Омилия

В тонкой струне паутины
Вижу рождение звука,
Осень трепещет листвою,
Нежность влагая в струну,
Моцарт играет сонату,
Мелодия тянется к звукам,
Звуки в мелодию рвутся
И дополняют аккорд.
Сколько ещё паутинок
Этюды, сонаты играет?
Сколько их шелесте листьев,
Сколько в дыхании трав?
Если быть близкой к науке,
Их быть должно миллиарды,
Но слышать все варианты
Нам, увы, не дано.
Нам не дано — и не надо,
Только бы чувствовать музыку
И из всего многообразия
Выразить только одну!

Жизнь на кончиках пальцев
К любви, к радости,
К вечности тянется,
С человеком никогда не расстанется!
Любовь на кончиках пальцев —
От Бога благословение,
От него не уйдёшь,
Не скроешься,
Он ждёт твоего благорасположения.
Радость на кончиках пальцев кричит
— Радуйся!
Никто тебя не упрекнёт,
— Радуйся!
И пусть цветёт эта жизнь
На кончиках пальцев!

Ситуация выбора ставит перед человеком «зеркало», то самое, от которого постоянно хочется сбежать. Чем жёстче и напряжённее ситуация, чем меньше времени на раздумья, тем больнее бывает увидеть в «зеркале» своё «Я»: маленькое, скорченное в муках от всепоглащающей власти неминуемого выбора.

Поскольку побег всё-таки возможен, благодаря умелой выручке горделивого «Наличного Я», человек способен выдумать самые невероятные оправдания тому, что в результате выбора изменит всё, в том числе и то самое отражение в «зеркале». Бегство оборачивается поражением, всё потому что человек — это процесс: любые действия, поступки и даже мысли отражаются в том, что ещё мгновение назад было настоящим, перетекают в то, что уже через мгновение станет будущим.

Юлии Энгельгардт
Шагреневая кожа дней осенних
Способна ли дать чувствам укорот?
В тебе - оркестр солнечных прозрений,
Очищенный от хмури небосвод.

Деревья умирающего парка
Роняют листья в холоде дождя.
Ты улыбнёшься - сразу будет жарко.
И, может быть, чуть-чуть согреюсь я.

Мелодию нечаянной разлуки
Выводит утомлённый Арлекин.
Два лебедя - моей любимой руки -
Взлетят над грустью, прогоняя сплин.
Виктор Евграфов.
8 ноября 2013.

Нездешняя...

Впервые она встала на колени в соборе монастыря. Не могла стоять, ей хотелось целовать ноги Тому, кто даёт Надежду. Какое стояние может быть перед Его Ликом?

Присутствие Бога ощущалось во всём. Он был с ней, вокруг неё, внутри. Был только Бог, и она склонялась перед Ним, чтобы не оскорбить Его величия.

То был первый порыв её сердца, первая любовь.

После службы к ней обратились несколько человек, протягивая записочки с именами близких и прося о них помолиться.

Неожиданно и странно, но смиренное состояние, в котором она пребывала, приняло всё как должное. Если просят, она помолится.

Прильнёт душа к живому Слову,
И полетит в созвучии живом.
Как беспризорница – к родному крову,
К отрадной звоннице в краю родном.

Пробьётся луч сквозь пепел мира
И озарит заблудшие сердца:
Лети, душа, ты Истину открыла -
В ней Царство без начала и конца...

Вместо эпиграфа:
И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть… И покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу… Солнце превратится во тьму, и луна - в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и славный. И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется.
Новый Завет, Книга Деяния, Глава 2, Стихи 17 - 21
…ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого;… и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою…
Новый Завет,  Книга От Матфея, Глава 24, Стихи 27 - 31

Паломничество. Особый мир. Особая вселенная. Мир таинственный, не земной, другой. Святой. Тут и особый настрой. Просто так, в качестве прогулки, не пойдёшь на богомолье. Тут и труд особый. Паломник — не турист. Комфорт и удобства — это, знаете ли, несколько о другом. А ты попробуй своё богомолье заслужить. Да-да, заслужить. Выстрадать его, если хочешь. В паломничество нужно не только ножками отправляться, но в первую очередь сердцем и головушкой тоже. Наши предки говели, да покаянной слезой ножки омывали. Кстати о ножках. В монастыри да к святынькам всё больше пешком хаживали. По «железке» да по «машине» — это каждый сможет. А ты своё богомолье через мозольки да сапоги стоптанные получи. И тут не удаль некая, как в известной телепередаче: а вам слабо? Тут во славу Божию.

