"Идеже хощет Бог, побеждается естества чин"
"Вот наследие от Господа – дети; награда от Него – плод чрева"(Псалом 126)
– Привет, Оленька! Как дела? – радостно ответила Ирина на телефонный звонок подруги, которую давно не слышала.
Из трубки глухо прозвучал ее голос:
– Плохо, Ира, плохо…
И после паузы:
– У меня Верочка умерла
Ирина сползла по стене…
Верочкой звали восьмилетнюю дочь Ольги, ее единственного ребенка…
* * *
С Олей Ирина познакомилась в «абортарии» – так называлась в народе гинекологическая больница, куда Иру привезла «Скорая» с угрозой выкидыша. Угроза была серьезная, и женщину, не раздумывая, решили записать на ближайшую дату «абортировать плод». Но Ирина не собиралась соглашаться на эту процедуру, до глубины души возмущенная тем, что в лечебном учреждении никто и не подумал хотя бы предложить сохранить беременность.
А ее беременность была поистине «золотой» – первая, долгожданная… После долгих слез и жарких просьб к Богу Ирина забеременела через 6 лет брака и, уж конечно, не собиралась добровольно расставаться со своим счастьем.
Однако у нее сложилось стойкое убеждение, что о сохранении ребенка думала в этом месте только она.
Недовольная строптивостью, заведующая бросила:
– Пишите расписку, что отказываетесь от аборта и берете на себя всю ответственность за последствия!
– И напишу! – Ира тоже рассердилась. – Давайте бумагу и ручку
Однако на письменном документе настаивать не стали. Женщину отправили в палату и сказали, что будут наблюдать. Если тревожные признаки усилятся, то «придется прерывать».
Шестиместная палата. Беременных, кроме Иры, в ней нет. Остальные встретили новенькую настороженно.
– С чем тебя сюда? – бесцеремонно спросила молодая женщина.
– На сохранение, – Ира не хотела распространяться о своих проблемах.
– Тю! – с насмешкой воскликнула Света (так звали эту девицу). – А на кой тебе сохранять? Сделала аборт – и на курорт!
Ирина не стала развивать тему, легла на продавленную кровать – панцирная сетка опустилась почти до пола – и отвернулась к стене. От неудобного и напряженного положения живот заныл еще сильнее и как будто окаменел. Она поняла, что усилился тонус, – серьезная угроза для существования долгожданного малыша…
Ирина лежала, отвернувшись к стене, стараясь не вслушиваться в беседы сопалатниц. Видимо, нежелание разговаривать задело их: новенькую сочли спесивой и инстинктивно попытались уязвить – речь пошла о том, что в эту больницу кладут не на сохранение, а на «выскабливание», что ждет и ее, по всему видать.
А Ира не откликалась на их реплики и не поворачивалась не из-за высокомерия, конечно, а потому, что еле сдерживала слезы. Слишком дорог был ей малыш, доверчиво сидящий в животе, и слишком реальной виделась угроза его потерять…
Первую ночь Ирина провела почти без сна. Живот очень болел, при каждой попытке повернуться на прогибающейся сетке боли лишь усиливались. Проплакав тихонько всю ночь, она дошла до отчаяния, представляя себе наихудшие варианты развития событий. Но под утро паника вдруг улетучилась, и в душе родилась твердая решимость, во что бы то ни стало, спасти свою кровиночку. Мамочка стала убеждать дитя и себя, что всё будет хорошо. Постоянно мысленно повторяла: «Живот расслаблен, всё спокойно, всё хорошо. Не бойся, мой маленький!» Еще до всяких УЗИ Ира была уверена, что носит сыночка…
Молиться Ирина не умела; была крещена много лет назад, но невоцерковлена; в церковь заходила охотно, всегда получая там успокоение. Однако так и оставалась «захожанкой», считая, что такой «веры» вполне достаточно. Но в момент сильного душевного напряжения всегда просила Господа о помощи, правда, исключительно своими словами.
Но сейчас Ирина бы много отдала, если бы у нее была хоть маленькая иконочка! Она была уверена, что тогда ей бы точно стало лучше…
Так Ирина пролежала день, с трудом поднимаясь с кровати лишь по необходимости. Говорить о себе ни с кем не хотелось – все мысли были обращены к ребенку, которого она обязана была выносить и в этой больнице. Врачи вроде бы забыли о новенькой, но под вечер медсестра принесла лист назначений с указанием делать уколы и принимать лекарства – список из 18-ти наименований, многие из которых женщина видела впервые.
