М.Ц. и М.А.
Избороздила меня стихами,
вспахала душу:
иду и плачу.
Шагаю мерно стихов слогами:
иду словами,
иду шагами
вдаль —
за стихами,
как за удачей.
Где нет приюта,
где нет уюта
валюту сердца —
стихи — я
трачу.
Теперь тебе не до стихов,
О слово русское, родное!
Созрела жатва, жнец готов,
Настало время неземное...
Ложь воплотилася в булат;
Каким-то божьим попущеньем
Не целый мир, но целый ад
Тебе грозит ниспроверженьем...
Все богохульные умы,
Все богомерзкие народы
Со дна воздвиглись царства тьмы
Во имя света и свободы!
В дождливый сентябрьский день по ухабистой дороге, справа и слева от которой тянулись унылые пустоши, окаймленные на горизонте траурной лентой хвойных лесов, медленно, словно крылатое насекомое, прибитое к земле непогодой, двигался автобус, серый от придорожной грязи и пыли, с вмятинами на боках. Вдруг он остановился. Водитель чертыхнулся. Некоторое время он сидел в кабине, пытаясь завести заглохший мотор. Однако все его усилия были напрасными — мотор прерывисто стрекотал и вновь замолкал. Тогда водитель выскочил из кабины…
— Черт возьми! — процедил сквозь зубы пожилой человек с обрюзгшим лицом и пробивающейся на подбородке темной щетиной. — Уже второй раз останавливаемся. Что за чертовщина?
При этих словах сидевший рядом с ним темноволосый худощавый юноша в круглых очках и болоньевой куртке словно очнулся от раздумий, в которые он был погружен всю дорогу, вскочил со своего места и вышел из автобуса. Некоторое время он обреченно смотрел, как водитель, яростно чертыхаясь, копается в моторе. А затем, несмотря на моросящий холодный дождь, быстро зашагал по дороге.
Златокудрою цыганкой я живу,
Ни двора и ни приданного не дам,
Разве только милым сердцу назову,
На кочевье выведу к земным садам.
Знай одно: на завтра вышиваю даль,
На вчерашний день давно готов острог,
На сегодняшний ни радость, ни беда,
Поплывем с тобою на распутье строк.
Сердце, словно ворон черный,
Хочет смерть в меня впустить.
Постучав крылом проворно
Мир на доли разделить.
Мертвой долей вся неволя
Будет у ворот встречать.
И за лесом, и за полем,
В колыбели свет качать.
Ты лирики вскрытая жила,
Марина!
Пеплом ли, снегом ли
запорошена,
По лесам, по полям
позаброшена,
Пристанище для души моей,
Марина!
Поэзия в тебе,
И ты в поэзии живешь,
Нас всех живущих зовешь войти,
Познать радость творения...
То место на земле, где человек родился, где долго, а может и недолго, жил, как бы приобретает одушевленность. Так и Москва для Марины Цветаевой была поистине живым существом, с которым поэт соединял себя, свое сознание, свет и сумрак своей жизни. Город, подобно человеку, был изменчив, являя себя по-разному в различных обстоятельствах.
...Можно бродить по местам, связанным с цветаевской Москвой. Вообразить давно не существующую Собачью площадку в районе Арбата, Поварской, Большой и Малой Молчановок; представить себе церковь Бориса и Глеба — в тех же краях; Патриаршие пруды у Малой Бронной — они, к счастью, целы, так же как и Тверской бульвар. Надо только мысленно передвинуть в его начало памятник Пушкину, а на месте памятника вообразить здание Страстного монастыря — и мы увидим Москву детства Марины Цветаевой. Эта старая Москва начнется близ Патриарших прудов — в дугообразном Трехпрудном переулке, от дома № 8; он не уцелел, но его место установлено точно, и поэтому домыслить коричневатый одноэтажный деревянный дом несложно... Если Кремль с башнями, стеной и большинством сохранившихся соборов — прежний, то панорама Москвы-реки неузнаваема; впрочем, золотые купола по обоим берегам тоже можно дорисовать в воображении...
В одном месте прошел слух, что Спаситель придет в этот город. Сам Христос. А кто хороший человек, благочестивый человек, Он придёт в гости к нему. А Он каждый день к нам, каждый час к нам. А у этого человека благочестивого будет гостить.
Одна женщина — церковь она посещала, каждый день Евангелие читала, молилась, вела прекрасную жизнь, но гордость у нее была. И вот она сама себе говорит: «Спаситель ко мне придет, обязательно придет». Напекла, наготовила. Этого не было, а пример, притча. Все наготовила. Ждет Спасителя. Самовар вскипела, мармашели наварила, пирогов напекла, яишницу сделала по-простому — Спаситель придет. Притом же она Евангелие каждый день читала.
