Мишкины вопросы

- Бабушка, тебе налить еще чая? – мама поворачивается от раковины и вытирает мокрые руки о фартук с большими цветами.

- Да нет, я уже налилась. – отвечает бабушка, отодвигая от себя белую фарфоровую кружку.

Мишка удивлен. Он как-то читал Гуси-лебеди и там говорилось о наливных яблоках.

«Мама, а что такое наливные яблоки?» - спросил тогда Мишка. «Это, сынок, яблоки, созревшие, которые налились соком, и стали румяные, вкусные, красивые, они так и просятся в рот» - ответила мама. А сейчас Бабушка говорит, что она налилась, но бабушка совсем не похожа на сочный плод. Скорее она напоминает сухой инжир, который мама добавляет в кипящее молоко, когда Мишка болеет. Желтый, морщинистый, круглый и сухой.

Бабушка отодвигает чашку и смотрит перед собой: «Почему меня Господь не берет. Уже всем вокруг и сама себе надоела. Когда же Он меня заберет?» - начинает она, и Мишка, как всегда при этих словах, ежится и уходит из кухни.

Бабушкины слова его тревожат, и он забывает о наливных яблоках и инжире. Куда Господь должен забрать бабушку? И как Он ее заберет?

Недавно мама лежала в больнице. Когда приехали врачи и маму забрали из дома,  Мишке стало страшно. Без мамы дом стал пустой и неуютный. Мишка ходил из комнаты в комнату, но мамы не было, и не чем было занять себя. «Когда же Господь меня заберет?» - как всегда охала в своей комнате бабушка и Мишка ужаснулся: «А вдруг Господь заберет маму совсем, и мама уже никогда не вернется к нему, к Мишке?» И что-то обидное и злое шевельнулось у Мишки внутри.

Но через неделю мама вернулась. Бледная и похудевшая, она слабо улыбалась и целовала Мишкин лоб. Ее холодные пальцы пахли лекарствами, а волосы … «водой из бассейна?» «Хлоркой, сынок, - подсказала мама. – Так пахнут больничные простыни». Мама двигалась медленно, не очень уверено. Она вернулась, но как будто не совсем еще была дома. И когда вечером вся семья собралась как прежде в комнате на вечернюю молитву, Мишка подошел к маме, и не глядя на нее, выпалил отчего-то прямо и грубо: «Я…, мама, я … наверное… я - атеист».

 «Кто ты?» - не поняла мама, беря за плечи Мишку и поднимая его лицо.

«Атеист». – повторил Мишка тихо.

«Мишка. – выдохнула мама и прижала сына к себе. – Милый мой, добрый Мишка».

От маминого тепла, Мишка как-то сразу обмяк, он уткнулся маме носом в плечо и закрыл глаза, из которых вдруг потекли слезы.

 А мама все говорила и говорила, качая его в своих руках, как маленького: «Мишенька, ну какой же ты атеист? Разве ты думаешь, что Бога нет? Бог есть. Ты же чувствуешь, что Он есть. Бог – живой, Он – рядом. Он – добрый, Мишенька».

Теперь и мама плакала, а Мишка продолжал, крепко держась за мать, не открывая глаз, шепотом:

«А почему же Бог делает так, что хорошие люди болеют? Почему Он забирает людей?»

Мишке показалось, что мама улыбнулась. «Дружочек мой, ты обо мне испугался? Нет, Господь, не наказывает людей болезнью. Просто иногда нам нужны болезни. Для чего-то. Болезнь – это путь. Наверное, мне надо было заболеть, чтобы понять, как я люблю тебя. И как ты любишь меня».

Мишка затих, но не успокоился, и позднее, когда мама уже легла, Мишка, нырнул к ней под одеяло с книгой.

«Хочешь, я тебе почитаю?» - предложил он.

«Давай!» - обрадовалась мама.

«Тимур и его команда» - объявил он.

«…Ольга стояла все там же, возле неразожженного примуса, и на глазах ее уже выступили слезы.

– Оля! – горестно воскликнула тогда Женя. – Я пошутила. Ну за что ты на меня сердишься? Я прибрала всю квартиру, я протерла окна, я старалась, я все тряпки, все полы вымыла. Вот тебе ключ, вот квитанция от папиной телеграммы. И дай лучше я тебя поцелую. Знаешь, как я тебя люблю! Хочешь, я для тебя в крапиву с крыши спрыгну?

И, не дожидаясь, пока Ольга что-либо ответит, Женя бросилась к ней на шею.

– Да… но я беспокоилась, – с отчаянием заговорила Ольга. – И вечно нелепые у тебя шутки… А мне папа велел… Женя, оставь! Женька, у меня руки в керосине! Женька, налей лучше молоко и поставь кастрюлю на примус!

– Я… без шуток не могу, – бормотала Женя в то время, когда Ольга стояла возле умывальника.

Она бухнула кастрюлю с молоком на примус, потрогала лежавшую в кармане записку и спросила:

– Оля, Бог есть?

– Нету, – ответила Ольга и подставила голову под умывальник.

– А кто есть?

– Отстань! – с досадой ответила Ольга. – Никого нет!»

Мишка остановился и посмотрел на маму.

Та лежала спокойная и усталая.

Мишка сказал: «Видишь, никого нет!»

- Это не правда. – сказала в ответ мама, также спокойно и устало.

- Но ведь в книге написано!

- Ну и что.

Мама взяла Мишину книгу и закрыла ее. Потом повернула лицо к сыну:

- Мишка, в твоей жизни будет много всего. Ты будешь читать, тебе будут говорить, ты даже сам порой будешь думать, что Бога нет. Но … Бог есть. Есть. И ты это знаешь. Знаешь? – спросила она ласково и поймала его взгляд.

- Знаю.

- Помни об этом.

Мама опрокинулась на подушку. Она вымыла волосы и теперь пахла полевыми цветами и еще чем-то родным. Домом.

Мишка вздохнул. Потянулся под одеялом. Свернулся калачиком и заснул.    

«Почему меня Господь не берет?» - слышит Мишка из своей комнаты, как вопрошает бабушка на кухне.

«Может, потому что еще не время?» - замечает громко мама.

Бабушка что-то отвечает, но Мишке не слышно.

Сквозь приоткрытую дверь он видит, как бабушка идет из кухни в свою спальню. Она почти ничего не видит и идет на ощупь. Большая, полная, седая. Она идет, качая круглой головой, всматриваясь куда-то незрячими глазами, и Мишка понимает. Бабушка созрела, налилась, и ждет времени, когда Тот, Кто создал ее, сорвет ее плод и заберет к Себе. Как яблоко, которое просится, чтобы его сорвали.