Ян Таксюр: «Нельзя быть украинцем и не быть православным»

Ян Таксюр, 1952 года рождения, по образованию — преподаватель истории, автор стихов, часть которых «ушла в народ». Автор, ведущий и участник многих телевизионных программ. Писал для звезд эстрады, придумывал мультфильмы, сопредседатель «Клуба Голохвастова» газеты «Киевские ведомости».

— Как бы Вы себя представили?

— Cам не знаю. Наверное, все-таки писатель-сатирик. Больше всего занимаюсь сатирой. Разговариваю с миром через свое умение видеть смешное, а иногда и безобразное. Может не всегда так будет, но пока это так.

— Вы — яркий представитель киевской артистическо-литературной среды, кумир публики, завсегдатай литературных и артистических «тусовок». Как Вам удается оставаться православным человеком в этой явно невоцерковленной среде?

— Представитель, безусловно, относительно яркости — не мне судить, а в слове «кумир» вообще слышится что-то языческое, тут уж совсем не про меня. Как таковой артистическо-литературной среды не знаю, поскольку там не вращаюсь. Я существую сам по себе. Это не позиция, а факт моей жизни. Иногда думаю: «А не бросить ли свою юмористическую деятельность и заняться чем-то серьезным?» Но потом дочка рассказывает. Что в школе приходили к ней малыши и просили, чтобы она переписала какое-нибудь мое стихотворение. Или кто-нибудь в метро цитирует мне мои стихи. Тогда думаю: «Нет, еще чего-нибудь сочиню». Вообще не отношусь к себе с пиететом. Даже бывает стыдно, когда говорят с придыханием: «У него талант!» Ну и что? Вот когда человек кому-то помог, что-то сделал, что-то преодолел — да, за это его можно уважать, а за то, что есть дар, за то, что подарили — не думаю. Тут просто: слава Богу! И если иногда удается оставаться православным человеком в неправославной среде, то только благодаря пониманию: все, что имею — от Господа.

— Вы говорили о том, что чувствуете мир через смешное, через трагически-смешное. При этом Вы являетесь человеком православным, духовным, а это, по-моему стало совсем не модным?

— Я боюсь православной моды. Не дай Бог, чтобы православие стало в моде. В «модном» Православии Дух Христов, Дух Любви и кротости может быть утерян и заменен духом тщеславия. А для творческой интеллигенции кротость изначально трудна. Много соблазнов впасть в самолюбование, гордыню. Православного жизнь артистической богемы с ее грубыми манифестациями «эго» не может устраивать.

— Всегда ли Вы были православным, это семейная традиция?

— Я из обычной пионерско-комсомольской семьи. От веры родители были отрезаны сталинским режимом. Хотя жили они в любви, по-Божески, многим хорошим вещам я научился у них. Святое Крещение принял на 42-м году жизни вместе с женой и дочерью. Господь промышляет о каждом человеке, и, естественно, и обо мне, грешном. Теперь оглядываясь назад, будучи 49-ти лет, я, кажется, вижу промыслительную линию относительно меня. Я пребывал в абсолютно кондовом безверии, изучал материализм и даже немного его преподавал. Потом Господь посылает мне людей, которые разбили старую доктрину в пух и прах. Как только стало ясно, что мир материальный не первичен, с этого момента началось долгое «блукание» впотьмах. Восточная философия, мистика, все, чем соблазнялись люди моего поколения. Ни к чему душа не прилеплялась. Однажды я серьезно заболел, и один человек сказал мне: «Если ты не примешь крещение, ты не выздоровеешь». И вот, еще не будучи крещеным, пришел я в православный храм, и просто захотел там остаться. Потом была воскресная школа, книги, встреча с духовным отцом, и смысл православной жизни стал постепенно открываться. Когда Вы поняли, что Православие — это Ваш дом, не оказались ли Вы чужим в той среде, для которой, как Вы сказали, «эго» — превыше всего. Безусловно, определенные проблемы у меня возникли с некоторыми моими друзьями, с моим соавтором (известным сатириком Володарским). Мы люди совершенно разных биографий. . В литературном плане я работаю сам, пишу стихи. Для газеты и телевидения мы работаем вместе, для большой эстрады писали номера для Новиковой, Винокура, Шифрина и других артистов. И хотя столкновения и непонимание бывают и сейчас, но есть моя молитва за моего соавтора, а значит, есть надежда.

— Вы сказали о воскресной школе, но ведь там Вас встречают не интеллектуалы, а простые священники…

— Интеллектуалом себя не считаю. Интеллектуал — это нечто другое: головные схемы, рассуждения. Мне бы хотелось считать себя православным человеком. В воскресной школе храма преподобного Агапита Печерского, куда я хожу, и отец Александр и отец Андрей прежде всего помогают узнавать нашу веру. И для этого они подготовлены богословски очень хорошо. Но самое главное в Церкви — это участие в таинствах, дающих жизнь, вразумление, исцеление души и тела. А если к тому же я могу задать вопрос, и батюшка мне может ответить — слава Богу! Я знаю, что есть батюшки, которые не могут ответить на какие-то вопросы, но это меня совсем не смущает. Таинства Церкви совершаются не ради интеллектуальности, а ради веры.

