Омилия

Мир напрягся – время трюкачей,
Добрый гений не спешит явиться.
И сквозь гнёт бездушности ночей,
Я с надеждой вглядываюсь в лица.

Но, увы, тут замкнуто кольцо
На замок – отныне и до века.
Все, как зомби, на одно лицо,
Я не вижу больше Человека.

И судьба повешена на крюк,
Просто так, как будто между делом,
Мне опять показывают трюк,
Где душа зависима от тела.

Мир напрягся – время трюкачей,
Я с тревогой вглядываюсь в лица.
И сквозь холод и печаль ночей,
Добрый гений не спешит явиться.
2009

— Объявляю день перевёрнутых вещей! — громко сказала бабушка и ловко перевернула вазу. Красивые, но изрядно запылившиеся сухие цветы и травы бесшумно упали на стол.

— Ур-р-ра! — закричал я и перевернул коробку с карандашами. Карандашей в коробке давно уже не было, но я хранил в ней много ценного и как раз сейчас собирался добавить туда кое-что еще. Из перевернутой коробки поверх цветов упали мои «богатства»: позолоченная папина зажигалка, командирские часы, футбольный свисток, несколько цветных поплавков, сломанная губная гармошка и давно расклеившийся водяной пистолет.

— Молодец! — похвалила бабушка и, ловко выхватив из комода верхний ящичек, перевернула его — старые квитанции, клубки шерсти, непарные носки, баночки от лекарств и давно засохшие шариковые ручки погребли под собой и гармошку, и пистолет.

Целый час мы весело переворачивали всевозможные вещи, подбадривая и хваля друг друга. А потом бабушка плюхнулась на диван и, вытирая пот со лба, сказала:

— Замечательное занятие!

— Это верно! — согласился я, плюхаясь рядом.

- Бери и помогай сажать, - сказала бабушка, протягивая мне корзинку с пророщенными луковицами.
- А как сажать-то? – без интереса спросил я, разглядывая крохотные зеленые ростки.
- Через каждые пять сантиметров примерно и не очень глубоко, - ответила бабушка. – Я пойду с этого конца грядки, а ты – с того. Так мы быстрей управимся.

И я пошел на указанный мне конец. Сел на корточки, вырыл первую ямку и вложил в неё луковку. Потом вырыл вторую и туда тоже усадил луковку, потом третью, четвертую, пятую - дело пошло. Процесс даже захватил меня. Я прытко доскакал до середины грядки, где бабушка оказалась лишь на пару секунд позже меня.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
О том, как были выбраны новые цезари

Ехали мы с Лукием весело, то и дело заглядывая по пути в придорожные трактиры, где заказывали вино и лучшие кушанья.
Хотя мой друг почему-то никогда не оставался довольным стряпней, и все время требовал себе каких-то изысканных соусов и приправ.
Можно подумать, все последние годы он проводил в сплошных пирах, объедаясь соловьиными языками. В конце концов, я не выдержал, и обозвал его обжорой, точнее – новым Апицием. Но мой друг нисколько не обиделся на прозвище, и стал тут же наизусть рассказывать рецепты из поваренной книги, составленной этим великим чревоугодником. А потом заявил, что не прочь проесть миллионное состояние, лишь бы это принесло славу среди потомков.
Он вообще всю дорогу находился в веселом, приподнятом настроении, много шутил, называя себя доверенным лицом Максенция – его главным тайным советником. По его словам, это дело уже было давным-давно решенным, и оставалось только дождаться официальной церемонии.

Беседа с филологом и искусствоведом Ириной Есинской

Духовная жизнь есть реальная любовь. И нужно воздерживаться во всем, в чем бы то ни было – в движениях ума, в движениях своих чувств, в проявлениях запросов своей плоти, чтобы подарить любовь, высвободить эту энергию, которая нам присуща по нашей природе.
архиепископ Тульский и Белевский Алексий

- Ирина, на Ваш взгляд, нужно ли, важно ли человеку быть счастливым? Вы бы могли сформулировать определение счастья для православного человека?

