Омилия

Белый храм над белыми снегами
На высоком берегу реки.
Сумерки окутали туманом
Золотистых главок огоньки.

И как будто нет к тебе дорожки.
Снегом занесённые следы.
Проложи свою, ступая осторожно
Помыслом невинной чистоты.

Там печаль не та, что за стенами.
Пустотой не давит тишина.
Примет – покаянными слезами
Что омыто – вечная весна.

2021
 

Чтобы что-нибудь видеть, надо, как минимум смотреть на то, что следует видеть. Если смотришь направо, не видишь того, что слева, даже если тебе кажется, что ты в курсе всего что слева происходит.

Есть и другой нюанс. Если мы рассматриваем сложное явление, то важно куда именно мы смотрим. Так, если мы фокус внимания направили на нос человека, мы не видим его ботинок. Если смотрим на ботинки, не видим выражение его глаз.

Чтобы оказаться в ложной реальности, достаточно исказить своим вниманием, которое к тому же грамотно направляется манипуляторами, акценты. Если вообразить себе человека, но фокус внимания держать на его носу — человека не увидишь, но только его нос. Только! И будешь уверен, что этот человек именно так выглядит, забыв, что это ты сам на него так смотришь. Гений Гоголя предупреждал нас об этом...

Технологии оболванивания построены зачастую на этом. Внимание привлекается к чему-то незначительному, чтобы отвлечь внимание от чего-то важного, что совершается незаметно. Или внушается иллюзия всезнайства, когда человек на самом деле мало осведомлён. Но ему кажется, что изучать тему незачем — и так всё понятно... Потому смирение спасает от многих уловок технологов, а самомнение, наоборот, попадается на все их крючки.

Добрый Ангел, где ты был?
Почему не приходил?
Где ты, Ангел, пропадал?
Почему не помогал?

Светлый Ангел отвечал:
- Я все плакал, да молчал.
Я неслышим и невидим
От беды тебя спасал.

Добрый Ангел, где ты был?
Почему не защитил?
Злобный пес меня пугал.
Ветер щеки обжигал.

Кроткий Ангел отвечал:
- Волчью стаю отгонял.
Разъяренных и голодных,
Я к тебе не подпускал.

Где ты, Ангел, пропадал?
Что меня не утешал?
Было грустно, одиноко.
Белый свет не мил мне стал.

Чистый Ангел отвечал:
- Над тобой скалу держал.
Чтоб не пала, не убила,
Чтоб тебя не раздавила...

На завтрак бабушка вышла с хорошим настроением. Она рассказывала детские стихи и задавала детям вопросы. Она начинала, немного путаясь: «Оторвали мишке лапу, уронили мишку на пол, все равно его не брошу, потому что он….» тут она останавливалась и ждала, пока кто-нибудь из правнуков не закричит: «хороший!».

Мама, напротив, гремела тарелками. Она слушала бабушкины стихи и ее разговор с детьми и ревновала. Она думала так: «Вот почему бабушка всегда только с детьми разговаривает? А она? Ведь это она, мама, кормит, ухаживает за бабушкой, а бабушка к ней никогда и не обратится, даже по имени не назовет и спасибо не скажет!»

«Поели? – спросила бабушка, слыша как дети вылезают из-за стола. – а спасибо сказали?»

«Спасибо, мама!» - закричали хором дети и убежали из кухни.

Можно ли остаться человеком

В обществе шакалов и гиен?

Как остаться просто человеком

В суете навязанных проблем?

Можно ли найти земную пищу

Не поганя Образа внутри?

И, затем, на горьком пепелище

Что-то еще светлое найти?

Общество добра и сострадания

Мне и всем даровано судьбой.

На Земле, вершине мироздания,

Зло поправ, становишься собой.

Манечка сидела на стуле и грызла баранку, когда захлопнулось окно.

От неожиданности Манечка вздрогнула и бросила баранку. Потом она посмотрела на окно, сказала: «Ой!» и побежала к маме и папе.

- Папа, мама! – кричала она в комнате. – Так на кухне за окном киска.

- Какая киска? – не понял папа.

- Как за окном? – спросила мама.

- Наша киска. – ответила Манечка, от страха ей почему-то хотелось смеяться и голос её прыгал, как резиновый мяч. – Наша киска висит за окном и говорит: «Мяу! Мяу!».

