Сила в немощи, или Человек выбирающий

Беседа с православной писательницей и литературным критиком монахиней Евфимией (Пащенко)

— Нынче такое время наступило, что слабым быть страшновато, можно ненароком стать мерзавцем. Ну, совершенно случайно: там промолчал, там стерпел, а тут у тебя уже автомат в руках и велено убивать...

— Так было всегда. Здесь даже не в том дело, сильный ты или слабый. Просто человек сотворен по образу Божию. Это и честь, и ответственность. Ведь чертами образа Божия в человеке являются, в частности, разум и свободная воля. В итоге человек — не только «гомо сапиенс» — человек разумный. Но и человек выбирающий. И это всегда выбор между добром и злом, между Богом и силами тьмы. Вспомните слова психолога Виктора Франкла, прошедшего фашистские лагеря смерти: кто-то изобретает газовую камеру, а кто-то идет туда с молитвой на устах.

Другое дело, что каждому из нас — мне, вам, всем нам трудно выбрать. Ведь выбор — это и акт смирения перед ближним, и жертва, и удар по собственной гордыне. Не случайно путь погибели, описанный в Евангелии — это торная, широкая дорога, а путь истины — узок и тернист. «Взвесь силу гордую, взвесь волю твердую — каким идти?» Истинные сила, мудрость и героизм человека как раз в том, чтобы не выбрать легкий путь, ведущий в погибель (Мф. 7:13) Ведь плата за ошибочный выбор — вечность. Вечное отвержение от Бога. Мука из мук.

— Сильные люди — это какие? Откуда берутся сильные люди?

— Каждого из нас в свое время воспитывали на примерах «сильных людей». Другое дело, что в галерее оных были и подлинные герои (например, Н. Островский, герои Великой Отечественной войны — ведь в свое время в школьную программу по литературе входили такие книги, как «Молодая гвардия» и «Как закалялась сталь»). Но были и люди весьма сомнительного толка, вроде жизнеописаний большевиков-богоборцев и пресловутого дедушки всех советских детей. К сожалению, большая часть тогдашней литературы про героев была лжива насквозь. Уж если герой, то сусальный, без страха и упрека, ходячее воплощение добродетели. Вселенская скорбь по поводу разбитой вазочки или плохой отметки. Плохо верилось в таких героев. Особенно на зубоврачебном кресле, когда тебе сверлят зуб без анестезии, наставительно приговаривая: «надо быть мужественной…как Зина Портнова, как Зоя Космодемьянская». Что было, то было…

«Молодую гвардию» я перечитывала много раз, и люблю эту книгу. Но все-таки герои моей ранней юности были несколько иными. И в том заслуга учительницы Н.Л. Скалиной (спасибо и многая ей лета!), которая несколько лет преподавала нашему классу историю. Она разнообразила учебный материал текстами из литературных произведений. Например, рассказывая об убийстве императора Александра Второго Освободителя, она цитировала фрагмент из повести Юрия Давыдова «Март». Как-то забываю сказать, что чтение произведений Юрия Давыдова (а впоследствии — Павла Щеголева) повлияло на мое творчество. И пошла я в библиотеку, и взяла эту книгу… А тут как раз мой дедушка читал «Запечатленный труд» В. Фигнер…

Да, это тоже были книги «о революционерах». Но не о победивших, а о побежденных. О тех, которые на свою голову вызвали из бездны зло, истребившее их самих. «Несчастный самоубийца» — сказал об одном из них Ф. Достоевский, на собственном опыте испытавший искушения революционной бесовщины.

Судя по предисловию к роману «Глухая пора листопада», Ю. Давыдов в детстве общался с последними из народовольцев. Отсюда его отношение к ним. Возможно, поэтому он изобразил их отнюдь не безупречными людьми — реальными, решающими реальные, весьма актуальные и сейчас, проблемы. Достаточно сказать, что герой «Глухой поры листопада» — предатель Дегаев, по вине которого была окончательно разгромлена «Народная Воля». А самая яркая часть «Двух связок писем» посвящена истории С. Нечаева, сформулировавшего тезис, впоследствии использовавшийся большевиками: во имя революции все средства хороши. Оттуда же я узнала о пресловутой тюремной «Исповеди» М. Бакунина А из мемуаров В. Фигнер — о И Ювачеве, бывшем народовольце (отце Д. Хармса), ставшем впоследствии церковным писателем. Что до книг П. Щеголева («Декабристы» и особенно — «Алексеевский равелин»), то там, очень честно (местами насмешливо), на основе блестящего знания документов эпохи и столь же блестящего их использования, показано пресловутое «падение и величие человека». Оговорюсь — в ту пору книги Солженицына и Шаламова еще не издавались. И потому девиз «жить не по лжи» мне знаком по книгам Ю. Давыдова. Что ж удивительного? Ведь он красной нитью проходит через многие книги.