Такой внушительный перечень смутил ее, к тому же в душе уже поселилось недоверие к местным врачам. И Ира решила с кем-нибудь посоветоваться. Но с кем? Ведь среди знакомых не было на тот момент никого, кто бы имел отношение к медицине.
Ира с трудом вылезла из провисающей кровати и отправилась на процедуры и делать уколы. Очередь была длинная. Женщины впереди обсуждали, у кого из медсестер «легкая рука», а у кого – «тяжелая». Одна из собеседниц заглянула в приоткрытую дверь процедурного кабинета.
– Ой, как здорово! Оля сегодня дежурит! – обернулась она к очереди. – Не больно колет
Вот пришла и очередь Иры, и она зашла в кабинет.
– Как фамилия? – обратилась к ней Ольга.
Ирина назвала себя. Медсестра посмотрела, что ей назначено, и не удержалась от вопроса:
– Так Вы с угрозой (выкидыша) что ли? Почему к нам-то, а не в нормальную патологию? – и с сочувствием посмотрела Ире в глаза.
Ирина, впервые встретив в этом месте участливое отношение, не выдержала напряжения последних часов и заплакала неожиданно для себя самой.
– Ну, тихо, тихо! – мягко, но уверенно Ольга подвела женщину к кушетке и усадив деловито уточнила:
– Водички, может, дать?
Ирина помотала головой, вытерла слезы рукой и выложила главное, что ее мучило, – свой страх потерять первую, долгожданную беременность в этой больнице, где никому нет дела до ее желания выносить малыша.
Ольга участливо смотрела на Иру, потом бодро воскликнула:
– Знаешь что? – она легко перешла на «ты», и Ире это тоже показалось естественным. – Сейчас укол тебе поставлю, он нормальный, снимает тонус – тебе это и надо. А завтра я днем тоже дежурю: подойди со списком лекарств, я покажу его кое-кому – там решим!
И она ободряюще улыбнулась.
После укола Ирине, действительно, стало легче; разговор с Ольгой вселил в сердце надежду, и она наконец-то смогла «повернуться» и к своим соседкам по палате. В тот вечер к ним поступила еще одна женщина перед серьезной операцией. Она оказалась Ирининой знакомой – училась на класс старше, – и у них, конечно, нашлось много общих тем для разговоров. Постепенно в воспоминания о школьных проделках включились и остальные – атмосфера разрядилась. И только Светлана, казалось, была озлоблена на весь свет и сидела, укутавшись в одеяло, помалкивая или бросая язвительные реплики.
Ира проспала почти всю ночь, но и во сне, казалось, не переставала увещевать свой организм «расслабиться», успокаивала своего малютку, обещая ему, что всё будет хорошо, и просила Бога о помощи…
Наутро после завтрака Ира передала Ольге список и вновь услышала от нее слова поддержки.
– Не бойся, вытянем тебя! – Оля ловко сделала укол и прижала ватку. – Ты теперь в мою смену обязательно забегай! Я тебе всё объясню, да и поболтаем!
И она опять ободряюще улыбнулась. Вечером Оля заглянула в палату и вызвала Ирину:
– Пойдем, посидишь, пока я убираю процедурную! – предложила она. – Сидеть-то можешь
Ира не успела ответить, а Ольга уже нашла решение:
– Если тяжело будет, на кушетку приляжешь, да и всё!
И поторопила:
– Пойдем, мне надо тебе про этот список рассказать!
Они зашли в процедурную, Ирина присела на кушетку. Ольга села рядом и достала из кармана тот самый перечень лекарств.
– Ну вот, – начала она, – сегодня я спросила одного врача – а она классная, – что из этого списка можно убрать. Сказала, что ты моя сестра. И она всё повычеркивала – оставила лишь самое необходимое!
И Ольга перечислила то, что нужно принимать. С облегчением выслушала Ира эти рекомендации – осталось всего пять наименований из 18-ти. И их названия хотя бы были ей знакомы.
– Ой, я так Вам благодарна! – с искренним чувством поблагодарила она Ольгу.
Оля улыбнулась, потом строго сказала:
– А почему на «Вы»? Вроде на «ты» перешли? –
И задорно воскликнула:
– Ты же моя сестра! Смотри!
