Омилия

Судьба моя – сплошная драка.
И часто на пределе сил,
Я выбирался вновь из мрака,
Как будто кто-то выводил,
А веры было – кот наплакал
И я особо не просил…

И балансируя на грани,
Как и положено душе,
Которой скучно без страданий,
Любое гибельно клише,
Я становился всё упрямей,
Как дух наживы в торгаше.

А унывать – себе дороже.
Покуда вертится земля,
Под толстой, огрубевшей кожей,
Живёт совсем другое «я».
Но, Боже, тысячу раз Боже,
Помилуй!!! Выпусти меня!!!
2009

Ступеней стая поднималась ввысь,
Туда, где Вечность голову кружила,
И где колонны с видом старожилов
Под кровлю золотую вознеслись.
И девочку как будто подхватил
Нездешний ветер. Ангельские крылья
Ее взнесли без всякого усилья,
Куда самой ей не хватило б сил
Подняться. Все внизу – и руки Анны,
И взор отца, и свечи юных дев.
Но вниз ни разу и не поглядев,
Она всходила. Ей совсем не странно
Казалось, что вот-вот она войдет
В Святилище Святых: она руками
Была готова взять любое пламя,
А ножками ступить на небосвод.
Уж восхищенных уст не слышен гул,
Иное слышно: ангельское пенье.
И ей, преодолевшей все ступени,
Крыло, как руку, ангел протянул.
 

Предательство друга?!…
- Подумаешь штука!
Забыл, не успел, потерял, опоздал.
- Тебе впредь хорошая будет наука …
Зачем ты, дружок мой, так мне доверял?

Твои непогоды, твои незадачи,
А в сердце моем тишина и уют.
И ты не стучи, не зови, неудачник,
Тебя здесь с бедою твоею не ждут.

В моем небосводе другие проблемы.
Тебе о них с радостью я расскажу.
Но ты со своею задачей-дилеммой
За дверью постой, я - внутри посижу. 

Тебя я забуду, ты снова приходишь,
И плачешь, и стонешь, и в сердце стучишь.
Тебе б я помог, но все так происходит:
Я ЗАНЯТ другим! А ты снова кричишь.

Возьми вот баранку, возьми вот конфетку.
Не хочешь? А зря! Ну, я сам пососу.
Чего ж тебе надо? Понять тебя ?! Детка !!!
Ой, стойте – чихну, так щекочет в носу.

Ну ты не кручинься, все как-то решится.
Ступай себе с Богом. Вот - Бог, вот - порог.
Приди лучше завтра. Иль в среду к обеду.
Вот в среду, к обеду, тебе б я помог.

Что для нас привычнее: брать или давать? И что — приятнее: радоваться или радовать? Опыт свидетельствует, что нам привычнее потреблять. Однако, при желании, можно отучить себя от этой некрасивой привычки.

Существует, к примеру, психологическая игра, которая пытается научить обратному. К сожалению, я забыла ее правила, зато помню суть.

Откуда берутся без спросу вопросы,
Особенно в дождь у окна.
Ох, мама родная: зачем я стал взрослым?
Хватило бы детства сполна.

«Сожрут» меня тихо здесь страсти-мордасти,
Я с ними один на один.
И мне всё равно, кто там будет у власти:
Брюнет или снова блондин.

Себя не изменишь – другим не поможешь,
Подсказка на все времена.
И мир в наших душах намного дороже,
Чем ложь, автомат и война.

Ах, голуби-птицы мои: гули-гули,
Дарите небесный покой.
Хоть вы меня, милые, не обманули
И каждое утро со мной.
2009

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
О том, как я впервые побывал в Риме

В Риме состоялись грандиозные празднества, посвященные двадцатилетию правления Диоклетиана.
Старший август давно объявил, что после двадцати лет правления он добровольно откажется от трона и отпразднует это событие триумфом.

«Страной должны управлять сильные и молодые, — все чаще повторял он в своих публичных речах. Поначалу никто не верил, что Диоклетиан добровольно откажется от власти. Когда это римские императоры сами покидали трон? Они до последнего издыхания дрались за пурпурную мантию, и отступали лишь перед сильнейшим.

Но вскоре поползли слухи, что Галерий пригрозил старшему августу войной, если тот не сдержит своего обещания. И народ стал гадать: кто после Диоклетиана возьмет в руки бразды правления империей?

Когда, много лет назад, работала учителем воскресной школы Киево-Печерской Лавры, заметила, что маленьким детям (5-6 лет) очень не интересно, когда их знания проверяют обычными вопросами. Придумывала для них разные игры и загадки… и вот одна из них.

