Омилия

                       (в память о новопреставленной убиенной Пелагеи)

Сиротливо склоняются клёны
К потемневшей от горя землице.
В этом холмике будет хранится
Память вечная, зов потаённый.

Материнское сердце по капле
В эту землю слезами прольётся.
Никогда, никогда не найдётся
Утешение смерти внезапной.

«Человек искренен тогда, когда он носит в себе центральный огонь, от которого разливается свет и из которого летят во все стороны искры» — эти слова И. Ильина («Поющее сердце») как нельзя лучше описывают явление, которому посвящена сказка-притча «Высекательница Искр». А ещё, искры сродни эпифаниям Иманта Зиедониса, о которых он говорил так: «Эпифании — это небольшие импульсы, крохотные вспышки, чей свет с необычайной яркостью выхватывает из темноты отдельные моменты жизни <...> У каждого дня — своя вспышка, свое озаренье...».

Дуговая растяжка, искра, молния — творческие люди по-разному говорят об одном и том же феномене, без которого невозможно представить жизнь художника, мыслителя, поэта. Наверное, чтобы верно понять рассматриваемую сказку Светланы Коппел-Ковтун, следует прочесть и её эссе «Про молнию, дырку на плоскости и ярлыки». Но только после сказки, чтобы не обкрадывать себя как читателя.

Бывают в жизни дни порою,
Когда желаем мы уйти
И быть наедине с собою,
Чтобы Тебя вновь обрести.

Бывают в жизни и мгновенья,
Когда среди толпы чужой,
Мы вдруг увидим отражение,
В каждом лице-Лик Твой.

Но и пора уединенья,
И времена единства душ,
Нас учат одному-смирению,
К одной любви они ведут.

Заметки в дневнике после чтения святых отцов

Бог возжелал,
                  чтобы мир был создан
в законах Любви и Гармонии.
А нарушая эти законы,
                     мы раним себя грехом.
Грех – семенами болезни и смерти
несёт в наши души страдание.
Совесть, тревожа,
голосом Божьим напоминает о том.

Вот он стоит и ждёт чего-то,
А мы всё счастья ждём,
Стоим.
И что нам до того, что кто-то
Давно принёс то, что хотим.
Мы в злобе и тупой печали
Во всём Создателя виним,
Не дали нам всего в начале,
Но дали то, о чём кричим:
За что-о-о?! - кричим,
За что нам это?!
За что нам это -
По-мол-чим!
Да не судимы будем в этом,
Пока есть время,
Постоим!

Ветка живая на дороге

Не проронила ни слова,

Её тело сковал мороз,

Ей не до слёз.

В ней есть любовь, и печаль, и сила,

След от острого ножа.

Она хранит в себе вещие сны.  

Великий Пост - время позаботиться о своей душе.

Постный день на поляне подраненной птицею шепчется.
Чей-то голос витает с немою мольбой у виска.
А душа над крестами могильными плачет и мечется.
Просит с болью, обидой, надеждой любви и поста.

Напоите прекрасными, синими, чистыми зорями
Эту ризу разлуки, надежды, тоски, пустоты,
Чтобы Вы никогда уже с Господом больше не спорили.,
А пришли бы с молитвой, упали, сказали:” Прости.“

Мы уходим за горизонт, нарисованный жёлтыми красками,
Где парят облака, нас окутав в туманный покой,
Там уже не дивит солнце  в бликах и  тайными плясками,
А  душа замирает, оставаясь всегда молодой.

Безвозвратный  закат, сном глубоким уснёт неприкаянно,
Ангел  тихо  коснётся крылом ожидавшей  земли,
Лишь  душа навсегда  будет жить в этих строчках отчаянно,
Благодарно даря,  вам  навеки  признанья в  любви.

Как тяжело расти до счастья,
Но не того, что впопыхах
На оголенных ветках страсти
Развесит мира глупый страх.

