Омилия

Многогранное творчество инока Всеволода (Филипьева), насельника Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле (штат Нью-Йорк, США), возвращается на Родину. Стихотворные сборники, богословские исследования, художественная проза издаются многотысячными тиражами и находят благодарного читателя. Для многих из нас, живущих в России, книги инока Всеволода открывают духовный мир Русского Зарубежья, многие десятилетия отчужденного от России, но хранившего красоту отеческой веры и устои православной жизни. Сам отец Всеволод нередко говорит о своих стихах как об аскетической лирике — «…у берега есть море, у счастья есть горе… у инока есть Иное».

Слова и образы, наполнящие его поэтический мир, близки каждому православному, потому что несут в себе плоды созерцания и богомыслия, рожденные в келье инока — «отверзает молчащему Божья рука очи сердца, способные плакать».

Кто такие бесы, и нужно ли их бояться

Что имеет в виду современный неверующий человек, когда говорит «я был взбешен» или «меня это бесит»? Наверное, в большинстве случаев — просто крайнюю степень раздражения. И хотя корневая основа подобных слов ясно указывает на их происхождение от слова «бес», в наше время это мало кого может смутить. В рецензии на новый спектакль пресса восторженно сообщает, что премьера прошла «с бешеным успехом», тинэйджеры пишут в своих сетевых дневниках, как они «классно побесились» на рок-концерте, а ветеринары делают домашним животным прививки «от бешенства».

Столь безразличное отношение к употребляемым словам легко объясняется простым, но печальным фактом: к сожалению, люди сегодня очень плохо представляют себе, кто же это такие — бесы. Откуда они взялись, какими качествами обладают и стоит ли отождествлять себя и окружающих с этими существами, пусть даже всего лишь на уровне фигуры речи?

Пастух не появлялся уже давно. Честно говоря, последние пару сотен лет по овечьему счёту его вообще никто не видел. Некоторые даже утверждали, что его на самом деле и нет вовсе, и что его выдумали Собаки с Подпаском. Серьёзные Овцы этому, конечно, не верили. Но так или иначе, Пастуха не было. Подпасок, состарившийся в ожидании шефа, в загоне появлялся только во время стрижки. А так — Собаки хозяйничали. Развелось их несметное множество, Подпасок их побаивался, и они творили, что хотели. В основном, лаяли и кусались.

Когда овцам становилось совсем уж невмоготу, и бараны начинали бодаться, собаки грозились: «Вот уйдём — придут Волки. Посмотрим, как вы тогда попляшете». Волков боялись все, от Подпаска до последнего ягнёнка. Действительно боялись. «Они» набегали каждые пару дней, и тогда кто-нибудь из овец исчезал навсегда. Иногда собаки рычали и скалились, но больше для виду.

В начале нашего столетия из года в год издавались книги, обещавшие научить писать стихи каждого желающего. Вот, например, одна из них: «Полная школа выучиться писать стихи. Сборник примеров и упражнений для самоизучения в самое короткое время и не больше как в 5 уроков сделаться стихотворцем. В двух частях. Составил С. С. Будченко, дополнил Н. Е. Горный. Издание 4-е, переработанное и дополненное. Москва, 1914». Поразительное по безграмотности заглавие говорит само за себя. Выходили и другие книги этого типа: «Как научиться писать стихи. Составил Ямб Хореич. Спб., 1908». «Л. Д. Кранц. Путь к славе. Как стать поэтом? Москва, 1915».

Рекламные обещания таких авторов могли увлечь, конечно, только невежественных и легковерных людей. Дело, однако, не только в этом.

Итак, нельзя научить писать стихи. Для того чтобы стать поэтом на деле, нужно быть ещё «поэтом в душе», а не только владеть словом. Однако недопустимо впадать и в иную крайность и вообще отрицать «искусность» в поэзии. Мастерство необходимо поэту. И если нельзя научить писать стихи, вполне возможно рассказать о том, как пишут стихи. Обратимся к пушкинскому «Я вас любил: любовь ещё, быть может», которое очень часто используется как образец безыскусности в поэзии. Но это стихотворение Пушкина исполнено в очень сложном и строгом ритме, обладает поразительно тонкой синтаксической, интонационной и звуковой структурой. В нем воплотились многообразные «ухищрения», причем ухищрения именно «формальные». Говоря об искусности этого стихотворения, нам придется иметь дело с различными категориями и понятиями (и, естественно, терминами) поэтики — учения о литературной форме.

Все испытав,
Мы знаем сами,
Что в дни психических атак
Сердца, не занятые нами,
Не мешкая займет их враг,
Займет, сводя все те же счеты,
Займет, засядет,
Нас разя...
Сердца!
Да это же высоты,
Которых отдавать нельзя.

1955

Ни в благодушии ленивом,
Ни в блеске славы,
Ни в тени —
Поэт не может быть счастливым
В тревожные для мира дни.

Беря пророческую лиру,
Одно он помнит
Из всего,
Что все несовершенство мира
Лежит на совести его.

Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!

Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!

По главной сути
Жизнь проста:
Ее уста...
Его уста...

Она проста
По доброй сути,
Пусть только грудь
Прильнет ко груди.

Весь смысл ее
И мудр и прост,
Как стебелька
Весенний рост.

А кровь солдат?
А боль солдатки?
А стронций
В куще облаков?

То всё ошибки,
Всё накладки
И заблуждения
Веков.

А жизни суть,
Она проста:
Ее уста,
Его уста...

1963

Не бойтесь гневных,
Бойтесь добреньких;
Не бойтесь скорбных,
Бойтесь скорбненьких.

Несчастненькие
Им под стать.
Всегда с глазами смутно-красными,
Чтоб никому не помогать,
Они прикинутся несчастными.

Заметив
Слезный блеск в зрачках,
Не доверяйте им
Ни чуточку...
Я, попадавший к ним на удочку,
Порвал все губы
На крючках.

Мне в жизни пришлось написать множество автобиографий, коротких и развернутых, в зависимости от того, куда меня принимали. Самая интересная, на мой взгляд лежит где-то в довоенном архиве Новосибирского аэроклуба. Очень уж хотелось, чтобы меня приняли. Написал так, что замполит, прочитав её, сказал перед всеми учлетами: «Сочинил, как писатель!» Самая скучная, по-моему, находится в Союзе писателей, хотя тоже очень хотел, чтобы не отказали в приеме. Видимо, устал повторяться.

Родился я в городе Кемерово в 1918 году не то 23 февраля, не то 7 марта. При получении паспорта на мой запрос мне выслали метрику с мартовской датой, а несколько лет назад — с февральской. Дело в том, что календарная поправка была внесена в год моего рождения, когда к Сибири орудовали Колчак и генерал Гайда, которые советских установлений, разумеется, не признавали. Одним словом, впредь до выяснения имею два праздника и промежуток между ними.