Идет мальчишка-сосед и говорит:
— Тетя Маня, ради Христа, пойдем, помоги, с мамой плохо сделалося. Стонет, а мне ее не поднять.
— Не пойду. Ко мне Гость придет. А ты пришел, нахрямдал тута в грязных сапогах.
Прогнала ребенка. Ну чего. Мальчишонка домой пришел, мать поправилася. Слава Тебе, Господи!
Стало известно, что 15-летний мальчик хотел приобрести роман «Человек, который смеется» в торговом доме «Библио-Глобус», но получил отказ из-за маркировки на издании «16+». Руководитель пресс-службы торгового дома Лариса Веденьева подтвердила, что такой прецедент действительно произошел. Она уточнила, что на книгах двух издательств, которые продаются в магазине, есть маркировка «16+».
«Любой кассир, любой продавец, который продает такие товары, он не имеет права не спросить документы», — заявила Веденьева. Глава пресс-службы поблагодарила журналистов, которые «вскрыли» данную проблему. Как отметила Веденьева, в торговом доме понимают, что есть программы, по которым эти книги изучаются школьниками, но издательские проекты и проекты Министерства образования и здравоохранения никак не согласованы.
Сценка для Воскресных школ
Парадная гостиная дворянского дома. Интерьер наполнен диванами, креслами и другой мебелью. На стенах портреты предков, картины. В центре небольшой изящный столик, на котором разложены альбомы и книги. Несколько гостей собрались вокруг него и слушают молодого человека, читающего стихи. Трое гостей (двое мужчин и дама) ходят немного в отдалении от них, рассматривая картины на стенах и беседуя.
Гость Первый: Надо же, князь Сергей Михайлович, и устроитель литературных вечеров!
Гость Второй: Павел Петрович, будьте осторожны — наш Голицын любимчик Императора!
Главнейшим предметом древнего умозрения была чувственная вселенная, объятая кругом небесным. Небо есть видимое божество: оно все объемлет, все содержит, всем управляет. Оно дает земле тепло и влагу, оно распределяет холод и зной, свет и тьму, жизнь и смерть во всей природе. Им определяется зима и лето и весь порядок жизни природной и человеческой, и с ним законы культа и государства. Светила небесные знаменуют все времена и сроки. Всякий порядок в мире зиждется и утверждается небом, ибо само оно есть видимое воплощение неизменного, закономерного порядка: зима и лето, ночь и день и все, что связано с ними, наступает в определенные сроки, точно так же, как фазы луны, затмения и другие явления небесные. Поэтому все народы поклонялись небу, а мудрецы созерцали его и пытались проникнуть в его тайную мудрость.
В известном смысле все древнейшие учения греческих философов могут рассматриваться, как астрономические гипотезы (напр. учение Анаксагора о первом двигателе). Небо есть вода Фалеса, океан Гомера, водная бездна египтян, по которой плавают в золотых ладьях астральные боги. Небо есть воздушная бездна Анаксимена, то сгущающаяся, то разреженная, веющая в вечном движенье, носящая в. себе плоскость земную и светила. Небо есть беспредельное Анаксимандра, вечное, вращающееся от начала; зима и лето, холод и зной суть его аффекты, его состояния, из которых образуются все вещи; земля и светила — небесный огонь, заключенный в воздушные трубки астральных сфер, — все носится в нем, все из него выделяется ненова возвращается в него по порядку времени. Небо есть вместилище божественного огня Гиппаса и Гераклита, небесной молнии, окормляющей мир; в вечном круговороте своем оно есть Гадес и Дионис, бог ночи и дня, заката и востока, бог радостной жизни и бог сени смертной.
Галка продолжала плакать, чуть тише, чуть меньше содрогались ее плечи. Пашка сел рядом и нерешительно взял руку молодой девушки. Этого жеста оказалось достаточно, чтобы девушка повернулась к нему, пристально посмотрев в знакомые глаза, а потом неожиданно прижалась к плечам мужчины, почти успокоившись, лишь нервно, порывисто вздыхая. И замолчала. Проводник тоже молчал. Лишь вдалеке снова раздался лай бродячей собаки, заливистый, злой, неистовый. Что-то потревожило птиц, и они с громким криком поднялись в воздух, оглашая округу своим гулким многоголосием, немного нервным и нетерпеливым в этот ранний час. Воздух наполняла прохлада. Солнце еще не успело прогреть землю и траву, остывшую за ночь.