Мама всё, наконец, поняла и бросилась на кухню.

Киски за окном не было.

Папа посмотрел под столом, за дверью, позвал киску громко по имени.

Мама подошла к окну. Форточка была открыта.

Публикуется в сокращении

Глава первая

КРАПЧАТЫЙ КРАБ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ

Одним симпатичным вечером господин Аист прохаживался у океана, стараясь принять независимый и равнодушный вид. На каждом шагу голова его поворачивалась туда и сюда, чтобы внимательно оглядеть соперников: чаек, крачек и Крапчатого Краба. Госпожа Аистиха неотступно следовала за супругом.

А дело было вот в чём.

Прибрежный песок вот-вот должен был зашевелиться и выпустить в ночь маленьких черепашат.

— Да-да-да! — бормотал себе под нос господин Аист, пошевеливая от нетерпения крыльями — отменнейших и вкуснейших!

— Превосходных, мягких и сладких, — вторил ему, щёлкая клешнями, Крапчатый Краб.

Он двигался неуклюже, не шел, а крался, и притом – только боком.

На уроке в воскресной школе дети вдруг спросили:

– А почему ученые говорят, что миру не семь тысяч, а миллиарды лет?

Какие неожиданные вопросы задают восьмилетние дети! Отвечала я довольно сумбурно, параллельно молясь и собираясь с мыслями. Но дети, кажется, поняли всё правильно. Слава Богу! Смысл ответа был такой.

Наука изучает естественные законы жизни. А духовная область для нее недоступна. Поэтому наука не может ни опровергнуть, ни подтвердить то, о чем говорится в Библии.

Либо ты христианин, либо агностик. Агностик-христианин — это примерно как сахар солёный, т.е. нечто не только ненормальное, но и невозможное*.

Агностик — это последователь агностицизма, философской концепции, согласно которой мир непознаваем и люди не могут знать ничего достоверного о действительной сущности вещей. Позиция религиозного агностицизма заключается в том, что люди не могут знать ничего достоверного о Боге. Кроме того, что Бог Сам открыл — добавит христианин, ибо он верует в богочеловека Христа, который являет нам в себе откровение о Боге.

Да, главное откровение Бога — не сказанные кому-то слова, а Сын Бога Отца, вторая ипостась Троицы, ставший одним из нас, пострадавший, умерший и воскресший, вознесшийся на небеса и пославший Св. Духа любящим Его. Приобщение ко Христу — приобщение к Богу Троице. А что такое приобщение?

                                          «Не нам, не нам, Господи, а Имени Твоему» [1]

Бог  Наш, Который на небесах, и на земле, все что захотел сотворил,[2] не является отвлеченной абстракцией, а существует в реальном  единстве трех Ипостасей и  Лиц - Отца, Сына и Святого Духа, и  имеет Образ и Имя.  Сущность Бога непостижима и неописуема  и познать Бога стало возможным  лишь в Слове, которое стало Плотью.[3] Предвечное рождение  Сына от Отца - есть Личностная сущность Божественной Троицы.

Всё та же ночь, как тысячи назад,
С кромешной тьмой египетскою схожа:
Лишь вместо караванов - поезда
Не знают сна под многотонной ношей.

Всё тот же холод в шаге от огня,
С которым спорят печи на режимах.
И, дрожь в руках дыханием уняв,
"Когда же утро, Господи? Скажи мне..."

Вздохнёт всё так же стражник в темноте,
Всё так же - мать дыхание младенца
До света станет слушать, и отец
Молитвой унимать больное сердце.

Всё та же ночь, как тысячи назад,
И лишь звезда в хрустальной дымке лёгкой
Начнёт свой путь к заплаканным глазам,
И - к чистым сердцем с высоты Востока.

Не нарушайте тишину
В снега укутанного леса:
Он детским, чистым сном уснул,
И лик его во сне чудесен.

Огнями городов в ночи
Затмить ли звёзды над главою?
Да осветят небес лучи
Всё наше странствие земное!

Взгляни: вот вспыхнула звезда
Над той пещерой Вифлеемской,
Где совершенства полнота,
Где Дева родила Младенца.