Все вы хорошо знаете город N. Там полным ходом идет торговля, много больших заводов и фабрик, маленьких мастерских и крохотных лавочек, в которых полно всякой всячины. Если выехать из центральных ворот города N и поехать по самой большой дороге, которая, к тому же и самая красивая, и проехать совсем немного, а потом свернуть направо, возле большого, древнего дуба (по рассказам стариков ему больше 1000 лет), то можно увидеть указатель на дорогу, ведущую в город художников.
Любуясь пустотой
О нем сейчас мало кто знает, а раньше его слава гремела по всей округе. Художники в этом городе, надо сказать, жили очень талантливые. И куда они все подевались? Да кто куда. Кто уехал, кто умер, а судьба некоторых совсем печальна - они стали рамочниками.
Издавна в этом городе повелось так, что художники писали картины, а рамочники мастерили для этих картин рамки. И даже малые дети понимали, что рамка без картины вещь не нужная. Что ей обрамлять?
Картины пользовались большим успехом и покупать их приезжали ценители со всего мира.

Так бывает… Утро станет серым,
Монотонно-кратки станут дни.
Взгляд угаснет, мрачный и несмелый,
Позабывши юности огни.
Боль утрат нелепо в жизнь ворвется,
С каждым годом будет тяжелей, –
Если Бог до сердца не коснется
Благодатной свежестью Своей. 

                                    2009
 

Беседа с иереем Владимиром Войтовым, клириком Храма Рождества Христова г. Обнинска

Что такое счастье? Существует много светских определений этого понятия. К примеру, в толковом словаре можно прочитать: «Счастье – чувство и состояние полного, высшего удовлетворения...» Если же вести речь об определении слова «счастье» с духовной точки зрения, то это, в первую очередь, единение с Богом. Не зря о том, что православному нужно быть счастливым, писали многие наши святые. Так, преп. Варсонофий Оптинский учил, что исполнение заповедей приносит людям высшее счастье... Об этом пишут и современные пастыри, допустим, прот. Николай Щелочков: «Настоящее счастье – иметь мир души, любовь к ближним и согласие между собою. Имея это, всегда будешь чувствовать радость в душе. Чувство духовной радости наполняет не только наши души, но и вокруг все окружающее Божественною Благодатию. Особенно во время молитвы, как это случается на Пасхальном Богослужении, когда все ликуют в радости праздника Пасхи, обнимают друг друга, целуют.

— Давайте почистим ковры — это жутко интересное занятие! — сказала мама, но нам с папой предложение не понравилось.
 — Вы ничего не понимаете, — сказала мама. — У нас три комнаты, в каждой комнате по ковру, плюс две собаки и ещё пара знакомых, которые то и дело ходят к нам в гости, не разуваясь. От таких походов приличные ковры страдают. А в прошлом месяце я ещё сережку потеряла. Где-то в пределах ковров. Надо найти. А потом будем пить чай и есть колбасу без хлеба, идет?
 — Тогда, конечно, — воскликнул папа, которому никогда не разрешали есть колбасу без хлеба. — Хотя это и обидно — я тебе сережки дарю, а ты их в коврах теряешь!

41

Итак, — начал свой рассказ доктор Мокеев, — наш врачебный эшелон выехал в середине июля. Ещё в дороге начальник госпиталя нас предупредил, что эпидемия холеры необычайно жестокая, вследствие жары и заражённой воды. Она распространяется быстро и захватывает всё новые и новые области.
К такому повороту событий мы были готовы. Правительство выделило нам палатки для полевого лагеря, медикаменты, продукты. Оно лишь не смогло предусмотреть, что местное население решительно откажется показываться врачам.
Оказывается, что незадолго до лета, по деревням проехались какие-то революционно настроенные студенты, которые всем рассказывали, что царское правительство задумало извести население их провинции и заселить эти земли приезжими немцами. Ну не бред ли!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
О том, как я предпочел несбыточное

Наконец, мы добрались до «родового гнезда» Лукия, и я увидел высокий узкий дом, похожий на скворечню, со всех сторон зажатый заборами. В каком-то смысле его можно было даже назвать скромной виллой: во дворе торчали несколько деревьев, и виднелся угол заброшенного мраморного бассейна.