Без этих книг я была бы другим человеком. Именно из них берет начало тематика духовно-нравственного выбора, без которой я не мыслю своих текстов. Хотя сейчас перечитывать их не хочу. На смену им пришли иные книги. Но лучшее, что было в этих книгах, живет в моих сердце и памяти.

Впоследствии, уже крестившись, я прочла две книги, ставшие для меня не менее значимыми: «Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга» М. Поповского. И «Сцены из жизни Максима Грека» М. Александропулоса. Сюда же отнесу и «Очерки по истории русской церковной смуты» А. Левитина-Краснова и В. Шаврова. Собственно, это едва не первая церковная книга, которую я прочла еще в «самиздате», впервые узнав из нее о мученичестве Священномученика Вениамина Петроградского (одного из сонма святых Архангельской и Холмогорской епархии). Эту книгу я не только читала, но и дважды перепечатывала (был такой способ тиражирования самиздата). Все эти книги сформировали мое представление о православном святом, как о сильном человеке. Не уходящем от мира, лежащего во зле, но живущего в нем и своим примером свидетельствующего о возможности иной жизни, иного пути, о бытии Бога. Фактически это то самое, о чем писал Н. Некрасов — «рабам земли напомнить о Христе».

Спустя много лет по прочтении «Жизни и жития Войно-Ясенецкого…» я прочла сборник отчетов уполномоченного по делам религий Крымской епархии (переизданный затем Сретенским монастырем под заглавием «Разработку Луки продолжаем…»). После чего поняла, что Святитель Лука был несколько иным, чем представлялось мне после прочтения книги М. Поповского. «Человек он был…» И в этом свете его жизненный и исповеднический подвиг представляется еще более высоким. Наверное, Бог воспитывает нас, посылая в нужное время — нужные книги. Когда надо — заставляет нас увидеть не грязь под ногами, а звезды на небе. А когда нужно — взглянуть себе под ноги, чтобы не оступиться и не упасть в грязь. Буди имя Господне благословенно!

— Может ли слабый стать сильным? Каким образом?

— Сильными людьми не рождаются: ими становятся. Точнее, силу или слабость каждый из нас проявляет, оказываясь перед выбором. Легко ли было Аврааму, повинуясь воле Господа, идти в чужую землю или возлагать на алтарь своего единственного сына? Не случайно в Православной традиции Авраам — отец всех верующих в Бога Истины. Для многих из нас, рожденных и воспитанных во времена атеизма, первым сильным и смелым поступком было принятие веры и Крещения. «Ради Иисуса, а не ради хлеба куса» и вопреки тогдашней богоборческой идеологии. Что ж, слабый человек становится сильней, когда рядом с ним — Бог. Как ноль без палочки — всего лишь ноль, а с палочкой — уже цифра 10.

Есть потрясающее и очень честное стихотворение Ю. Даниэля о собственной слабости и Божией силе. Оно доступно. А суть его такова: да, я мал, и слаб, меня можно уничтожить, можно даже сломить мою волю…и все же я — твой окоп, добро, я — камешек в Твоей праще, Господи. Но еще ярче и столь же честно о том же самом написал в свое время Святой Апостол Павел — сила Господня в немощи совершается, когда я «немощен, тогда я силен» (2 Кор. 12:10). Сила, мужество, героизм — это, прежде всего, преодоление собственной немощи. Примеров тому несть числа. Преподобный Амвросий Оптинский был немощным, больным человеком. Но скольких людей он спас своими молитвами и своими советами!

