Омилия

1

Я – малая, ничтожная частица
Единой Вечности, которой имя – Бог,
И сколько б веку моему ни длиться,
В дыханье Вышнего он – краткий вдох.

И, будучи владельцем многих знаний,
Мой ум остался бы безмерно мал,
Что капелька в безбрежном океане,
Пред Разумом, который мир создал.

Я – искра, отлетевшая от Света,
И, чтобы снова слиться с Ним в поток,
Из чаши истин Нового Завета
Духовной нищеты1 б испить глоток.

1Духовная нищета – смирение.

2

Во мне – отец Адам и матерь Ева,
И оживают в памяти моей
Эдемский сад и плод запретный древа,
Где притаился искуситель-змей.

Я помню, как бессмертие теряя,
Сходили души праотцев в Шеол1,
Как снова обрели блаженство Рая,
Когда Спаситель в бездну к ним сошёл.

Во мне – Христова плоть и кровь живая,
Но каждый раз, когда служу грехам,
В душе, прельщённой ими, оживает
Из Рая Богом изгнанный Адам.

Этот рассказ был написан 8 августа 2011 года для близких и дорогих моему сердцу людей — сомолитвенников, братьев и сестер во Христе. Рассказ очень личный, семейный. Да и рассказ ли это — описание событий, воспроизведенных, что называется, с кинематографической точностью. Это случилось ровно 10 лет назад. Ровно столько лет моему духовному прозрению.

Она кричит до рези в ушах. Она почти уже на полу, еще чуть-чуть, и она свалится с кожаного дивана. Боюсь сделать шаг, не задев несчастную, убивающуюся от горя. Муж подталкивает в спину: ну проходи же. Оглядываюсь на него: это точно не морг?

Господи, если только Ты есть, не дай мне пережить такое.

Муж хватает за рукав медсестру. Георгий, восемь лет, ночная операция, как он?

М. И. Кутузову

Не звукам вальса – барабанным маршам
Внимать теперь гусарам под Москвой…
В Господнем храме –
                   доблестный фельдмаршал
Пред Образом с поникшею главой.

Всё в стороне – тщеславие и гордость,
Высокий чин, медали, ордена…
В мольбе – смирение, во взоре – кротость:
– Владычица! Ждёт помощи страна!

Мгновенья плавятся в огне молитвы,
Сливаются земля и небо в мысль:
И полководец видит поле битвы,
Духовны очи, устремляя ввысь.

А по войскам, по русским всем пределам,
В преддверии решительных боёв
Ступает властно Пресвятая Дева,
Русь облекая в царственный покров.

Быть воину в смятенье не пристало –
Горяч под полководцем белый конь.
Уверенность Кутузова кресалом
В сердцах солдатских высекла огонь.

Ты нажарь мне картошки на ужин,
И не нужно с упрёком смотреть,
Не бродил я, как в детстве, по лужам,
Не искал в них небесную медь.

Протяни мне ладошки в морщинках,
Расскажи про черниговский край,
Про небритость лесов
и тропинки,
Что хранили следы волчьих стай.

Расскажи про гнездо у колодца,
Там, где аист стоял на посту,
И про небо, что радугой льётся,
За верстой оживляя версту.

Расскажи мне про щедрую землю
И крестьянский просоленный труд,
И про детские ваши лазейки;
Про свистящий пастушеский кнут.

Я забуду про боль и сомненья,
Я забуду печальную синь,
И незримой, счастливою тенью
Погостит в твоём прошлом твой сын!
 

Любоваться тобой не устану,
Прикасаясь к изгибам души.
Жизнерадостная и простая,
И меняться, прошу, не спеши.

Не спеши становиться чужою,
Дорогой примеряя наряд.
Хочешь, тропкой пройдёмся лесною
Там, где клёны с берёзками в ряд.

Там, где родина милая дремлет
На душистой и сочной траве.
Там, где замерло стрелками время
И другие миры в синеве.

Там, где сердцу тепло и спокойно,
Оттого, что в ладони ладонь.
Там, где счастье уставшей рукою
Постучится настойчиво в дом.

Там, где наши влюблённые взгляды
Будут вместе скользить по листве
Сквозь сомненья, века и преграды –
Не подвластные вздорной молве.
 

