Однажды себя пропесочишь,
Невольную жалость рубя,
И вспомнится, хочешь – не хочешь,
Где жизнь проверяла тебя.
Где жало предательства жадно
Терзало не раз и не два,
И в старом подъезде прохладном
Так больно кусали слова.
Отвергнув природную робость,
Как будто она ни при чём,
Шагнул ты во тьму, словно в пропасть,
С ночным непроглядным дождём.
Статья посвящена мотивам «отчуждение», «скука», «пустота», которые занимают центральное место в трагическом мироощущении А. Платонова. В статье рассматривается отчуждение человека в «Чевенгуре» и «Котловане» писателя, которое возникает в результате непримиримого конфликта между внутренным и внешним миром человека. Кроме того, анализируется экзистенциалистическая характеристика мотива «отчуждение», который связан с метафизической «скукой» и «пустотой».
Характерной чертой существования человека в обществе и государстве, по Платонову, является ощущение бездомности и ненужности в мире. Человек чувствует себя отчужденным, затерянным, одиноким и заброшенным в этот мир. Мотив отчуждения пронизывает все творчество Платонова, поэтому во всех его произведениях царит, прежде всего, ощущение тоски, скуки, одиночества, которым живут его герои. Детальную разработку данные мотивы получают в творчестве А. Платонова конца 20-х - начала 30-х ги/, особенно в таких произведениях, как «Чевенгур» и «Котлован».
Встретил недавно знакомую женщину, верующую, которая давно уже работает в Церкви. Сказала, что ищет новую работу. Я вспомнил про вакантное место в одной церковной организации. Но знакомая отказалась. Оказывается, она приняла решение никогда больше не работать в Церкви. Заявила, что с нее хватит. «Есть серьезная опасность потерять веру» - объяснила она свое решение.
Подобные слова слышу не первый раз. Действительно, для многих людей работа в Церкви становится огромным искушением. В ежедневных рабочих буднях человек показывает себя таким, как он есть, со всеми духовными болезнями. Впрочем, к грехам своим и чужим мы все привыкли – но если страсти греховные соединяются с внешним благочестием и церковностью, на выходе получается страшный пример лицемерия и ханжества.
Темным зимним вечером, несмотря на пургу и ветер, Маша решилась идти к подруге. Мороз больно щипал за нос и щеки, забирался под шапку и варежки. В двух шагах ничего уже не было видно. В такую погоду хорошо знакомый путь казался долгим блужданием по снежной пустыне. Так захотелось обратно – домой, в тепло.
Но вот, кажется, уже пришла. Сквозь снежную пелену было видно, что знакомое окно на втором этаже светилось. Значит, Вероника дома. Маша облегченно вздохнула.
Далеко же до сути вещей
От кривых искажений тащиться
Через поле, овраг, где Кащей,
Покорить мироздание тщится.
В этой яростной древней борьбе
Здесь минутной бывает победа,
Планетарный замедлится бег,
Деревня Патара Дманиси настолько мала, что не на каждой карте ее найдешь. Всего 169 человек проживает, если верить «Википедии». Туристы обычно проезжают мимо, в Гегути [1]. Там хоть развалины дворца сохранились аж XI века, и у экскурсоводов есть основание блеснуть эрудицией, обильно сдабривая свои рассказы датами и деяниями царей.
А в деревне что? Так, проза жизни. Куры, коровы, свиньи и огурцы с помидорами. Еще, говорят, чернозем в этом месте, и потому урожаи хорошие. И так из года в год – ничего интересного.
Но однажды эта пасторальная обыденность была нарушена обсуждаемой всеми новостью:
– Циала с Мито разводятся!
