Шёл человек, упал случайно в яму,
Иль не случайно – кто его поймёт?
Кричит, зовёт других упрямо,
Надеясь, путник мимо не пройдёт.
Один, весь в белом, шёл неторопливо
Услышал крики, в яму посмотрел,
Подумал: «Будет некрасиво,
Испачкаюсь, тащить – не мой удел.»
Человек один — совсем без кожи,
а другой — без сердца, толстокожий:
друг на друга сильно не похожи,
но страдают оба. Судит строже
тот, кто мнит других себя ничтожней.
Она приходила под вечер,
снимала в прихожей пальто.
Вздыхала тихонько: "Не вечен
никто в этом мире... Никто.
Закончится осень однажды -
и ты от меня отдохнёшь".
Умело салфеткой бумажной
проверив отточенный нож,
"Приступим!" - легко говорила. -
"Протягивай палец любой".
Циничнo-усталая сила,
привычно-саднящая боль.
Послушай, не пора ли помолчать
И в тишине услышать звуки Света.
Свет может петь, звучаньем наполнять
Сосуд души уставшего поэта...
От громких слов кружится голова,
Но это – шум, трава шумит под небом.
Нетленный Свет - в нём музыка жива,
Она питает жизнь небесным хлебом.
Глава представительства Московского патриархата при Совете Европы в Страсбурге игумен Филипп (Рябых) рассказал в чем видит причины наделения сексменьшинств все большими правами, почему запрещается критика гомосексуализма и к чему это ведет Европу и мир в целом.
Парламентская ассамблея Совета Европы приняла резолюцию по докладу «Преодоление дискриминации на основе сексуальной ориентации и гендерной самоидентификации» с призывом к политикам и другим публичным деятелям «установить отношения диалога и доверия с ЛГБТ-сообществами также посредством участия в гей-парадах», «воздержаться от гомофобских и трансфобских речей и публично осудить их». Кроме того, в документе выражена озабоченность введением законов о запрете пропаганды гомосексуализма в ряде стран-членов Совета Европы. Глава представительства Московского патриархата при Совете Европы в Страсбурге игумен Филипп (Рябых) в интервью журналистке РИА Новости Ольге Липич ответил на вопросы, в чем видит причины наделения сексменьшинств все большими правами, почему запрещается критика гомосексуализма и к чему это ведет Европу и мир в целом. Священнослужитель рассказал об отношении Русской православной церкви к людям нетрадиционной ориентации, о «виртуальности» однополых семей и утопичности модных тенденций.
Господи, обереги его слово на путях грозных!!!
В. В. Сорокин
Жизнь Вячеслава Богданова (1937—1975) — точно полёт кометы: яркая, завораживающая и — увы! — недолгая. Он закончил всего четыре класса средней школы. Но не потому, что не хотел учиться — учёба в школе в послевоенные годы стала для него непозволительной роскошью. И не пролетело ещё безотцовское, полуголодное, но всё же детство, как пришлось покинуть родимый дом, чтобы, получив специальность, самому кормить овдовевшую мать. Из Тамбовской деревни отправился он на Урал, в челябинскую школу фабрично-заводского обучения. Здесь в Челябинске на металлургическом заводе проработал Вячеслав Богданов пятнадцать лет. Только спустя годы окончил он школу рабочей молодёжи. А вскоре, по рекомендации поэта Василия Фёдорова, был принят в члены Союза писателей СССР, а чуть позже — на учёбу на Высшие Литературные Курсы. Ещё через несколько лет Вячеслав Богданов трагически погиб в Москве...
А.Н.
Колокола — алла — алла —
колышут души.
Да будет жизнь всегда светла
того, кто служит!
Да будет песнь его слышна! —
победно вторят
колокола — алла — алла —
с ветрами спорят.
I
Всякий раз, когда я перелистываю его стихотворные сборники, у меня возникает множество мелких, стариковских, никому, должно быть, не нужных, бытовых воспоминаний о нем.
Читая, например, его знаменитые строки:
Ночь, улица, фонарь, аптека, —
я вспоминаю петербургскую аптеку, принадлежавшую провизору Винникову, на Офицерской улице, невдалеке от канала Пряжки. Мимо этой аптеки Александр Александрович проходил и проезжал каждый день, порою по нескольку раз. Она была по пути к его дому и в его «Плясках смерти» упоминается дважды.
Помню, что в тех же «Плясках смерти» под видом живого покойника частично выведен наш общий знакомый Аркадий Руманов, талантливо симулировавший надрывную искренность и размашистую поэтичность души.
Двор современной пятиэтажки. Раннее осеннее утро. Качели, детские горки. Лавочки, вытоптанные газоны, редкие деревья. Пожелтевшие опавшие листья на влажном асфальте. Из-за соседнего дома встаёт солнце. Длинные косые тени отбрасывают спешащие на работу люди.
В углу двора, в стороне, стоит мусорный контейнер. На нём – огромная ворона. Она важно расхаживает по самому краю контейнера, изредка хватая что-нибудь из его содержимого. Откуда ни возьмись, появляется взволнованный растрепанный воробей. Но, испугавшись вороны, он улетает прочь.
Не боится вороны только лохматый пёс с грустно опущенным хвостом. Он тоже «пасётся» около мусорного ящика. Тоже что-то выискивает около него.
Александр Блок (28 ноября 1880 — 7 августа 1921) в жизни Цветаевой был единственным поэтом, которого она чтила не как собрата по ремеслу, а как божество от поэзии и которому, как божеству, поклонялась. Анастасия Цветаева вспоминает об отношении своей сестры к поэту:
«Творчество одного лишь Блока восприняла Марина как высоту столь поднебесную, что не о какой сопричастности этой высоте она и помыслить не могла — только коленопреклонялась».