Поистине Сам Господь послал Ирине эту медсестру, которая стала ее личным Ангелом-Хранителем в больнице... С этого момента Ира постепенно стала привыкать к своему пребыванию в неприветливых стенах и вскоре вполне освоилась. Лекарства и уколы оказывали свое лечебное действие; неудобную кровать заменили по просьбе Оли на более жесткую, и стало возможным наконец спать по ночам. С сопалатницами Ира вскоре подружилась, и даже «колючая» Света оказалась вполне адекватной, просто очень несчастной женщиной, которая страшно переживала из-за повторяющихся выкидышей после первого аборта… Ольга всегда приглашала новую подругу посидеть с нею, пока она прибирается в процедурной. Ирина удобно располагалась на кушетке и развлекала Ольгу рассказами о жизни за границей (они с мужем как раз недавно приехали оттуда). Ольга с интересом слушала, задавала вопросы, не переставая ловко наводить порядок в ослепительно белой комнате, где в пронзительном свете мощных ламп было видно каждое пятнышко.
Скоро женщины очень сблизились, действительно, стали как сестры. Характеры их были сходны: обе открытые и любопытные ко всему новому, только Ирина была более болтлива, а Оля умела хорошо слушать. Однажды у подруг зашел разговор о религии. Оказалось, что Оля намного ближе к Церкви, чем Ирина.
– Слушай, а почему ты крест не носишь? – однажды с удивлением спросила она, узнав, что Ира вообще-то крещена.
– У тебя же так защиты нет никакой!
– Да не знаю, – пробормотала та. – Крестильный куда-то подевался, а новый купить забыла…
– Ничего, я тебе принесу завтра – у меня дома есть! – воскликнула подруга.
И продолжила:
– А еще дам тебе книжку – молитвослов! Попробуешь почитаешь! Бабушка моя всегда говорит, что надо молитвы читать, когда тяжело!
Ирина горячо поблагодарила Ольгу, уверяя, что с радостью будет читать молитвы, – ведь на тот момент она не знала никаких молитв, а купить молитвослов в храме почему-то стеснялась. На следующий день Ольга и вправду принесла простенький латунный крестик на веревочке и сама надела его на шею подруги.
– Ну вот, – заметила удовлетворенно, – теперь ты под защитой Христа!
Ира согласно кивнула головой и от всего сердца поблагодарила Ольгу.
– А молитвослов – вот! – Ольга выудила из своей сумки потрепанную книжку черного цвета с позолоченными буквами на обложке.
– Ты пока в палате почитай сама – хорошо?
И с сомнением добавила:
– Хотя тут же старым шрифтом…
– Ничего, я попробую! – Ира с трепетом взяла в руки книгу.
– Какая красота! – не удержалась от восхищения. – Первый раз вижу молитвослов…
– Да, видишь, какой намоленный! – с гордостью произнесла Оля. – Это моя бабушка по нему читает; разрешила вот тебе пока дать – у нее другой есть!
– Спасибо! – прижала Ирина к груди драгоценность и отправилась в свою палату.
На тот момент она уже лежала в другом крыле этажа в двухместной палате. Соседка ее была очень спокойной женщиной, деликатной и не мешала своим любопытством. Ира открыла книгу и с непониманием разглядывала незнакомые буквы. На тот момент старославянский шрифт был для нее китайской грамотой. От силы несколько слов удалось прочитать, скорее, догадавшись об их значении. Еще полистав молитвенник, женщина с сожалением его закрыла, вспомнив басню Крылова «Мартышка и очки»: вроде и есть текст, а понять его не получается! Что ж, придется молиться своими словами, как и прежде…
Но, немного подумав, Ира решила, что если Ольга позволит, то она не будет торопиться возвращать ей молитвослов: даже не обладая способностью понять, что там написано, Ирина чувствовала утешение и защиту от простого нахождения этой книги рядом…
На следующий день Ольга пришла, и Ирина объяснила ей, что ничего не понимает. Оля открыла книгу и попробовала прочитать шрифт, но у нее это вышло не намного лучше, чем у подруги.
– Да, – засмеялась Оля, – видишь, какие мы неученые! Бабушка моя читает, а мы не можем!
И, проницательно взглянув на Ирину, угадала:
– Оставить тебе молитвенник пока, да?
– Оставь, Оль, – мне с ним спокойнее, – подтвердила Ира.
И добавила:
– Я еще попробую разобраться – может, и пойму!
Молитвенник остался – только при выписке Ира отдала его Ольге. Понять ничего в нем толком так и не смогла, но усвоила одно: когда она хотя бы пробует читать молитвы, действительно, становится спокойнее на душе… А это было очень важно при ее тревожном характере, который от беременности отнюдь не стал спокойнее!
