В нём говорилось, что благодаря бабушке на храм, наконец, установили золотой купол. К письму прилагалась фотография.