И на заре тысячелетий
Жил муж Иосиф в ……
С ним Дева чистая жила,
-Его обручницей была.

Но вот от Августа указ:
Чтоб им явиться в сей же час,
А вместе с ними людям всем
В Давидов город ….

И предстояло им пройти
Три долгих-долгих дня пути.

Честнейшую на всей земле
Вез наш Иосиф на …..
А вслед за ними шел бычок
Совсем уж был он старичок.

Но в Вифлееме добрый люд
Места все занял где живут
Обычно люди - есть места
Лишь для домашнего ….

Печальна весть была сия,
Но без скорбей мои друзья
Не может быть наш путь земной.
Рассказ продолжу дальше свой:

Я ничего Вам не сказала

Жена ребенка ожидала.
О том ее оповестил
Архангел славный …..

Эти стихотворные инсценировки я ставлю с ребятами. Может быть, православным педагогам пригодится.

Ведущий: Жил отец с сыновьями в далекой дали.
Там стада они мирно, прилежно пасли.
И в степи полудикой без дел не скучали:
Пели песни, трудились, не зная печали.

Появляется старший брат. У него в руке дудочка, он поет.
- Мои овцы по простору
Разбредутся далеко,
Я к шатрам вернусь не скоро –
Здесь мне дышится легко!
Аи –ай, любимый край! Здесь мне дышится легко!

Я люблю полынный ветер,
Запах свежий чабреца…
Поднимаюсь на рассвете,
Чтоб порадовать отца.
Аи- ай, любимый край! Чтоб порадовать отца.

В долине текла река, а по обеим её сторонам высились два больших, густонаселенных города - город писателей и город читателей. Понятно и нет нужды пояснять, что в городе писателей все жители писали книги - сказки, стихи, повести и большие романы, научные труды и просто анекдоты.
А город читателей был знаменит тем, что каждый его житель больше всего на свете любил читать и слушать - сказки, стихи, повести и большие романы, научные труды и просто анекдоты. Поэтому два города жили душа в душу. У каждого писательбуржца был свой читательградец. Ах, да! Города назывались просто и совсем немудрено - Писательбург и Читательград.

Обмен книгами и впечатлениями о прочитанном осуществлялся у них легко - жители Писательбурга и Читательграда собирались каждый у своей стороны реки и начинался дикий галдеж. Писательбуржцы громко зачитывали свои повести, сказки, рассказы и научные труды, читательградцы так же громко выкрикивали свое мнение о трудах писательградцев.
От этого шума многие повести и рассказы путались между собой, а у писательбуржцев и читательградцев потом долго болели головы, уши и губы. Попробуй-ка, покричи через реку часок!

Православие – дар Божий нашему народу. Православие – надежный путь к совершенству, обожению. Только, к сожалению, не все понимают, какой потенциал жизни и здоровья, как духовного, так и телесного – заложен в нашей спасительной вере. Не потому ли в России, которую уже невозможно представить без храмов с золотыми куполами и колокольного благовеста, ныне усиленно пропагандируются экзотические системы самосовершенствования и оздоровления, типа йоги, цигуна и проч. А ведь, выражаясь светским языком, православное подвижничество (аскетика) и есть самая лучшая методика для укрепления духа и тела. Более того, вера православная делает человека не только гармоничным, сильным (в широком смысле слова), но и открывает его душе врата вечности. (Что нельзя сказать о заморских практиках). Святитель Феофан Затворник писал: «Таков уж закон – противиться себе в худом и нудить себя на доброе». И то, и другое следует делать с полной самоотдачей, сражаясь со грехом, слабостью, «до крови», призывая Господа на помощь. Не случайно Православие называют ещё «узким путем», ведущим в Царствие Небесное.

— В сосновом бору, под большой пушистой сосной стоял Пряничный дом. Да-да, не удивляйтесь, в самом настоящем лесу под душистой сосной с каплями смолы и шишками, стоял Пряничный дом.

Никто из обитателей леса уже не помнил, когда он появился тут, видно это случилось очень давно. Только всегда в нём жили ежи. Собственно и сами Ежиха и Ёж затруднялись сказать, как у их предков появился этот чудесный дом. Для них это были просто родные стены, которые так чудно пахли, то имбирём, то корицей или миндалём — в зависимости от погоды и настроения обитателей дома.