С Ольгиной и Божией помощью Ира доносила свою беременность и в 37,5 недель родила мальчика. Сыночек родился здоровый, но был очень беспокойный, практически не спал. Ирина была настолько измучена хроническим недосыпанием, что готова была отключиться где угодно, если за малышом приглядывал кто-то другой. Еще в младенце обнаружилась удивительная тревожность (хотя чему удивляться с такой мамой). Он боялся всего и всех: громких звуков, езды в транспорте, чужих мужчин, особенно крупных и высоких, – они пугали его до истерики. Когда он немного подрос, очень тяжело стало его купать – он категорически отказывался залезать в ванную, и приходилось очень изловчиться, чтобы осуществить гигиенические процедуры.
– Слушай, тебе надо его окрестить, наверное, – предложила Ольга, с которой они изредка встречались. Ирина иногда забегала к ней, когда удавалось вырваться на часик из дома, или же Оля навещала подругу вместе с восьмилетней дочкой Верочкой, очень умненькой и сдержанной девочкой.
– Ой, конечно, я и сама хочу! – подтвердила Ира.
И со вздохом добавила:
– Да как его окрестишь? Он же всего боится!
Оля посочувствовала и стала рассказывать о том, что происходит в их больнице.
– Представляешь, недавно у нас такой случай был, – начала она, качая на коленях Ириного сыночка, который тетю Олю трепетно любил. – Наша заведующая делала УЗИ одной беременной и сказала ей, что у плода уродство – нет головы! И сразу направила ее на аборт. А девчонка сбежала из больницы и через несколько месяцев пришла с коляской, а в ней – абсолютно нормальный здоровый младенец. «Ну, что, – говорит, – нет у него головы?!»
И заключила:
– Да, у нас в гинекологии сохраняют беременность лишь чудом! – и погладила по голове доверчиво прильнувшего к ней Артемку. – Как хорошо, что тебе повезло!
– Не повезло бы, если бы не ты! – улыбнулась Ира. – Слава Богу, что ты встретилась мне там!
Верочка что-то увлеченно рисовала, не прислушиваясь к разговорам взрослых. Ирина взяла сыночка на руки, и Ольга встала, чтобы уходить.
– Верочка, пойдем! – она ласково привлекла к себе дочку, погладила ее по голове, поправила непослушный завиток. Вера отложила рисование и пошла в прихожую, чтобы обуться.
– Да, а я ведь все-таки два аборта сделала, – задумчиво, глядя дочери вслед, вдруг произнесла Оля. – Да и то, как бы мы прокормили еще ребенка? Сами еле концы с концами сводим.
Она вздохнула и добавила с грустью:
– А всё равно жалко! Было бы материально полегче, я бы еще деток хотела...
– Да, – сочувственно протянула Ирина, – что делать, если денег нет...
Она была в гостях у Оли и знала, что та говорит правду насчет своего материального положения. Жили они, семья из трех человек – она, муж и дочка, – в однокомнатной квартире вместе с бабой Паней, бабушкой Ольги. Жили хотя и дружно, но, конечно, тесновато. Хотя недавно Оля с гордостью рассказала Ире, что ее муж с помощью друзей, таких же работяг, как он, строит за городом им дом.
– Вот построим скоро и переедем – у Верочки будет своя комната! – мечтала вслух Оля. – Может, тогда еще ребеночка родим! Ну, через год- полтора, наверное!
И добавляла:
– Будешь тогда к нам с семьей приезжать!
– Конечно! – соглашалась Ирина. – На природе здорово детишкам!
Прошло почти три года с момента их знакомства с Олей. Общение постепенно угасало, стали встречаться совсем редко – Оля вся была в хлопотах по строительству нового дома и в заботах о Верочке, которая уже училась во втором классе. А Ирина по-прежнему была погружена в семейный быт и мучилась от недосыпания, потому что сыночек оставался всё таким же тревожным и возбудимым.
Этот страшный звонок раздался, как гром среди ясного неба. После того, как Ольга бесцветным голосом сообщила страшную весть и пригласила назавтра прийти помянуть Верочку, на 40-й день, Ирину колотило мелкой дрожью – так неожиданно и абсолютно нелепо было узнать о смерти ребенка... Верочка умерла внезапно среди полного здоровья – вдруг впала в кому и уже из нее не вышла... Ее не стало через 5 дней. Но это Ирина узнает позже, уже после поминок, на которых она села буквально у ног Ольги и держала ее за руку, не в силах совладать с переполняющей сердце острой жалостью и невозможностью как-то облегчить ее боль...
