Омилия

С издавна бродит Лень помеж людей, вступает с ними в интимнейшие отношения, плодится в людях и через людей. И, если с кем такая беда приключится, помочь извне тому вряд ли возможно.

Не обошла Лень и Марьину деревню. Только в чей дом не придет, всюду ее гонят и чести желаемой не оказывают.

Лишь Иван-лежебока принял ее как родную. Ему тогда шел как раз тринадцатый годочек. И чем ему Лень так приглянулась? Другие хлопцы гнали ее, как бешеную собаку, чтобы жить не мешала. Скучно же с ней! А Иван, наоборот, словно смысл своей жизни в ней обрел.

Бывало, скажет мать ему в доме прибрать, а Иван по углам мусор разметет, чтобы не видно было, да и лежит на печи, мух считает. Скажет воды принести иль еще чего исполнить, а Иван так занедужает, что мать сжалится, сама все сделает да еще за Иваном, как за больным ходит.

— Дииииин-каааааа! — крикнул Андрюшка с пятого этажа.

И она, перепрыгивая через две ступеньки, добежала до девятого, а потом — по железной лестнице до крыши. Уселись рядышком, на самом краю, свесив ноги вниз.

— Зачем ты сделала это со своей головой? В поисках смысла?

Динка отвернулась. Желтые волосы в ярко-розовых перьях блеснули на солнце.

— Не дуйся! — сказал Андрей примирительно.

Они сидели, болтая ногами. Под ними струились узкие ленточки дорог, по которым сновали крошечные машинки, точки людей. Слева был как будто лес. На самом деле — кладбище.

— Вот, — показала туда Динка, — видишь, сколько людей лежит? Зачем все они жили? Родились и умерли… Какой в этом смысл?

Андрей передразнил тоненьким голоском:

— Видишь, сколько людей лежит? И все они прожили жизнь. И все как-то обошлись без особенно глубокого смысла.

— А может, не обошлись?

— Но они из-за этого не травились димедролом!

Динка помолчала и сказала тихо:

— Не получилось с димедролом, получится с чем-нибудь другим.

Ты меня помнишь...И плачешь,
И видишь во сне.
Ты для меня много значишь -
Доверься весне!

Ты мое солнце в бокале -
Жизни земной.
Счастье увидишь едва ли
Столкнувшись со мной.

Кожей и век замираньем -
в пределе конца,
Горьким горишь ты желаньем,
Не прячешь лица.

Нет нам нельзя воедино
Петь и летать.
Свет для тебя - Магдалина,
  Для меня - Божья Мать.
28 мая 2010 года 

О Тебе говорят очень много,
Исполнения чаяний ждут…
Но немногие с верой глубокой
Пред Лицем Твоим право живут.

Люди счастья причину выводят
Из успеха в словах и в делах,
Основанья же бед не находят
В бессердечии, лени, грехах…

И «далеких», и чтущих поклоном –
Зришь Ты каждого чадом Своим.
Человек на земле этой – кто он
Пред Могуществом вечным Твоим?

Нет души для Тебя позабытой,
Нет оставленной пяди земли,
И врата никогда не закрыты
Самой жертвенной, чистой Любви.

20.02.2010 г.
 

Срывает май листы календаря,
Природа жаждет скорой встречи лета,
И вешний мир зовущим к жизни светом
Всё раньше будит ясная заря.

Весна отдаст обжитые края,
Пусть нег её кому-то так хотелось…
Коль за цветеньем не наступит зрелость –
Весь труд, всё рáне пройденное – зря.

20.02.2010 г.
 

Над Закамском звучат соловьиные трели
И румяный рассвет протирает глаза.
Скоро будем мы ждать тополиных метелей,
А пока отгремела ночная гроза.

И насытилась Кама небесной водою
Прикрывая волною жилище свое,
Где счастливая радость вперемешку с бедою,
С пятном радужным нефти, губящим ее.

Сколько рыбок мы видим с распятыми ртами,
Умирающих в мутной и грязной воде.
Как же все изменилось со злыми годами,
Мы ответим за это на Страшном Суде.

Мы ответим за желтую хвою еловых,
За надгробья деревьев в мертвом лесу.
Погибающим рыбам – последнее слово:
Я к губам их холодным микрофон поднесу.

Над Закамском звучат соловьиные трели,
Тополям обрезают ладони ветвей.
А дождемся ли мы тополиных метелей –
Пусть про это споет нам слепой соловей.
май 2010 года

Я с тобой не играю словами,
Не люблю громко сказанных слов.
Пусть полвека почти между нами,
Две границы и шум городов.

Но разбужено сердце мгновеньем,
Что как эхо – лови не лови!
И прошедшие дни под сомненьем,
А над всем этим – небо любви!

