Спас

Летний зной кажденьем белым
В сонной дремоте завис.
Зреет колос телом спелым,
Тяжестью склонился вниз.
И звенит в степи серпами
Злак — восторженная рожь.
Август шествует над нами
Превосходен и хорош.
С запахом упавших яблок,
Сжалась тень в душистой мгле
Посреди подпор из палок
Веткам, согнутым к земле.
Солнца апогей в зените
Будет завтра, как вчера.

Воспоминание о Фаворе

В присутствии царя какое многословье?
И нужен лексикон возвышенный, как встарь:
Владыка, повелитель, государь…
А больше, к сожаленью, не припомню.
Да и не очень-то богат сакральный мой словарь.

А впрочем, ни к чему формальность этикета,
Когда до неба лишь один вершок.
Пусть на руках Христа покоится планета,
Пока четвертой Пасхи время не пришло.

Женитьба по благословению

Когда не можешь решить вопрос и не знаешь, что делать, —
доверься Промыслу Божию и не думай больше ни о чем.
Преподобный Гавриил (Ургебадзе)

Тамаз стоял в общей очереди на исповедь и, вытянув шею, высматривал своего духовника отца Гурама. И еще пытался сосредоточиться на том, что читалось и пелось. Это был Сизифов труд. Его духовник то появлялся на расстоянии пяти метров, то уходил в алтарь. Тамаз пытался при его появлении попасться ему на глаза в надежде, что он его вызовет вне очереди и тогда удастся разрешить очень важный вопрос — получить благословение на женитьбу.

Прощальная

Льются звуки церковного хора,
Затуманились грустью глаза.
Ждать осталось немного и скоро
Мне захочется тихо сказать:

«До свидания, город зелёный,
До свидания берег речной.
Будут в сердце берёзы и клёны,
И туманы над тихой рекой.

Будут лета и зимы, и вёсны,
И у дома в цвету — тополя.
Замечательный кот абрикосный
Будет днём во дворе щеголять.

О поэте

Не разгадывать, как ребус —
пить горстями, пить с ладоней;
есть, как высшую потребность —
жизни хлеб. На медальоне
не носить — любить живого
в строчках, в тайнах...
И в гортани: вкус любить
того иного, рокового и простого —
скоро ведь его не станет.

Если

Если хочешь, побудем вдвоём.
Без Тебя — только слёзы да муки,
А Тебя не найдёшь днём с огнём,
Если долго торчать на фейсбуке,

Если тупо глядеть в темноту
И молчать до утра, сидя в кресле,
Всё становится невмоготу.
Впрочем, что Тебе все мои «если»…

М. Цветаева. «Лицом повёрнутая к Богу»

— Но лица моего не забудь!
— Я его никогда не знал.

М. Цветаева

Не жить, не чувствовать — удел завидный…
Отрадно спать, отрадней камнем быть.

Микеланджело Буонарроти

Она всё время обращена лицом к любви: ищет её, жаждет её, находит или теряет и снова судорожно ищет. Сколько было искомых, поначалу обнадёживающих, многообещающих встреч, которые в итоге оказывались невстречами — романами с «неплодной смоковницей» по определению Али. Зато сколько найдено прекрасных и точных слов о любви — их ведь надо было добыть из огня, выхватить из обжигающего пламени жизни. «Любить — видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители» — никто другой этого не понял, не нашёл, а ведь крайне важное открытие. Всякий, кто «зрит в корень», согласится: по-настоящему важно лишь то, что задумал Бог. Так она и относилась к окружающим — всматривалась вглубь человека, старалась высмотреть в нём замысел Творца, не очень-то обращая внимание на то, что имелось в наличности. Нравилось ли это людям? — вопрос почти риторический. Пожалуй, за таких людей хорошо скажет не цветаевская, а блоковская подруга, которая гневно писала своему поэту: «Вы смотрите на меня, как на какую-то отвлечённую идею; Вы навоображали про меня всяких хороших вещей и за этой фантастической фикцией, которая жила только в вашем воображении, Вы меня, живого человека с живой душой, и не заметили, проглядели.

У реки

Если б видели вы, как «дымится» река на рассвете,
Как упав с высоты, первый луч прикоснётся к воде.
А вокруг — тишина, за которую спрятался ветер,
Чтобы днём полоскаться в ленивом коротком дожде.

Всё, что нужно теперь — подержаться за веточку ивы,
Раствориться в росе у прибрежной и сочной травы.
И какая там грусть, если утро по-детски красиво!?
Сколько в этом спасительных тайн, если б видели вы.

Деревенский богослов

Василий не был профессиональным строителем. К своим двадцати шести годам успел он отслужить в армии, побыть послушником в монастыре и даже заочно окончить одну из провинциальных семинарий. Правда, несмотря на надежды, возлагаемые на него настоятелем, монахом так и не стал, женился на одной из паломниц. После этого не спешил рукоположиться и в белого священника, решив вначале как следует испытать надёжность обретённого семейного счастья.

В середине девяностых церковнослужителям платили немного — семью не прокормишь, а Василию очень хотелось трудиться на благо Церкви. Помыкавшись по храмам и испробовав в них самые разные должности и послушания, начал он смиряться с мыслью о необходимости поиска светской работы. И тут он встретил своего давнишнего монастырского знакомого.

Мистика

Осенняя пристань, взгляды зевак,
Берёзы — и сердце заныло.
Ну почему не проходит никак,
Что это с тобой уже было?

На берегу незнакомой реки —
Такие знакомые лица.
Хочется память порвать на куски,
По-взрослому с ней объясниться.

Все устало...

Все устало: и высей дали,
И асфальтовая межа,
Здесь от радости причитали,
Там поплакали, боль сдержав.

И натянуты луки неба,
А взлететь — только малым путь,
Мне бы корку земного хлеба,
От земного навек свернуть.

Страницы