Другое дело, что собственную немощь не преодолеть исключительно собственными силами. Об этом, как раз и говорил Святой Апостол Павел. Между прочим, та же самая мысль встречается в чинопоследовании монашеского пострига. Принося монашеские обеты, человек не просто говорит «да» или «клянусь». Но прибавляет к этому «да» еще два слова — «…Богу содействующу». То есть, с Божией помощью. Ведь, по словам песни, сочиненной Святителем Николаем Сербским, без Бога мы не можем не только пахать и песни спивать, но и за правду воевать.

— Вы себя к сильным или к слабым относите, почему?

— Разумеется, к слабым. И это хорошо известно всем, кто меня знает. Хотя повторю слова героини известной повести Герцена: «я слабая женщина, но могу быть и сильной женщиной». И, если кто-то называет меня писательницей, то скажу вам. Если я и писательница, то «писательница вопреки…». Как и «монахиня вопреки…» Меня готовили к другой жизни. Закончить институт, защитить диссертацию, выйти замуж, родить детей… Но Бог дал мне возможность выбирать, и я выбрала сама, а не то, что решили за меня другие. Но за право быть собой каждому из нас приходится платить. Скажу так — мне это было тяжело, подчас, казалось, невыносимо. Если бы не очевидная помощь Божия. Это не слова. Мне твердили: «брось эту писанину, кому она нужна, помни — ты врач и только врач, пока не поздно — делай, как мы тебе советуем».

Я не бросила. А дальше… Поначалу мне самой приходилось совершать походы по редакциям. Забавно, наверное, это смотрелось со стороны: является в редакцию человек с улицы, вручает книжку-самиздатку, и говорит: «вам авторы нужны?»

Потом, вроде бы случайно, в книжной лавке Сретенского монастыря нашелся адрес православного литературного клуба «Омилия». На нем меня нашли и издатели… Случайность? Нет. Такое не бывает случайно. Сейчас, уже очень взрослым человеком, я вижу свои тексты изданными. Но от этого нет у меня ни ликования, ни «головокружения от успехов». Труд свершен и совершается, пока Бог дает мне это. Пришлось бы снова выбирать — выбрала бы то же самое.

Люблю при случае вспоминать эпизод из воспоминаний одного народовольца, Петра Поливанова. Его приговорили к смерти, а потом заменили казнь пожизненным заключением. Поначалу отбывал он его в Алексеевском равелине, где предпринял две попытки самоубийства. Оба раз его спасал тот самый смотритель Соколов, которого Поливанов, В. Фигнер и проч. обессмертили в своих воспоминаниях под говорящим само за себя прозвищем «Ирод». Но речь не о том. В соседней камере сидел другой революционер, Колодкевич, умиравший от туберкулеза. Тем не менее, каждый день он на костылях ковылял к стене и перестукивался с отчаявшимся Поливановым. И вот как-то раз между ними произошел разговор: если бы начать жизнь сначала, и знать, что она завершится вот так и вот здесь — стоило бы родиться? Думаю, понятно, что ответил Поливанов… А Колодкевич ответил: да, я бы согласился снова прожить свою жизнь. Вскоре он умер. Запоминающаяся история.

Фактически о том же в свое время А. Гайдар написал гениальный рассказ «Горячий камень». Незачем другая жизнь тому, кто уверен, что выбрал жизненный путь правильно. Разве не так?

— Мне кажется, вы знаете что-то такое о жизни, что делает одновременно сильным и слабым. Захотелось узнать каковы ваши соображения на эту тему.

— Думаю, что слабым человека делает страх. Прежде всего, за себя. На этот сюжет у меня есть несколько рассказов. Самый ранний — «Дневник неизвестного». До сих пор считаю его одним из лучших своих текстов. Там описана история священника, которого, играя на его страхе мучений и смерти, медленно, но верно ведет к отречению от Бога некий «сосед снизу» (понятно, кто именно). И добивается своего. Другое дело, что в самый последний момент Бог являет герою какое-то чудо, которое сводит на нет хитрости лукавого.

А сильным человека делают вера, верность и любовь. К Богу, к ближним, к Родине. Об этом все мы знаем с детства: «сам погибай, а товарища выручай», «раньше думай о Родине, а потом о себе». Но это происходит, когда мы забываем о собственной гордыне, о страхе за себя. Настоящий герой смиренен. Так и в житиях Святых, и в лучших книгах нашего детства.