А до небесного, с капелью,
Где колокольный перезвон
Всю горечь злую перемелет,
Собрав любовь со всех сторон.

Дала милосердие голубям хлебных крошек. Налетели голубки, клюют. Потеряли бдительность и не видят, что из-за кустов глаза кошачьи блестят: кошка к прыжку готовится. Увидела это милосердие, и первая набросилась на голубей: кыш…ш…ш

Все началось, как обычно — с телефонного звонка.

— Алло, Нина Сергеевна! — послышался в трубке знакомый голос отца Александра. — А у меня к Вам дело…

По правде сказать, Нине Сергеевне совершенно не хотелось разговаривать с отцом Александром. В самом деле — что за бестактность — вспоминать о человеке лишь тогда, когда в нем возникла надобность? Ведь пошел уже третий месяц как с тех пор, как новый Владыка Михайловский и Наволоцкий, епископ Михаил перевел отца Александра с его отдаленного прихода в Н-ском лесопункте в Успенскую церковь, стоявшую на окраине города Михайловска, посреди старого кладбища. Причем не просто перевел, а назначил тамошним настоятелем, вместо отца Богдана Л-цкого, подавшегося в одну из южных епархий к своему земляку, тамошнему Владыке Игнатию. Да, с тех пор пошел уже третий месяц. 

                          Паисию  Святогорцу

Бог дал нам разум,
чтобы мы размышляли,
искали смысл жизни
и приближались к истине.

Чтобы так и узнали
свою беззащитность,
ограниченность, слабость
и просто своё бессилие.

Все против всех...

Есть такой термин в медицине, немного устаревший. Означает он «избыточное развитие грануляций в краях ран наружных покровов тела в виде мясистых опухолевидных наростов» (Большой медицинский словарь). Так называемая грануляционная ткань, имеющая вид мясных сосочков, развивается и при хронических воспалениях тканей. Это опухолевый нарост, тканевый взрыв на теле. Можно сказать, что это взбесившееся мясо, забывшееся, самовлюблённое. То есть, дикое, не окультуренное: оно делает, что хочет, не соизмеряясь с общими законами жизни организма. Оно — само по себе и «плевать хотело» на то, что весь организм от его самоуправства страдает.

Маленькие человечки
                         мечтали о прекрасном,
Раскрашивая серость будней
                        в разные цвета.
Развешивая на окнах
                         закат на небе атласном,
Они закрывали двери,
                         чтоб мимо прошла беда.

Маленькие человечки
                         знали о жизни мало,
Просто они боялись,

И было время розовых очков,
Наивных, по-младенчески, мечтаний,
И не было адамовых оков –
До срока жизнь приберегала тайны.

Пришла пора, и спала пелена.
Реальный цвет жестоко очи ранил.
Душа была огнём опалена,
Вдыхая горький дым духовной брани.

Ю. Н. Вознесенской

Когда закат стучал в моё окно,
я открывала глаз его пошире,
даря распахнутости чудо — миру:
последний взгляд окна.

Когда судьба была ко мне жестока,
я шире открывала створки Богу —
цвела весна!

Когда в садах уже не пели птицы,
я продолжала на окно молиться —
лишь в окнах свет.

Когда во тьме мои глаза закрылись,
я поняла, все окна — только снились:
грядет рассвет...

У меня заболел сынишка:
Лоб горячий и сон тревожный.
В угол брошен любимый мишка,
И конструктор вдруг стал не нужен.

Я его на руках качаю,
Гоню страх свой молитвой к Богу,
Я сама заболеть желаю,
Лишь бы мой сынок был здоровым…

Так, наверно, все мамы на свете
Одного бы только хотели,
Чтобы их детишки и дети
Никогда, никогда не болели…

Весна, ты спишь? Проснись, проснись!

В капели чистой улыбнись!

Прими мой дар - созвучие строк,

И зашуми водами в срок,

В набухших почках дай росток,

Зефиром с птицами вернись!