Звучали трубные сирены –
Давид ковчег сопровождал.
В путь тридцать тысяч душ отменных –
Людей отборных он собрал.
Несли ковчег с благоговеньем,
Со страхом, с трепетом несли.
Без ýстали, с большим почтеньем,
Колонной дружной люди шли.

А на ковчеге на Господнем
Сияло имя – Саваоф…
На колеснице Бог сегодня
В путь вышел с парою волов.
Так рядом шли с ковчегом Божьим
Аминодавовы сыны.
Неторопливо, осторожно
И страха Божьего полны.

Перед ковчегом шёл Ахио,
А Оза, брат его, за ним.
Вдруг колесница встала криво
С бесценным грузом со святым.
Рукой коснуться дерзновенно
Ковчега младший брат посмел.
Он поступил самозабвенно,
Он поддержать его хотел:

Волы немного наклонили
Святую ношу. Озин пыл,
Порывы Озы свéтлы были,
Но Божий гнев его сразил.
Упал он замертво мгновенно,
Скончался Оза в тот же миг.
За то, что смело, дерзновенно
К ковчегу Божьему приник.

Уже достаточно давно в храме, где я являюсь настоятелем, крещение взрослых людей не совершается без предварительного собеседования (такое же собеседование обязательно проводится и с восприемниками, а иногда и с родителями крещаемых детей). А на протяжении последних двух лет крещению обязательно предшествует предписываемый Святейшим Патриархом ряд огласительных бесед. Проводит эти беседы один из клириков нашего храма, преподаватель семинарии, хороший лектор. Естественно, что когда эта практика только-только входила в нашу жизнь, я решил послушать, как происходит оглашение, как реагируют люди на нововведение. Потихоньку, чтобы никого не отвлекать и не смущать, я вошел в боковой придел, где проходила беседа, и присел понаблюдать и вслушаться. Оглашение носило характер лекции — внятной, четкой, информативной. А на народ, между тем, было жалко смотреть. Взгляды отсутствующие, выражения лиц растерянно-несчастные, словно вопрошающие: «Куда же это мы попали?». Было совершенно очевидно, что аудитория к лекции не готова.

(на украинском)

Мовчить душа, не пишуться вірші...
У неї знову смуток зазирає,
Немов думки порожнії читає,
Співає в мовчазній моїй душі.

І знову серце морок полонить,
Він, як завжди, приходить із мовчанням,
Лише тяжке він вирива зітхання...
Вбиває кожну світлу, добру мить...

Мовчить душа... Що ж ти мовчиш? Молись!
Нічим бо іншим серце не зігріти.
Не залишайся мороком повита,
Хай зараз геть іде, а не колись...

Молись, кричи до Бога в каятті,
І Він почує, завіта до тебе,
Очистить, висвітлить як небо...
І стануть думки ясні і прості.
6.02.2012

(из цикла сказок "Художник Время") 

В старенькой лачуге на окраине города жил одинокий художник Время. В его нехитрое жилище часто наведывались гости: знакомые и чужаки, бездомные странники и знатные вельможи, старики и даже дети. Каждый из посетителей торопился попросить Время запечатлеть на волшебном холсте самые главные поступки в его жизни. Поэтому художник работал, не выпуская кисточки из своих талантливых рук.

Иногда, правда, художник Время замирал перед невероятным сюжетом чьей-то жизни. Над прекрасными образами он трудился со светлой улыбкой на устах. Удручающие и даже гнусные картины ему приходилось рисовать дрожащими руками, смешивая краски с непрерывно льющимися слезами. Мастер своего дела, он виртуозно владел всеми техниками художественного мастерства. Но лишь одного он никогда не делал - художник Время не рисовал ложь.

Пришёл как-то к старцу монах молодой:
«Мне нужен совет вразумительный твой –
Я книги читаю, святые слова,
Но память моя почему-то слаба».

Духовный наставник корзину даёт,
Внутри у неё толстый грязи налёт.
«Снеси мне, сынок, в этой таре воды
Из речки за лесом, всего полверсты».

Усердный монах день трудился в поту.
«Отец, я опять за советом иду –
Ношу и ношу, а корзина пуста.
Воды не принёс в ней, но стала чиста».

Старик улыбнулся – он многое знал:
«Сынок, ты не зря слово Божье читал –
Не держишь в себе ты его ещё, нет,
Но душу очистил им. Вон какой свет!»

13.04.12

Строчки с неба прилетели,
я подбросила их снова
в небо, к солнцу, к облакам.