Почти сразу же после трагедии Ирина побежала в храм выяснить всё насчет Крещения сына. На беседу с ней вышел отец Андрей, суровый на вид и немногословный гигант, и сразу же назначил дату Крещения – через неделю.
– Ой, не знаю, как он всё вынесет, – сокрушалась Ира. – Наш Артемка же всего боится, особенно воды и бородатых мужчин!
– Ничего, – спокойно произнес отец Андрей, – Господь всё управит.
Так и вышло: Ира только диву давалась, глядя, как Артемка терпеливо сидел на руках у своего крестного, зажмурился, а не орал истошно, как дома в ванной, когда священник окроплял его водой. Никакой истерики – лишь любопытство и полное доверие к действиям батюшки. Да, немало Ире еще придется поудивляться в церкви...
После Крещения Тема к искренней радости родителей вновь без страха залезал в ванную и радостно там бултыхался. К раздражителям внешнего мира сыночек тоже стал относиться намного спокойнее. Сила Таинства была очевидна для всех близких...
Теперь чаще всего Ирина видела Олю в храме на Литургии – та горячо воцерковлялась, причащалась, молила Господа о даровании дитя, но целый год не могла забеременеть... Каждый раз она буквально кидалась к Теме, обнимала и ласкала малыша со слезами на глазах, и Ирина снова чувствовала пронзительную боль за нее и за то, что никак ей не помочь...
Вскоре Ирина вышла на работу торговым представителем, а сыночек то ходил в садик, то оставался с бабушкой. Один из ее рабочих участков оказался в районе, где жила семья Оли, и они стали видеться чаще. Ирина забегала в обед, приносила с собой что-нибудь к столу. Ее кормили, поили чаем. Если не было Оли – а она в то время научилась водить машину и много ездила по монастырям, – Ира с удовольствием общалась с бабой Паней. Баба Паня, в свою очередь, тоже открывала перед ней душу. Так, она очень скорбела о смерти правнучки и о том, что у Ольги никак не получается забеременеть. И плача каялась:
– Ох, я такая грешница, – причитала она. – Ты знаешь, Ирочка, ведь я же Ольгину мать, когда носила, хотела выкинуть! У меня уже двое деток было, да жизнь-то тяжелая – думаю, как прокормить-то столько? Специально что тяжелее поднимала – думала, скину... А теперь вот за мои грехи внучка моя страдает!
Ирина утешала бабу Паню, говорила ей, что раз она все-таки родила и вырастила дочку, то Господь ей всё простил. Но бабушка продолжала скорбеть, виня себя за прошлое... И только когда Оля позвала отца Андрея, который исповедал и причастил бабушку, та смирилась и перестала терзаться так сильно...
Ирина и Ольга снова очень сблизились. Ирино сердце переполняло сострадание, и она старалась как-то обнадежить подругу, что та еще забеременеет. Но Ольга, медик, горько улыбалась и с сомнением качала головой:
– Два аборта, Ириша... У меня там спайки, эндометриоз...
Она сжималась и с трудом произносила:
– Разве ж я знала... Я думала, мне Вера стакан воды принесет, а оно вон как обернулось...
Ольга страдала бесконечно, но Ирину удивляло, что все-таки не чувствовалось в общении с ней мрачной безысходности – в ней не было ожесточения, злости... Напротив, приходя поддержать, Ира сама получала тут какой-то свет и уходила хоть и в слезах, но при этом и с ощущением, что Господь там, рядом с Олей...
Прошло еще около полугода. И как-то, забежав в знакомый дом, Ира увидела светящееся лицо подруги.
– Ириша, Господь послал мне радость! – еле дождавшись, пока подруга разуется, произнесла Ольга. – Уже пять недель беременности!
– Ой, Оленька, слава Богу! – с чувством воскликнула Ира, обняв подругу. – Как я за вас рада!
– Я тоже так рада, – тихо улыбаясь, произнесла Оля.
И добавила, не сумев скрыть тревоги:
– Только я так боюсь, что могу не выносить... – и она заметно побледнела от страшной мысли.
– Что ты, Оленька, даже не думай! – кинулась Ира ее убеждать. – Всё будет хорошо – я уверена! Всё должно быть хорошо! Бог милостив!