Восковому, святому лику
Только издали поклонюсь.
Опущусь на колени в снег,
И, под медленным снегом стоя,
И во имя твое святое
Поцелую вечерний снег —
Там, где поступью величавой
Ты прошел в золотой Тиши,
Свете тихий, святыя славы,
Вседержатель моей души.
Спасай меня, Господь,
по благости Своей!
По милости Своей
не дай пропасть.
Болит моя душа.
Ослепла от грехов.
Израненная жизнь
за мной как плач...
Спасай меня, Господь!
Пролейся как роса
и к покаянью путь
пробей во мне!
Молитвой исцели, открой мои глаза!
И обнови дух мой
на путь к Тебе.
2008г.
Кроили мир на новый лад,
Изобретали смело:
То там отрежут, запретят,
То тут порвут умело.
Один хотел урвать себе
И оторвал кусочек,
Другой не постоял в цене,
И разрубил мосточек.
Кроили мир, крушили мир,
И на его руинах
С апломбом праздновали пир
На чьих-то гнутых спинах.
Недальновидностью ума
Страдает нынче свора:
Там, где безумствует чума -
Не миновать позора!
Ласточка в небе
Строкой откровения
Чертит бессмертный полет.
Предгрозовое у всех настроение,
Ласточка крыльями бьет,
Пишет и вьется,
Рисует и манит,
Не отрывая пера,
Ты догадалась?
Она не обманет,
Ласточка-птица-душа.
Вот и минута прошла откровения,
А ты все глядишь и молчишь,
Не понимая, что в этом стремлении
Ласточка празднует жизнь!
Ходить беременною словом вновь и вновь,
Рождать и жить, и возрождаться в слове,
И петь пока не сгинет ночь,
И в пении находить покой и волю,
Терзаться и терзать других,
Не ведая, что жизнь — терзанье по неволе,
Из муки в муку тайный свет нести открыто,
Не заслонив рукою и не обжигая идущих рядом,
Терпеть, пока не сгинет ночь,
Любить.
15.06.2013
Теодор Адорно (1903–1969) — немецкий философ еврейского происхождения, социолог и теоретик музыки. Представитель Франкфуртской критической школы.
Теперь уже нельзя утверждать, что неизменное есть истина, подвижное — видимость пребывающего, временное тождественно вечной идее; это невозможно обосновать даже ссылаясь на отчаянно смелые заявления Гегеля о том, что временное Dasein1 в силу способности уничтожать, присущей его понятию, служит вечному, как оно проявляется в вечности уничтожения. Одним из мистических импульсов, секуляризировавшихся в диалектике, было учение о значении мирского, исторического для того нечто, которое традиционная метафизика снимает как трансцендентное или, в крайнем случае (что менее гностически, менее радикально), относительно позиции сознания по вопросам, которые канон философии относит к метафизике.
Я сделаю корабль из пластилина
И поплыву на Север, на Восток,
На моем корабле будет кливер,
Будут мачта и флагшток.
На моем корабле из пластилина
Немало разных затей.
Я веду его прямо и криво
В страну, где не дует Борей!
В этой стране живут гипербореи —
Веселый, радушный народ,
Там рождаются добрые феи,
Весна и Лето там круглый год!
Я приплыву к своим гипербореям
И скажу правителю той страны:
«Давайте засеем смелостью
Все ваши гектары земли!»
А они меня спросят, зачем?
А я им отвечу вот так:
— Смелость в наше время редкость,
А не какой-нибудь пустяк!
Она спутница свободы,
Великие пророки гибнут,
Но их слова останутся в веках.
Пронзая ночь клинком Завета
Их стрелы и мечи достигнут света,
Не веря в страх и заклинанья тьмы.
И расцветут благоуханным миртом
В садах Любви, в отзывчивых сердцах!
В 20 километрах от Риги находится город Саласпилс, один из древнейших в Латвии. Здесь во время войны располагался концлагерь, в котором фашисты для нужд немецкой армии выкачивали из пленных детей кровь.
Прошло 70 лет. Историю переписали. Кто-то продолжает настаивать на десятках тысяч погибших, кто-то приводит книги, где Саласпилс якобы назвали всего лишь «трудовым лагерем, в котором погибло 2 тысячи человек». Кто-то из псевдоисториков пошёл дальше и заявлял, что «здесь вообще никто не погиб».
«Душе моя, душе моя, востани, что спиши?»
(Канон Великого святого Андрея Критского).
***
Очнись от сна, не умирай,
моя измученная, изболевшая душа.
Оставь всё лишнее,
устремись к истине,
которая не имеет конца.
Моли Господа об исцелении:
«Сыне,
освяти Себе душу нашу!...» ( Ефрем Сирин ч.4)
Просвети наши сердца!
1997 г.
Сердечно поздравляю Светлану Коппел-Ковтун с выходом книги «Высекательница искр»!
Посвящаю эту миниатюру Высекательнице Искр — Светлане.
«Ибо истинная любовь — это искра Божия в человеке.»
Иван Ильин.
В каждом человеке есть искра Божия: нетленное и причастное к Вечности, вектор, устремлённый в Небо. Но есть люди, внутренний огонь которых заливает светом окружающий мир и потому всегда и всенепременно следует ответная реакция на этот огонь. Причём, биполярность этих реакций очевидна — от ярко выраженной неприязни до искренней любви. Другими словами — пройти мимо такого человека невозможно, он обязательно прикоснётся к вам своей Искрой и оставит свой след в вашей памяти. Таким человеком я вижу Светлану Коппел-Ковтун.