Муза мне в ответ кидает
пару строк и ждёт смиренно —
слушает и мне внимает.

Я кидаю ввысь соцветье
слов и музыки — в букете.
Муза рада и в ответ
мне бросает свой букет.

А на войне как на войне -
Сгорают образы во мгле.
Ветра седые носят гарь -
Грехов оборванную старь.

Там совесть - пленница врага -
Упрямо льстит. И боль-дуга
Не отпускает, суд вершит.
Душа от страха вспять бежит...

Обид смертельный тяжкий гнёт
С земли подняться не даёт.
И в перепалке, чуть дыша,
Ползёт под пулями душа.

Стреляют мысли в омут лет -
От сердца к сердцу рикошет.
Снаряды зависти свистят,
Вонзая в души смрадный яд.

Из глубины душевных ран
Струится едкий дым-обман.
Забылся разум в сладком сне -
Нет завершения войне.

Горе горем льёт,
небеса в слезах.

Непогодится —
там, на небесах.

Крылья вымокли,
сердце лёд крушит.

Человека — нет
для моей души.

Вдребезги разбит
тот, люблю кого.

По осколочкам
соберу его.

И любовью их
в целое солью,

потому что я
лишь его люблю.

Я объехала пол-России,
В колокольных купаясь звонах,
Отразилась в озерах синих,
Билась птицей в дубовых кронах.

Я объехала пол-России
Посмотрела ее дороги.
Я жалела людей красивых.
Я любила людей убогих.

Разглядела я все рассветы.
Изучила я все закаты.
Поняла я, как мы богаты,
Сколько нам даровано света.

Я объехала пол-России,
Поняла, что мы все едины,
И хранимы под небом синим,
Как Господние херувимы.

За высокое это счастье
Наши прадеды кровь проливали.
Мы Христовы. Мы в Его власти,
От греха своего восстали.

Я объехала пол-России,
В колокольных купаясь звонах,
Отразилась в озерах синих,
Билась птицей в дубовых кронах.

Я благодарна Богу за судьбу
За то, что я живу в России,
Мои ромашки на лугу
Качаются под небом синим.

Я благодарна ласковой земле,
Она для нас земля святая,
И в сердце, что стучит во мне,
Любовь сквозь пепел прорастает.

Мы направляли корабли,
Бросали прямо в небо якорь.
Прожить не может без любви
Земли российской сын и пахарь.

Как сладко в ласковых руках
Родной земли, лежать, качаясь.
Забыть про боль, про смертный страх,
Тепло и радость - излучая.

Я благодарна Богу за судьбу
За то, что я умру в России,
Мои ромашки на лугу
Качнутся ввысь, под небом синим.
01. 08. 12 День памяти Серафима Саровского
 

 А Мария плакала молитвой,
Магдалина – звали так ее,
И прошли три долгих дня, как битва,
Но не в том раскрылось бытие.

Омывала миром стопы тихо,
Так что тишь кричала о любви,
Господа Христа – гортанным криком
Провожала до Креста – живым

И не снилась каменность конвоя,
Разлеталась высь по сторонам,
И вознесся над безумным воем,
Тот, Кто вечность подарил сынам.

Не вместить такую мощь ни стоном,
Ни оплакать ширь всего Креста,
Колокольным гулким перезвоном
По просторам мчалась высота.

Плакала Мария у распятья,
Магдалина – звали так ее,
И над криками - Христос объятья
Раскрывал в земное бытие.

 Все очень просто - люди перестали смотреть в глаза друг другу, заключив души в маленькие ящики телевизоров, отдавая всю полноту своего сострадания вымышленной картинке мира, мира, затерявшегося в глобальных медиа пространствах поддельного бытия. Красота сменилась картинкой, которую можно повесить у себя на страничке в контакте, заменив подделкой простор бескрайних полей в миг пробуждения жизни от ночного сна к цветению множества лепестков, раскрывающихся цветами. Стало сложно смотреть дальше экрана – это неудобно и требует простого усилия – встать и подняться с любимого дивана, выйдя чуть дальше, чем призрачная клетка квартиры. Эта клеть разрослась до границ мира: там играют в то, что потерял каждый – чувства, поют и пляшут, как хотелось бы делать человеку, не будь он остановлен на пороге бытия – дверью, закрытой огромным электронным замком маленькой лентяйки.