— Вы сказали: «Рано или поздно россиянин осознает, что его главный враг не таджикский дворник, а полицейский и чиновник». Это как?
— Я бы очень хотел, чтобы, как это записано в Конституции, все были равны перед законом. Но когда это не действует, я пытаюсь понять: а кто песок-то в двигатель машины правосудия подсыпал? Почему эта машина не едет? И тут выясняется, что в стране возникли некие этнические группы влияния. И внутри этих групп ширится «чёрный расизм», создаются некая антирусская идентичность и солидарность. Она заставляет выгораживать всеми способами даже неправого, но своего. Конечно, и у русских есть некие группы влияния. Обратите внимание: все громкие процессы становились громкими и доведёнными до конца только в том случае, если у потерпевшего русского гражданина была ещё какая-то идентичность — спартаковский болельщик, например, или байкер, или священник.
А если русский просто равен самому себе, он просто муж своей жены и больше никто, защищать его никто не будет, в том числе и государство. Вот поэтому я и говорю, что главный враг — это совсем не гастарбайтеры, которых тоже надо понимать, что они не от хорошей жизни едут сюда, а те, кто нас обязан защищать, но этого не делает.
— Среди шоу-звёзд в моде суррогатное материнство. И детей этих они несут крестить в церковь, которая данный вид деторождения не одобряет. Двойные стандарты какие-то?
— Это ещё один типичнейший пример, как некое хорошо организованное меньшинство способно заглушить аморфное большинство. Все мы знаем о гей-ориентации нашего шоу-бизнеса. И о мощном щите его в виде бабушки русского шоу-биза. Вон и Басков уже заявил, что собирается стать суррогатным отцом... То есть, одной рукой запрещая гомосексуальные браки и усыновление гомосексуалистами детей, другой рукой наш законодатель и пресса активно содействуют пропаганде этого греха. В ряде ведущих западных стран суррогатное материнство запрещено. А Россия теперь встаёт в один ряд с Индией, где уже существуют фермы по выращиванию суррогатных детей на экспорт. Вскоре мы уже не только углеводороды экспортировать будем, но и производить детей на экспорт. И эту нашу новую экспортную статью активно раскручивают. Я даже, честно говоря, не исключаю, что за эту сенсацию из жизни семьи Пугалкиных заплатили серьёзные транснациональные центры...
— А Церковь-то почему молчит?
— Церковь хуже чем молчит, Церковь это одобрила. Недавно было официальное заявление спикера Патриархии о том, что суррогатных детей, конечно же, надо крестить. Но отказ в крещении был единственной возможностью для Церкви отстоять свои ценности. Ведь крещение — единственная минутка в жизни нецерковных людей, когда им Церковь нужна. А мы им говорим: да ладно, деньги в кассу — и всё сделаем. И после этого проповеди, которые мы будем читать с амвона о том, что это нельзя, не стоят и выеденного пасхального яйца.
— А кого ещё Церковь не должна принимать в своё лоно?
— Церковь готова принять любого просящего, готового к покаянию. Человек просто не должен гордиться тем, что Церковь считает поводом для стыда. Поэтому, скажем, гомосексуалист, который тяготится своим грехом, воспринимает его как грех и при этом верит в Христа, для нас будет практически обычным прихожанином. Гомосексуалист, не касающийся вопросов религии, и для нас не существует. Мы с ним на разных планетах. А вот тот гомосексуалист, что активно пропагандирует свой «стиль жизни», для меня становится сволочью.
— Церковь часто фигурирует в криминальных хрониках: убийства священников, кражи из храмов, ДТП... Это как-то связано с наступлением на веру?
— Во-первых, Церковь растёт — больше священников, монахов, храмов. Ну, соответственно, большее число и добрых, и недобрых контактов с миром. Во-вторых, у общества сейчас больше внимания к событиям, связанным с церковной жизнью. Сказать, что качество духовенства вдруг стало хуже, не могу, нет у меня такой статистики, а вот внимание стало пристальнее — однозначно. Но иногда и сами священники подставляются. Недавно был убит священник в Краснодарском крае. И сразу послышались голоса — наверное, мученик, за веру пострадал. А оказалось, участвовал батюшка в сомнительных делах, позволил записать на себя дорогущие авто, потянувшие на 8 млн, чтобы племянница их смогла у мужа-гаишника отсудить. Довели того мужика до белого каления, вот и пристукнул священника. Какое тут мученичество — за «кадиллак»?
— История с монахом, который в ДТП убил двоих и запрещён в служении, стала уроком другим?
— Было предложение Патриарха к священникам, чтобы у каждого прихода была машина, которая увозила бы священника со службы. Церковные правила однозначны: бескровную жертву в алтаре не может приносить человек, на руках которого кровь. Поэтому убийца, даже невольный, священником больше быть не сможет. Но реального воплощения оно не получило. Недавно вот опять ДТП с участием епископа случилось — торопился на службу, проехал на красный свет, протаранил чужие «жигули». Хорошо, их водитель ранен, но жив... Что мешает епископу ездить с водителем? Ведь он сидел в авто за 3 млн руб., а весной у него такое же уже угоняли... Зачем так рисковать?
— Церковь настороженно смотрит на эстафету олимпийского огня: мол, язычество... Но ведь Олимпиада поднимает престиж страны...
— Если бы этот факел таскали по Советскому Союзу, нет проблем. Это было атеистическое общество, и поэтому восприятие было чисто светским — спектакль есть спектакль. Но со времён падения Советского атеистического Союза прошла четверть века, и всё это время идёт ежедневная оккультная и антинаучная промывка мозгов. Список телеканалов, которые этим занимаются, тотален, в том числе федеральные каналы, государственные. Зайдите в книжный магазин, посмотрите, в каком количестве там продаётся литература по магии, какими тиражами. А раз так, то надо понять: мы живём в стране победившего оккультизма. И у меня уже нет уверенности, что среди миллионов зрителей, следящих за этим огнём, не найдутся тысячи тех, кто увидит в возне вокруг факела магический обряд, а не игру.