Супругов склоняли по падежам все, кому не лень:
История, если к ней относиться вдумчиво, если рассматривать даты и события не просто как повод делать «шпоры» к сдаче очередного экзамена, есть Божественная скрижаль, данная нам для научения впрок, для сдачи самого главного экзамена на право не просто жить на этой земле, а на Право Бытия. В этом смысле история есть тот же самый урок Закона Божия…
Смеющийся над матерью своей
В зловещий час её земных страданий,
Забывший всё, что получил он ране:
И мир, и хлеб, и ласку детских дней…
Что скажем, если он себя представит
Посланцем благороднейших кровей,
Который не предаст и не слукавит?
Не он ли самый низкий из людей?
С ним рядом – кто себя считает вправе
Смеяться над Отчизною своей.
12.05.2012 г.
Миланская дизайн-студия Reverse Innovation преподнесла одновременно сюрприз и знатокам ароматного итальянского вина, и любителям литературы, она выпустила серию коллекционных вин с этикетками в виде небольшой книжной брошюры.
«Сейчас мы читаем книги на компьютерах, планшетах и мобильных телефонах. Почему бы не на бутылках вина?», — объясняют задумку дизайнеры.
Теперь рядом с маркой вина, фирмой-производителем, алкогольной крепостью и другими выходными данными можно будет прочитать небольшое прозаическое произведение развлекательного характера.
Какой рассвет! Счастливого пути
Безоблачное небо откровений!
Лети к другим, к талантливым лети,
Дари им октябри благословений.
Цветные эти улицы дари,
И пусть душе на месте не сидится,
И светятся восторгом изнутри
Прохожих выразительные лица.
А мир такой – отмалчиваться грех.
Рдяное солнце, дворики с листвою,
И море чувств. Одно светлее всех,
Как винно-красный луч над головою.
Дай Бог понять, что ты не одинок,
Забыв на время все свои печали.
В себе не разувериться дай Бог,
Пока тебя ещё не разгадали.
2016
Галка открыла следующую страницу и начала читать вслух.
«Время тянется очень медленно. Мы пытались открыть шлюз, но привод не работает, а механических рычагов нет. Галя плачет, я пытаюсь ее успокоить. Поймали слабый радиосигнал, нас успокаивают, обещают скоро прийти на помощь, говорят о повышении радиации. Значит, что-то случилось с реактором. Главное, не терять надежду».
Я же знаю, Ты это чувствуешь за версту
Недосказанность, холодность, горькую немоту
Когда самое главное слово застряло прочно.
Карамелью горькой катаю его во рту.
Точка.
Я ныряю в компьютер глубже, чем в сердца тишь.
Я ведь знаю, Ты это чувствуешь и молчишь.
Когда самое главное кажется слишком книжным.
И бессонница прыгает по скатам пологих крыш
Нужно выжить.
Нужно просто решиться и молча нажать Delete,
Тот кто может спасти предсказуемо временит,
Веселится, делит одежду, играет в кости.
Два скрещенных крыла над Евою и Лилит
А под кожей правда колется и зудит.
Осень.
Забыв фашизма былые зверства
Республиканцы на дрейф ложатся,
Долой такое миссионерство!
Зря замахнулись на эту жатву.
В пушкинской трагедии «Моцарт и Сальери» есть интересное замечание: «гений и злодейство — вещи несовместные». Тезис спорный и при этом нигде не поясняется. Наверное, для самого Пушкина все здесь было очевидно. Что ж, поверим поэту на слово? Или можно привести какие-то рациональные аргументы в пользу несовместимости гениальности и зла?
Рассуждение о гении и злодействе в области искусства можно было бы построить следующим образом: найти компонент гениальности, без которого ее невозможно помыслить, а затем показать несовместимость этого элемента с пороком. Таким образом, с очевидностью демонстрировалась бы справедливость пушкинского суждения.