Семейное предание говорило, что дом будет стоять, пока в нём царят мир и любовь. Поэтому всех ежат, прежде всего, учили любить друг друга и уважать соседей.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
О том, как я принял участие в преследованиях христиан

Как-то мы с Лукием отправились в термы послушать выступления заезжих риторов. Впрочем, их заумные речи быстро навеяли на нас скуку. После того, как опытные банщики натерли наши тела благовонными мазями, мы устроились в тепидарии — теплом отделении бани, чтобы снять пробу с нового сорта фалернского вина, только что завезенного из Италии.

Прежде, чем сделать первый глоток, Лукий плеснул вино на пол под ноги мраморному Геркулесу, и сразу же горячо заговорил о политике. Когда он чем-то был сильно взволнован, мне по опыту было известно, что лучше дать ему выговориться. Лениво прикрыв глаза, я молча выслушивал его рассуждения, стараясь в полной мере оценить тонкий вкус фалернского.

В Древнем Патерике есть такое поучение: «Один монах сказал преподобному Сисою Великому: «Я нахожусь в непрестанном памятовании Бога». Преподобный Сисой отвечал ему: «Это не велико; велико будет то, когда ты сочтешь себя хуже всей твари». Давайте немного поразмышляем над этими отрезвляющими словами преподобного. В святоотеческом понимании «тварь» — это всё одушевленное творение Божие: от червяка до человека (ангелы в данном случае не в счет). И если псалмопевец Давид говорил о себе: «Я же червь, а не человек»,-то святой Сисой, грубо выражаясь, посоветовал монаху увидеть себя ниже червя. Почему же подвизающийся инок получил такое, с мирской точки зрения, странное наставление? Мне кажется, дело в том, что, во-первых, старец почувствовал: вопрошающий находится в полушаге от гордыни, а значит падения.

Я буду жить, в Тебя я верить буду,
Но отнесу успех заветных дней,–
Не ко благому Промыслу, ни к Чуду,
А к мастерству, и к мудрости своей.

Исполнен благ, всплакну – что слишком низко
Смирён судьбой под тягостным крестом.
Я буду знать, что вечность близко, близко,–
Но на земле с упрямством строить дом.

Пройдя свой путь, с надрывом сил, до края,
Я буду горд, восторг побед храня.
Когда ж умру… тогда, к стыду, узнаю,–
По этой жизни – Ты пронес меня.

                                         2009

Я сгусток вечной мерзлоты,
Меня трясёт от пустоты
И надоело про «любовь»,
Где только «вновь», «морковь» и «кровь»,
Ах, да, ещё простите «бровь»,
Такая бедная «любовь»!
А мне бы просто день прожить
И никого не осудить,
Самим собой не поцарапать,
Чужую душу не облапать.
Там, в небесах мои мечты,
Они протянут мне мосты
И я сбегу от пустоты,
От этой вечной мерзлоты.
И стану маленькой звездой,
Светясь над вашей головой!
2009 

Беседа с игуменом Лонгином (Чернухой) и психологом Анастасией Бондарук.

«Я очень хотел поступить в институт. Перед поступлением я усиленно молился, выполнял утреннее правило, читал Евангелие и Псалтирь. Раньше я не был так исполнителен. Я спросил себя: «Почему я стал делать это только сейчас?» И когда я понял себя, я ужаснулся. Оказалось, я делал это, потому, что был уверен, что Бог может мне отомстить. Я понял, что в моем понимании живет не тот Бог, о Котором пишет Евангелие, а какой-то языческий божок – злобный, мелкий и мстительный. Который только и ждет, когда я ошибусь, чтобы стукнуть меня по голове. Я в смятении. Как так получилось. Ведь я причащаюсь каждый месяц, у меня есть духовник, церковное послушание. И как мне теперь найти Бога?»

Эту историю мы попросили прокомментировать игумена Лонгина и психолога Анастасию Бондарук:

Игумен Лонгин

Беседа с руководителем Обнинского Центра общинной педагогики «Спас» И. К. Лизуновым

— Игорь Константинович, как вы считаете, необходимо ли православному христианину, выражаясь светским языком, для того чтобы быть успешным в семье и воспитании детей, обладать знанием психологии?

— Недавно прочитал одну книгу о том, что психология якобы наносит страшный вред Церкви. И в нашей среде до сих пор есть такое понимание: психолог — нехороший человек, что-то вроде экстрасенса, а психологии вообще как науки не существует. Книга весьма сомнительная и категоричная, в ней перечисляются люди, которые используют в церковной педагогике знания психологии, и говорится об опасности этого. Но как ни странно, несмотря на всю абсурдность сего издания, в этой брошюре поднята очень важная проблема, и она действительно существует.