Послушник Павел был давно уже не юнцом, скорее зрелым мужем. Там, в миру, у него остались две взрослые дочери, которые «свили свои гнёзда», и то, что он оказался среди братии монастыря, была не прихоть, не стремление к подвигам духовным, как это случается с юношами, а, скорее, необходимость — найти душевный покой. Очень скоро Павел понял, что убежать от себя невозможно ни в монастырь, ни на край света. Душа — такая субстанция, которая связана с памятью, сознанием крепкими, невидимыми узами, и только внутреннее, коренное изменение, перерождение может принести покой в мятущуюся душу.
Женя — так звали нового пациента реабилитационного центра для наркоманов. Новичок был тихий, но нервный, и внутри какой-то поломанный. Он страдал от опиумной зависимости. Сперва на центре у нас, волонтеров-катехизаторов, были с ним проблемы — он несколько раз срывал библейские беседы, задавая резкие вопросы о Церкви и войне. Вопросы не предполагали ответа и быстро переходили в скандал, с криками и матом. Но потом он привык к нам, а мы научились понимать его, нашли к нему верный тон и постепенно разговорили. Картина открылась страшная.
В 2014 году Женя, как и многие другие, пошел добровольцем в АТО. Был национальный подъем, романтика патриотизма, желание «защитить Украину от агрессора». Такое настроение держалось до первого убийства. Женя зарезал пленного — решил, что хлопотно с ним будет тащиться до базы. Подошел сзади и перерезал ему горло. Пленный был приблизительно тех же лет, что и его убийца. Океан горячей человеческой крови хлынул на руки Жени, он стоял — и не знал, что теперь делать. Потом зачем-то бросил гранату в безжизненное тело и убежал. Затем были несколько мужчин в КамАЗе, который просто ехал по дороге. Не было никакой надобности их убивать. Но Женя расстрелял машину, убив всех. Затем были еще жертвы, число дошло до одиннадцати. Половина из них были убиты без особой на то необходимости — они не представляли никакой опасности. Он просто убил их. Кто были эти люди, Женя не узнал и не узнает никогда. Но увидеть их — увидел.
Прорезан просекой еловый старый лес —
Пеньки остались да коренья.
Сквозь паутину годовых колец
Лучится прожитое время.
Надежно крепкие стволы
Таили мир потусторонний.
И вот теперь как на ладони
Изгибы тонкие судьбы…
«Кризис, скачки цен на продукты, кредиты, ипотека, — здесь уж волей-неволей в Бога поверишь и в храм пойдешь!», — донесся до меня обрывок разговора пришедших на службу двух старушек. В голове мельком пронеслась мысль о том, что им вообще не должно быть дела до кредитов и ипотек, они ведь на пенсии? И тут же сам по себе в продолжении беседы появился ответ — они помогают детям и внукам, отдавая свои скромные сбережения, накопления и «крохи» с пенсии. Ну а где же сами внуки и дети этих самых бабушек? Почему так часто пустуют храмы на праздники и по выходным дням? Не уж то молодые, здоровые православные люди физически истощены настолько, что не могут дойти до храма?
В некоторых городах России проводится экспериментальная акция по доставке, возврату и обмену книг из библиотеки на дом. Пионером этого благотворительного проекта стала Измайловская библиотека Санкт-Петербурга, она первая предложила своим читателям такую необычную услугу.
Решение об организации доставки книг на дом было принято на одном из рабочих семинаров. Связано оно было с тем, что с каждым годом число посещающих библиотеки резко сокращается, что не может отрицательно не отразиться на их культурном мировосприятие. Электронные устройства для чтения книг, заменяющие своего бумажного собрата, лишают людей живого общения с литературным произведением, порой неся некачественную и искаженную информацию.
Для меня это бесспорно лучший писатель нашего времени. Писатель, который создал свой собственный эпос, свою собственную Вселенную. В этом смысле ― мифотворчества и миросозидания ― его можно сравнить с Габриэлем Гарсиа Маркесом, Фолкнером или Андреем Платоновым: это очень оригинальный, очень самобытный мир со своими героями, своей логикой, своими ценностями, законами и сюжетами ― и драматическими, и комическими, и очень кровавыми, и, наоборот, изящными и остроумными. Мир Фазиля Искандера вошёл в наше бытие и присутствует в нём.
Прочти меня из завтра
как-нибудь —
я расскажу тебе о раннем утре,
которое стремилась развернуть,
да потеряла: вдребезги разбила
и позабыла.
Стала кем-нибудь...
А все-таки Феникс — нелепая птица.
Зачем ей, уставшей, измученной жизнью,
Сгоревшей, из пепла опять возродиться
Для тех же страданий, чтоб снова погибнуть?
И в этой цепочке из жизни и смерти,
Зовя, отвергая, сгорая, любя,
В метельной, жестокой, шальной круговерти
Я вижу трепещущей птицей — себя…