Вспоминается Священномученик Вениамин Петроградский. Если сравнить его со Святителем Лукой Крымским — совершенно разные люди. Бескомпромиссный, зачастую резкий в своих поступках и высказываниях «Святитель–хирург» и смиренный Владыка Вениамин, по отзывам современников, самый аполитичный в тогдашнем российском епископате. Но какую твердость он проявил по отношению к властолюбивому протоиерею Введенскому! А когда на суде ему дали последнее слово, он сказал: «не знаю, что меня ждет — жизнь или смерть. Но, что бы меня ни ждало, я скажу, осенив себя крестом — слава Богу за все». Ярчайший пример Господней силы, укрепляющей человека, и делающей его бесстрашным исповедником веры.

— Победа или поражение — это судьба, фатум или всё-таки какие-то внутренние качества?

— Прежде всего, вероятно, это следствие Божией воли. Потому что Бог промышляет о мире, о людях, о каждом из нас. Не всегда полезно победить. Ведь слишком велик соблазн приписать победу себе. А потом…

В книге С. Нилуса «Сила Божия и немощь человеческая» есть яркий эпизод — брат главного героя, игумена Феодосия (Попова), хвалится тем, что достиг в жизни всего, чего хотел — богатства, высокого положения в обществе. А под конец заявляет брату — «ты думаешь, мне все это твой Христос дал, я сам этого достиг, своим умом! Конечно, мне все это дал не твой Христос!» Потрясенный его хвастовством, отец Феодосий в гневе проклинает его — «посмотришь, что отныне тебе дадут твой ум и твое безумие!» Вскоре после этого до него доходят известия о разорении и самоубийстве брата. Победа сменилась поражением. Но человек, отрекшийся от Бога, не смог ее пережить. Поскольку уповал исключительно на свой ум и свои силы…а они-то и подвели.

Победы и поражения нам посылает Бог. От человека требуются только стойкость и верность. А еще — умение остаться собой и не впасть в отчаяние в случае поражения. Об этом в свое время писал Святитель Игнатий (Брянчанинов) — хороший воин не тот, кто всегда побеждает, а тот, кто сможет достойно пережить поражение. А ведь Святитель Игнатий до принятия монашества был офицером. Поэтому его свидетельство — свидетельство и воина земного царя, и монаха — т.е. воина Царя Небесного. Мало того — свидетельство человека, одержавшего победу над собственными страстями — святого.

— Вы — хороший литературный критик, много читающий человек, как это повлияло на вашу устойчивость в жизни? Вот если представить, что та же судьба у вас, те же грабли по дорогам разложены, только отняли у вас право читать — насколько судьба ваша изменится?

— Собственно, это уже произошло. В детстве и в юности я «проглатывала» книги одну за другой. Сейчас читаю медленнее и куда меньше. Но, полагаю, дело не в количестве прочитанных книг. А в их качестве. И еще в том, как и ради чего их читать. Ради развлечения? Ради увлекательного сюжета? Для меня книга интересна прежде всего не этим. Что хотел сказать автор? Каковы его убеждения и духовные ценности? Это главное. Нередко я читаю книги еще и для того, чтобы научиться писать. Подмечаю сильные и слабые стороны автора, чтобы последовать лучшему и избежать худшего. Ведь не зря сказано — книга не человек, а учит. Писать я училась по большей части, читая книги.

— Последний вопрос о сильных людях и сильных книгах: кто кого делает? Назовите книги, которые сделали сильной вас?

— Я знаю лишь несколько сильных книг, написанных сильными людьми: «Как закалялась сталь» А. Островского и «Репортаж с петлей на шее» Ю. Фучика. Это — книги моей юности. В них авторы писали о себе, и в этом — ценность и правда этих книг. Возможно, вы вспомните те же самые книги. А может — другие. Например, детскую книжку Джеймса Крюса «Мой прадедушка, герои и я» — об истинном и ложном героизме. А для нас, православных — Священное Писание и жития святых, в том числе — новомучеников и исповедников Российских. На примере героев этих книг мы учимся жить. И быть людьми. Ибо человек — образ и подобие Божие, без связи со своим Первообразом — Господом, утрачивает себя и свою человечность.

Беседовала Светлана Коппел-Ковтун