А на плоской крыше так и вовсе обнаружился прекрасный зимний сад, выращенный руками Капитолины. В расписных кадках и горшках повсюду зеленели тонкие деревца и благоухали цветы, как будто сестре было мало весны в городе. Под диковинными кустиками, как в шалаше, стояло низкое ложе и мраморный столик с разложенным на нем женским вышиванием. Я узнал знакомую отцовскую чернильницу в виде бронзовой лилии, разноцветные клубки ниток, вазочку с засахаренными орехами…. Капитолина с детства была сластеной и любила от всех прятаться. Судя по всему, это было ее любимое место в доме.

Что значит любить дитя и защищать его? Казалось бы, все просто - Причастие, молитва, воскресная школа, совместные прогулки, хоро­шие врачи и школа. Но вот ребенок уже третий раз за вечер подходит к маме и спрашивает с тревогой: «Мама, ты меня любишь?". Какой будет мамин ответ? Отстраненный: «Все роди­тели любят своих детей», раздраженный: «Не мешай, я устала», или заботливый: «Конечно, люблю. Дай я тебя обниму»?
Почему при таком обилии родительских забот дети умудряются чувствовать себя безза­щитными, ненужными, страдают от страхов и не хотят становиться самостоятельными? И как требовать послушания, наказывать, если отно­шения и так "не клеятся"? 

Судьба моя – сплошная драка.
И часто на пределе сил,
Я выбирался вновь из мрака,
Как будто кто-то выводил,
А веры было – кот наплакал
И я особо не просил…

И балансируя на грани,
Как и положено душе,
Которой скучно без страданий,
Любое гибельно клише,
Я становился всё упрямей,
Как дух наживы в торгаше.

А унывать – себе дороже.
Покуда вертится земля,
Под толстой, огрубевшей кожей,
Живёт совсем другое «я».
Но, Боже, тысячу раз Боже,
Помилуй!!! Выпусти меня!!!
2009

Ступеней стая поднималась ввысь,
Туда, где Вечность голову кружила,
И где колонны с видом старожилов
Под кровлю золотую вознеслись.
И девочку как будто подхватил
Нездешний ветер. Ангельские крылья
Ее взнесли без всякого усилья,
Куда самой ей не хватило б сил
Подняться. Все внизу – и руки Анны,
И взор отца, и свечи юных дев.
Но вниз ни разу и не поглядев,
Она всходила. Ей совсем не странно
Казалось, что вот-вот она войдет
В Святилище Святых: она руками
Была готова взять любое пламя,
А ножками ступить на небосвод.
Уж восхищенных уст не слышен гул,
Иное слышно: ангельское пенье.
И ей, преодолевшей все ступени,
Крыло, как руку, ангел протянул.
 

Предательство друга?!…
- Подумаешь штука!
Забыл, не успел, потерял, опоздал.
- Тебе впредь хорошая будет наука …
Зачем ты, дружок мой, так мне доверял?

Твои непогоды, твои незадачи,
А в сердце моем тишина и уют.
И ты не стучи, не зови, неудачник,
Тебя здесь с бедою твоею не ждут.

В моем небосводе другие проблемы.
Тебе о них с радостью я расскажу.
Но ты со своею задачей-дилеммой
За дверью постой, я - внутри посижу. 

Тебя я забуду, ты снова приходишь,
И плачешь, и стонешь, и в сердце стучишь.
Тебе б я помог, но все так происходит:
Я ЗАНЯТ другим! А ты снова кричишь.

Возьми вот баранку, возьми вот конфетку.
Не хочешь? А зря! Ну, я сам пососу.
Чего ж тебе надо? Понять тебя ?! Детка !!!
Ой, стойте – чихну, так щекочет в носу.

Ну ты не кручинься, все как-то решится.
Ступай себе с Богом. Вот - Бог, вот - порог.
Приди лучше завтра. Иль в среду к обеду.
Вот в среду, к обеду, тебе б я помог.

Что для нас привычнее: брать или давать? И что — приятнее: радоваться или радовать? Опыт свидетельствует, что нам привычнее потреблять. Однако, при желании, можно отучить себя от этой некрасивой привычки.

Существует, к примеру, психологическая игра, которая пытается научить обратному. К сожалению, я забыла ее правила, зато помню суть.