Омилия

«Левиафан» Звягинцева — подарок Европе.

Мою Россию оболгать,
Как вы посмели, князи века!?
Наивозлюбнейшую мать,
Для русского, для человека!

Зачем подняли эту муть
Со дна прогнившего болота?
Чтоб показать кому-нибудь,
Как выглядит дерьмо и рвота?

Чтоб недруг наш торжествовал
И надсмехался над отчизной —
Что дескать «гений» показал,
Как всё в «Россеюшке» не чисто...

Уклончивы дни и лукавы,
Как сотни моих «почему»,
Как тяжесть великой державы,
Которой не взять никому.

И, словно пугливая рыбка,
Душа снова чувствует дно.
Наверное, это ошибка
Так думать, но мне всё равно.

От города кожа да кости
Остались, хоть век не смотри,
И будто случайные гости
На ветках сидят снегири.

Прощенье просил солдат,
Солдат не своей войны,
Но нечего было дать,
Когда пролились огни

В квартирную мира глубь,
Там плакали дети ввысь,
И древний ветвистый дуб
стоял, от их слез искрист.

Стоял, вопреки руин,
И сыпались рядом дни
От горя согбенных спин,
Но каждый к любви приник.

Когда никто руки́ подать не сможет,
Предаст, забудет, или отвернётся,
Когда от боли сердце изнеможет —
Господь любовью к ранам прикоснётся.

Тогда душа, сопротивляясь злобе
И вопреки земному притяженью,
Оставит мир в его роскошном гробе,
Путь обретёт к небесному спасенью.

Есть такие милые слова —
Мамочка, надежда и весна.
Есть такие важные мечты —
Чтоб всегда была со мною ты!

На земле закончился твой бег —
Но не зримо ты всегда со мною.
И не искупить ничем мне грех,
Пред тобою.

Ты же и с небес мне помогаешь,
Как при жизни — подаешь крыло!
Я все время чувствую, родная,
Как Душой ты растворяешь зло.

Сражаясь за любовь, не начинай сначала,
А продолжай, как прежде, в этой жизни жить.
Пусть кто-то отойдёт от твоего причала —
Они вольны решать, с кем быть, а с кем не быть.
Пусть кто-то отойдёт — коль так необходимо,
Ты собери свою — любовь до малых крох,
И в сердце сохрани, пусть будет не взаимной,
Но этот щедрый дар тебе дал Вечный Бог!
Неволею нельзя взаимности добиться,
Пусть мир твой стал другим — реальней и бледней.
На, до и после, жизнь пускай теперь двоится,
Но непонятно, кто от этого бедней.
В любви нелёгок путь, коль хочешь быть собою,

Впервые я познакомился с творчеством Александра Конопли на сайте Международного клуба Православных литераторов «Омилия», где были представлены его стихи, которые всегда оставляли хорошее впечатление. Но, тем не менее, сайт есть сайт, и разрозненные публикации не могут составить полного литературного портрета автора, но мне повезло: в руки мне попала книга автора «Земля родная тихо дышит...». Честно признаться, я не читал послесловия Светланы Скорик, пока не прочитал книгу полностью, но сразу, с первых страниц провёл параллель между стихами Александра Конопли со стихами Сергея Есенина и Николая Рубцова (просто светлые и умиротворенческие образы: ромашковый взгляд поля или ползущее по ухабинам время), и мне было приятно, что Светлана Ивановна тоже провела подобную параллель в своей рецензии.

Я слышу, как Русь подымается,
Как старые кости хрустят,
Когда от земли отрываются
Остатки разрушенных хат.
Когда по завшивевшей пахоте
Катается пьяный банкир,
Когда,забывая о матери,
Кричит непотребное в мир.
Я чувствую — Русь подымается.
Мы верно устали от лжи.
В шампанском столица купается,
В руинах деревня лежит.
Солдатик безногий на паперти
В тельняшке, с опухшим лицом.
Рассыпана мелочь на скатерти...
Засохшую корку жует.

Услышал раз Ванятка, как дед Макар стращал ребятишек привидением, которое живет на мельнице. Повадились те ребятишки круг мельницы играть в прятки, да и на мельнице стали прятаться. То мешок с мукой просыплют, то дверь оставят открытой. А ведь не лето жаркое. А уж когда у деда Макара спички пропали, так он и вовсе встревожился — до беды недалеко. И решил он ребятишек припугнуть. А чтобы все взаправду выглядело, вот что он удумал. Подговорил он парней постарше ему подыграть и ребятню от мельницы отвадить. И вот пришли те парни деревенские на горку с большими санями. А у больших саней разгон «О-го-го», не то, что салазки. Да и набивалось в сани аж до дюжины ребятишек. А парни-то постарше сани разгонят, да на бегу сверху в сани и прыг... Малышня пищит, визжит, щиплется. А шуму-то, а гаму-то, а радости да задора. Сани несутся, ветер свистит в ушах, снег летит в лицо. А как на лед выскочат, так их и начнет крутить. А страху-то. А визгу-то. А смеху-то сколько. Сколько раз сани на бок заваливались. Получалась «Куча-мала».

Ещё непредсказуемый вчера,
Сегодня удивляюсь жизни снова.
И, вроде, любо-мило всё с утра,
А хочется чего-нибудь такого,

Чего не скрыть в предутреннюю мглу.
И, чтобы никогда не надоело…
Я помню, подарили мне юлу,
Которая, кружась, о чём-то пела.

Но через миг её уже трясло,
И детское заканчивалось диво.
Беспомощно, шатаясь тяжело,
Она валилась на бок некрасиво.

Стоял он в храме — честный фарисей,
Молился пылко, к Богу возносился,
Благодарил, что не такой злодей,
Как мытарь, что у входа притаился.

Всегда и всюду он благочестив,
Молитва на устах и днём и ночью,
Не держит зла, со всеми он учтив,
Закон по букве исполняет точно.

«Не то, что мытарь тот! Не дай-то Бог,
Похожим быть на этого злодея!!!
Спасибо, Господи, что я всегда готов
Подать пример, достойный фарисея!»

Ранее материал о Г.И. Невельском я публиковала: он выдержан в рамках, удовлетворяющих требования редактора печатного журнала по объему и содержанию. Фактически же написан такой материал был иначе и затрагивал важные аспекты того периода истории в соотношении с историей, которая состоялась за 200 лет до подвигов Невельского и его команды на Дальнем Востоке и в ракурсе преемственности поколений после того, как прошло почти столько же лет с момента активного заселения наших территорий русскими после походов Невельского.

Итак, что же было подготовлено к печать...