С белой розы в подаренной вазе
На страницу упал лепесток.
Сколько боли в надломленной фразе:
Потерпи, – и у горла комок.

Третий день громовые раскаты.
И сверкает, и льёт без конца!
Подожди, разве мы виноваты,
Что любовь озарила сердца?!

Посчастливилось в самом расцвете
Пробудиться в назначенный час.
Подожди, я стерплю всё на свете,
Ради синих и сказочных глаз!
2010

СМИ пестрят сенсациями о грядущем конце света, который все время, то и дело, переносится =). Почему же эта, набившая оскомину тема, так актуальна среди народных масс: люди бояться воздаяния или, наоборот, хотят вкусить всех прелестей современного житейского искуса? Вопрос, скорее, риторический.
Если бы Спаситель пришел сегодня, сейчас, и затерялся среди толпы, как много людей узнало бы Своего Господа? Чистые сердцем Бога узрят…а кто из современников может с уверенностью сказать, что он способен, что он не номинальный, а реальный христианин? И вообще, что же такое быть христианином?
Давайте абстрагируемся от серьезных дискуссий и представим себе подсвечник. Простой церковный подсвечник. С множеством свечей. Горящих и потушенных внезапным сквозняком. Разного размера, цвета, качества. Застывших в разнообразных позах. Не напоминает ли вам эта картина нас, людей?
Кто-то из нас только появился на подсвечнике, полон сил и чаяний, готов к свершениям. Огонек коснулся души и понеслось….ппамя превращается в пожар и свеча, едва возгоревшись, тает на глазах до основания. Хорошое начало, но увы, жизнь потрачена зря.

Мне уже приходилось писать о ветеране труда, труженике тыла, почетном доноре Елене Михайловне Петуховой. В годы Великой Отечественной войны она была хрупкой девушкой, но, тем не менее, рыла траншеи, строила блиндажи. На Бобруйском военном складе (окраина Калуги) собирала мины и снаряды, на которые ставила штамп ОТК со своей фамилией. В ящики с боеприпасами Лена еще успевала вложить связанные ею теплые носки и носовые платки для наших солдат. Причем работала она под землей, потому что бомбили почти непрерывно…

Мне хотелось бы рассказать о внутреннем мире этой замечательной женщины. Общаясь с ней, я не переставал удивляться: Елена Михайловна столько перенесла горя, а прямо-таки излучает жизнелюбие и оптимизм. В нашей героине нет никакой суетности, нервозности, но чувствуется смиренное внутреннее достоинство, спокойствие и терпение.

Нас тоже двенадцать, больных, теплохладных, унылых.
Ты звал нас, Господь, только мы не пошли за Тобою.
Нам силы хватило, всего-то хватило нам силы
Взглянуть в небеса, отзвучавшие дальней трубою.

Мы сети не можем оставить, нам надо кормиться,
Пусть лилий узор полевых без усилий чудесен,
И в поле находит зерно беззаботная птица,
Недолгую жизнь вышивая узорами песен.

Кто дал тем двенадцати силу, и мудрость и смелость
Без слов, без сомнений оставить все лодки и сети,
Какой вспыхнул в сердце огонь, почему захотелось
Вослед поспешить, обо всем позабывши на свете?

Господь, и меня позови! Позови тихим утром,
Когда чуть колышутся листья на старой березе,
И днем позови, в жаркий полдень, и вечером мудрым,
Словами псалма, из души источившего слезы.

Последней надежды и истины жадно взыскуя,
Я вдруг окажусь среди горницы, светлой и строгой,
Где пламенем чистым нисходит Премудрость от Бога,
Сжигая дотла бесполезную мудрость земную.

Летел листок осенний
И думал он о том,
Как упадет на землю
И станет полотном.
Но ветер шаловливый
Листочек подхватил.
И с ним, такой счастливый,
По улицам бродил.
Вздымая, опуская,
Крутил, вертел листок
И сам того не зная
Расстаться с ним не мог.
Он нес его в ладошках.
Лист грустно шелестел.
Он видел на дорожках
Пушистый рыхлый мел.
И нет уж его братьев,
И нет его сестер
Из чьих нарядных платьев
Осенний был ковер.
Хотел бы он заплакать
Но он же лист сухой -
Крошиться стал и падать
Над зимней мостовой…

(02.03.2010)

Содержание, форма, материя,
Размышления, истина, ложь.
Безысходности нет, есть неверие –
Непонятная, нервная дрожь.

Камень в реку – кругов изобилие,
И пока приближается дно,
На волнах поднимаются лилии,
Красота побеждает бессилие,
Безнадёжности нет. Решено.

Прекращается мыслеброжение
В безобразном течении дум.
Нищета, как души обнажение,
Успокоенность или движение,
Сквозь привычный, искусственный шум?

Солнце в небе – в воде отражение…
2010