В детстве меня, как и всех, спрашивали: «А знаешь ли ты волшебное слово?» — и я с готовностью отвечала: «Знаю! “Спасибо”». С годами я поняла, что высший смысл этого слова — это молитва за ближних. В молодости мне нравилось слово «благодарю», тогда оно казалось признаком интеллигентности и хорошего тона. Позже оказалось, что благодарение — это высшая молитва к Богу и благодарные люди всегда счастливы. А евхаристия, совершаемая на Божественной литургии, так и переводится — «благодарение». Но я хочу рассказать о том, как в моей жизни появилось другое, Богом данное слово, — «прости», способное действительно творить чудеса.
А.П. Чехов в повести «Степь» обронил от себя лично такое замечание: «Русский человек любит вспоминать, но не любит жить»; то есть он не живет настоящим, и действительно — только прошлым или будущим! Я считаю, что это самая важная русская национальная черта, далеко выходящая за пределы только литературы.
В самом деле, об особом интересе к прошлому свидетельствует чрезвычайное развитие в Древней Руси исторических жанров, и в первую очередь летописания, известного в тысячах списков, хронографий, исторических повестей, временников и т.д. Вымышленных сюжетов в древней русской литературе крайне мало — только то, что было или представлялось бывшим, было достойным повествования до XVII века. Русские люди были преисполнены уважения к прошлому. За свое прошлое умирали, сжигали себя в бесчисленных «гарях» (самосожжениях) тысячи староверов, когда Никон, Алексей Михайлович и Петр захотели «порушить старину». Эта черта в своеобразных формах удержалась и в новое время. Рядом с культом прошлого с самого начала в русской литературе находилась ее устремленность к будущему.
Когда читаю Платонова, в душе загорается огромное солнце, а грудь распирает от какого-то невероятно сильного, цельного чувства. Это ж сколько света и тепла, сколько жизни было в этом человеке-всечеловеке, если его тексты буквально светятся изнутри. Душа от них вспыхивает, возгорается, как фитиль от спички.
Кстати, в романе «Чевенгур» есть описание подобного переживания, что может свидетельствовать о том, что лично Платонову это чувство знакомо. Он сам жил на свете таким, занявшим всё тело, Сердцем.
Вот этот фрагмент:
На арене Колизея рабы-уборщики спешно засыпали следы крови песком. Был объявлен перерыв. Толпа плебса пресытилась зрелищем и устала надрывать глотки в многотысячном реве: «Христиан ко львам!» Надо было подкрепиться и отдохнуть.
В одной из камер прислушивался к затишью молодой пастух Марк. Час назад стражники вывели на арену его жену и трехлетнего сына. Скоро его очередь.
Вдруг от стены отделился какой-то силуэт в черном и, встав перед ним, заговорил тихо, но веско.
– Марк, отрекись от Христа. Пожалей себя. Ты еще так молод. Еще есть время, чтобы спастись и начать новую жизнь, свободную от этого заблуждения.
– Нет, не искушай меня, – хрипло крикнул узник. Но по лицу его было видно, что он колеблется.
Я теперь точно знаю, материнство -забавный дар,
Я теперь точно знаю, что послушные дети -
Это наглый вымысел, типа Лохнесс и Йетти,
Но их дел и слов витые тугие плети
Достают до нутра, рассекают в один удар.
Копошишься, кудахчешь, трясешься, стоишь скалой,
А им хочется собственных драк и кровавых ссадин,
Им плевать, что такого сказали умные дяди,
Чей бесценный опыт давно стал землей, травой,
Но увы не вмещается в клетки простой тетради
И проносится ветром над поднятой головой...
Болтовня, ерунда, глупый подвиг чего-то ради...
Совсем недавно были подведены итоги конкурса «Литературный флагман страны», лауреатом признана Воронежская область. Дипломантами также стали Астраханская область, Красноярский край, Татарстан, Санкт-Петербург и Свердловская область.
Это ежегодный конкурс, цель которого побудить российские регионы больше времени уделять литературе, ее традициям, сохранять и распространять лучшее литературное наследие страны.
Стоит сказать, что за звание самого читающего края России боролись сразу 84 региона. Из них в шорт-лист вошли всего 18.