Оля благодарно улыбнулась и позвала пить чай с крендельками, испеченными бабой Паней, которая тоже заметно ожила и даже как будто помолодела от того, что в страдающую семью пришел лучик надежды...
Ирина продолжала навещать Ольгу, по ее просьбе приносила святую воду, просфорки, сама старалась как-то помочь – хотя бы развлечь ее разговором. Ольга уволилась с работы, но лежала периодически в своей больнице – только у хороших врачей. А носила она, действительно, очень тяжело, и угроза выкидыша черной тенью сопровождала всю беременность... Но летом Оля родила прекрасного мальчика – Игорька, и снова в их семью вернулась жизнь.
– Ирочка ты бы видела, как над Игорешей Слава трясется! Как домой вечером прибежит – сразу только с ним: и купает сам, и кормит! – делилась с Ириной баба Паня. Ирина по-прежнему забегала к ней по пути, а Оля с мужем Славой и Игорьком уже переехали в другую квартиру, двухкомнатную, которую купили вместо строящегося дома. Квартиру Оля выбрала поближе к храму...
Позже Ира навещала Олю в новой квартире, радовалась ее счастью, восхищалась Игорешей. Поистине это был вымоленный ребенок: умненький, послушный, очень привязанный к отцу, который в нем души не чаял.
Вскоре Оля вновь забеременела – беременность тоже протекала очень трудно. Еще при перинатальном обследовании обнаружили нарушения развития плода, но об аборте теперь речь и не шла. Немного раньше срока родился Богдан с очень сильным ДЦП. Теперь у Оли были погодки, один из которых был очень тяжелый...
Подруги продолжали общаться. Ирина приходила в гости, иногда просто давая Оле возможность выспаться с младенцем, занимая Игорька. Ирину поражало, что при огромной усталости в Ольге не ощущалось уныния... Даже когда она рассказывала об очередной неутешительной консультации насчет Богдана, которого, конечно, они пытались вытянуть, даже когда со слезами вспоминала Верочку, от нее не чувствовалось мрачного настроения – нет; с каким-то внутренним смирением Оля принимала свой тернистый жизненный путь, и Ире это было тем удивительнее, что она помнила, какой категоричной в своих суждениях и требовательной к другим Ольга бывала раньше, до того, как случилась трагедия... Сейчас ни категоричности, ни требовательности к кому-либо, кроме себя, в ней не осталось. Смирение особо удивительно в человеке, от которого ты его никак не ожидал...
– Да, Ириша, перевернуло всю жизнь, всё переосмыслилось, – как-то сказала ей Ольга, когда в разговоре вспомнилось, как не могли прочитать молитвослов и вообще не чувствовали нужды в Церкви... А сейчас без исповеди и Причастия подруги не мыслили своей жизни. Особенно теперь, когда у обеих были маленькие дети...
Вскоре у Ирины родилась дочка Настенька – с ней она еще приходила в гости к Оле. Потом Ольга с семьей переехала еще дальше – к ним стало очень тяжело и далеко ездить, и женщины стали встречаться от силы раз в год.
Оля очень хотела родить девочку, и, когда они ездили в Питер с семьей на консультацию по поводу Богдана, она побывала на могилке у блаженной Ксеньюшки, попросила о доченьке... И у них родилась Ксюша – по молитвам Блаженной, не сомневается Оля.
А потом уже нежданно-негаданно родилась еще дочка – Сашенька!
Теперь у Оли четверо детей: первенец Игореша, которого Ирина знает лучше, чем других ее деток, поистине удивительный ребенок! Первый помощник родителей во всяком деле и в воспитании младших – непререкаемый авторитет! Болящий Богданчик, состояние которого так и не удалось улучшить, самый сладкий, по словам Оли, и любимый ребенок. Форма отставания у него очень тяжелая: он не ходит, не разговаривает, не обслуживает себя, но он так светло улыбается каждому, кто к нему обращается, и все члены семьи так трогательно к нему относятся, что, действительно, он как солнышко светит всем в доме.
Ксюша и Шурочка очень похожи друг на друга и на сестричку Верочку... Верочкин портрет висит в зале, ее фото стоят вперемешку с фото ее братьев и сестер. Слава давно неплохо зарабатывает; у них большая квартира, всё время есть кошки и собаки, дома радостно и шумно.
И Ирина очень хочет снова навестить подругу, у которой не была уже давно, потому что, когда она там, в гостях у Оли, будто Небо становится ближе и рядом Господь...