«Творец и Создатель, Боже! Ниспошли на меня Благодать Духа Своего Святого,
Дабы творил я во Славу Твою и на пользу Отечеству».
Молитва Виктора Герасина

Предновогоднее время. Все в заботах, в спешке. И не дай, Бог, кому оказаться в эти дни в пути. И всё же поехала.
20 декабря 2012 года. В Москву. Обратно — через шесть дней. Понимала, что, чем ближе к празднику, тем сложнее будет попасть на Новый год домой.

Два важных обстоятельства позвали в эту дорогу: юбилей подруги и получение тиража книги «Бессмертник родства Виктора Герасина» в издательстве «Российский писатель».

Так случилось, что тираж удалось получить только за двое суток до отъезда.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ: Первый грех

ЖИЗНЬ В РАЮ

Жизнь Адама и его жены была полна радости и любви. Они обитали в прекрасном месте — в Эдемском саду. Там росло множество деревьев с вкусными плодами, разные виды ароматных трав, пригодных в пищу. Сад окружали реки с чистой питьевой водой.

В Эдемском саду жили и животные. Они всегда были готовы услужить людям, если нужно помочь, а то и просто — поиграть. Никто в Эдеме никого не обижал, все дружили и заботились друг о друге. Ведь и животные в то время питались исключительно травой и семенами.

Лидия Васильевна поднялась на крыльцо церкви, неуверенно перекрестилась, поправила косынку. Потянула на себя массивную дверь, вошла в притвор. Перекрестилась. Следом за ней напористо вошли мужчина и женщина, обоим за сорок, Лидия Васильевна шагнула в сторону, давая дорогу, мужчина и женщина по-деловому троекратно осенили себя крестным знамением с поясными поклонами. Лидия Васильевна отметила эту арифметику и ещё два раза перекрестилась, стараясь в поклонах как можно ближе к земле опустить пальцы правой руки. Купила три свечи. Пооглядывалась — куда правильнее ставить. Не определилась, сунула свечи в сумочку — потом видно будет. На клиросе читала нараспев женщина. Лидия Васильевна выбрала место в самом углу. «Отца и Сына и Святаго Духа», — раздалось с клироса, народ начал креститься, Лидия Васильевна поспешно присоединилась к молящимся...

Сидя у окна автобуса, Нина смотрела на тянувшуюся вдоль дороги равнину, поросшую редким сосняком вперемешку с чахлыми елочками. Унылая картина! А ведь когда-то здесь наверняка простирались леса — непроходимые, величественные леса, которыми еще недавно славилась Михайловская область. «На Севере — доска, тоска и треска» — вспомнилась Нине знакомая с детских лет поговорка про ее родной край. Треску выловили, леса вырубили. Что осталось? Только пустошь — безжизненная пустошь…безлюдная пустыня… Нет, все-таки не безлюдная. Ведь где-то здесь находится деревня со странным названием Хонга, куда едет Нина…

— Это Вы спрашивали, когда будет Хонга? — раздалось у нее за спиной. — Да вот же она!

За окном показались одноэтажные домики, баньки, изгороди. Автобус остановился. Подхватив сумку, Нина неуклюже спрыгнула с подножки на обочину, едва не угодив в придорожную лужу. А автобус, устало урча мотором, покатил дальше…

Найду тебя средь тысячи зеркал,
В тебе узнаю образ позабытый,
Ты сам себя когда-то потерял
В бою за жизнь –
                        предательски открытый.

И раны рваные, саднящие внутри,
Узнаю как свои, и слёз потоки
Сольются вместе, злобе вопреки,
Рождая в свет живительные строки.

Пишу слова в изменчивой судьбе,
До бесконечности взывая к Небу.
И наша песнь, звучащая во тьме,
Восхвалит скорбь –

Верой разгоняется мгла
На стезях Божественных Истин –
Верой во всевластие жизни,
Верой в первородство Добра.

Если мир Творцом не согрет,
В грёзы счастья верить не смейте –
Веры во всевластие смерти
Гóрше  и безвыходней нет.

16.06.2011 г.

заметки воцерквляющейся девушки

Уже стоя в очередь на исповедь, я знаю, что скоро случится взрыв. Словно я сижу на пороховой бочке и слышу запах серы. Запах такой явственный, мне бы встать и убежать, а я не могу сдвинуться с места. Что-то есть гипнотическое в этом запахе, что-то притягивающее.

Я наклоняю голову под епитрахиль и шепчу: согрешила тем, что не имею терпения, что спорю, раздражаюсь, оправдываюсь... В этом темном закутке между епитрахилью и Евангелием, я чувствую себя в безопасности. Мне снова легко и свободно. Грехи мои отпущены, как же хорошо!