Он в яслях безмятежно спит,
Дыхание легко и ровно.
Вокруг безмолвие царит,
Лишь сердце Матери тревожно.

Ей видится иной вертеп -
Холодный, мрачный, с низким входом,
В скалистой выбитый горе.
Он скоро станет тесным гробом

Тому, над Кем сейчас Она
Здесь в умилении склонилась.
Хрустальной бусинкой слеза
По лику Девы прокатилась,

Всегда я радуюсь зиме,
Ее торжественному входу
После осенней непогоды.
Когда под вечер в полутьме
Внезапно снег густой повалит,
Морозец ночью приударит.
А утром землю не узнать:
Наряд белее не соткать.

На солнце блещущим покровом
Снег расстелился на полях,
Реки пологих берегах,
На крышах. И в бору сосновом
На ветках хлопьями лежит.
А птица бойкая взлетит –
Он в прах летучий превратится,
Хрустальной пылью заискрится.

После уроков детвора,
Забыв про всё, в снежки играет
И звонким шумом наполняет
Пределы нашего двора.
А в выходные спозаранку
На лыжах и с детьми на санках
Потянет многих в зимний лес,
Где чистый воздух снимет стресс.

В поле бабочки порхают,
Лес шумит невдалеке,
Малыши в саду играют,   
Рыбки плещутся в реке,

Этот мир такой чудесный –
Травку, солнышко, цветок –
Сотворил Отец Небесный,
Всемогущий, добрый Бог.

Он всем миром управляет
И заботится о нас,
Ради блага посылает
Испытания подчас.

Как для мамы нет милее   
Малой деточки своей.
Так во много раз сильнее –
Любит Бог наш всех людей.

оптинцам о.Илиодору (Гариянцу) +26.10.2020

о.Евфимию (Богомолову) +29.11.2020

Для мужества настали времена.
Ушли отцы Илиодор, Евфимий.
Смерть называет всех по именам,
И каждый мир когда-нибудь покинет.

Всё больше появляется крестов,
Снег покрывает выросшие всхолмья,
И говорит на языке простом:
Не забывай о смерти, странник, помни!

Что истинная родина – не тут,
Что смерть – это всего лишь переправа.
Укажет направление Страшный Суд
Одним налево, а другим направо.

Растёт имён незримый коридор,
Текут молитв невидимые реки.
И проступает вечности узор
Сквозь времени протертые прорехи.

                       Некоторым сверстникам,
                       уже достигшим цели, посвящается.

Тропинка снова прячется в туман.
И я иду по этой узенькой границе,
Боясь как вправо, так и влево уклониться.
Со мною посох и дорожная сума.

Уже давно ушли за светлый горизонт,
С кем мы в одной качались колыбели,
Мне снисходительно свое оставив время,
Как сладкоежке лакомый кусок.

Мне не дано свой путь в заветную страну
Пройти подобно вам – гвардейцем на параде;
Но нищим странником, просящим Христа ради,
Держась за Вашу путеводную звезду.

Дар предпоследнего дня  листопада

Кротко приму с рук ушедшего лета.

Мне истощенному  с неба награда -

Осень моя первым снегом одета.

Я, словно древо, колеблемо ветром,

Что в дни напасти в корнях укрепится

И, лишь молюсь, в искушении этом,

Чтоб не оставлен был Божьей десницей.

Руки ослаблены, глаз мой состарен,

Цели поставлены – промах мишени.

Я за всю данность Христу благодарен

И за все дни тяготы и лишений.

29.11.2020

- Бабушка, тебе налить еще чая? – мама поворачивается от раковины и вытирает мокрые руки о фартук с большими цветами.

- Да нет, я уже налилась. – отвечает бабушка, отодвигая от себя белую фарфоровую кружку.

Мишка удивлен. Он как-то читал Гуси-лебеди и там говорилось о наливных яблоках.

«Мама, а что такое наливные яблоки?» - спросил тогда Мишка. «Это, сынок, яблоки, созревшие, которые налились соком, и стали румяные, вкусные, красивые, они так и просятся в рот» - ответила мама. А сейчас Бабушка говорит, что она налилась, но бабушка совсем не похожа на сочный плод. Скорее она напоминает сухой инжир, который мама добавляет в кипящее молоко, когда Мишка болеет. Желтый, морщинистый, круглый и сухой.