— Почему? Ведь считается, что священник должен знать больше, чем мы, чувствовать по-другому.

— Священник чувствует наверняка больше, потому что в таинстве священства получает то, что мы, обычные люди, не получаем. Да, о.Александр и о.Андрей — интеллигентные люди. Но я встречал батюшек совсем другого плана. Мы ведь говорим не о политике, а о спасении, о том, как преодолеть страсти, а это каждому человеку понятно.

— Вы, по профессии, наблюдательный человек по отношению к жизни? Не кажется ли Вам, что произошло некоторое движение интеллигенции к вере?

— С огромным сожалением и с опаской, я скажу так: движение к вере есть, к Православию — нет. Один знакомый в храме сказал очень правильную вещь: времена дикого безбожия уходят в небытие, антихрист, придя на землю, найдет верующих, но в кого верующих? Я с этим согласен. Движение к сомнительным верованиям, к оккультизму, безусловно наблюдаются. То есть, существует тенденция постоянной подмены истиной веры. Я часто общаюсь с людьми, которые что-то говорят о вере, но не то, что я чувствую и знаю о ней. Они рассказывают «о боге в душе». Но кто этот ваш бог? Может, ваша гордыня, или маммона?

— А ощущается ли какое-то влияние современных богословов, которые одновременно имеют очень серьезную культурологическую подготовку, например диакон о.Андрей Кураев?

— На меня лично очень воздействуют. Я по складу характера не полемист. Но недавно у меня была беседа с одним протестантом о почитании икон. И я нашел замечательные аргументы в защиту иконопочитания в книге отца Андрея. Я имею в виду воцерковление творческой интеллигенции, потому что это сливки общества, которые в области веры — циники. Если бы это воцерковление произошло — возможно, произошел бы поворот в судьбе Украины. Если бы творческая интеллигенция свидетельствовала о Христе! Ведь для психологии наших народов — и украинского, и русского — пока еще характерно почтение к деятелям культуры. Я не являюсь поклонником шоу-бизнеса, но в силу того, что я юморист, работаю на эстраде, многих известных исполнителей знаю лично. Особенного поворота к православной вере не наблюдаю. Конечно, есть творцы гигантского таланта и мысли. Скажем, Андрей Тарковский — это такой высокий уровень искусства, где Господь открывается художнику, как открывается Он и крупному ученому, который глубоко занимается материей. Вдруг он вдруг оказывается перед лицом Создателя, потому что начинает понимать: никакая эволюция не может такого создать. Это — акт Божественного творения. Еще не могу согласиться с мыслью, что творчество — это богопознание. Я могу назвать людей, которые используют свой талант во зло. Хрестоматийный пример — Ницше — человек безусловно одаренный. Адаму тоже был дан колоссальный дар: он находился в богообщении, но отвернулся от Бога в гордыне.

— Вы о Православии размышляете, в Православии живете как в чем-то личном, частном, семейном или же Вы думаете о Нем и на уровне общества, государства?

— Я мыслю Православие как дверь в Царство Небесное для меня и рода человеческого. Не случайно в большинстве молитв мы просим во множественном числе. Ведь эти вещи взаимосвязаны: если я — грешный, слабый могу хоть как-то измениться к лучшему то я, естественно, смогу помочь кому-то в мире. Если мир в душе и мир с тобой, то и тот, кто рядом, может быть спасен. Православие — это одновременно и космично и очень лично.

— Чем Вы объясните повальное увлечение интеллигенции «украиноведением», где акцент делается на язычестве?

— Господь создал Украину, как и любую другую державу. Украина по отношению к Богу вторична. Но если Украина для некоторых наших писателей превыше всего, если она выше Бога — эта идея ложна. Возможно, отсюда и некоторая творческая немощь. Потому что люди не питаются Христом, а обращаются к понятиям, близким к язычеству. Мы любим Украину, но надо любить Украину Христову, Украины «просто» — нет. Нельзя быть украинцем и не быть православным.

— Не возникало ли у Вас мысли, какое именно Православие? Ведь у нас якобы три «его ветви»!

— Относительно раскольничьих автокефального и Киевского «патриархатов», мне кажется, все ясно. Тот, кто называет себя Филаретом, не является человеком православным, ведь он отлучен от Церкви. Соответственно Благодать Божья не может быть в той организации, которую он возглавляет. Филарет играет на невежестве, на ложном патриотизме, вещах полуязыческих, зацикленных на крови, этносе. Может я на себя много беру, но я слышал их тексты, бывал на отпевании раскольниками близкого мне человека… Это безблагодатно даже на уровне эстетическом.

— Вы совмещаете веру и творчество, которое считаете в чем-то гордыней. Кроме того, Вы тот, кто заставляет людей смеяться…

— Я бы хотел, чтобы люди смеялись над тем, что отвратительно. Высший предел искусства — «Чувства добрые лирой пробуждать». Если удается выставить порок смешным — это тоже вызывает чувства добрые.

— Но, говорят, Господь никогда не смеялся.

— Уверен, что это не так. Евангелие — это Благая Весть, а не жизнеописание Спасителя. Все что не нужно — просто не записано. Если мы исповедуем две природы во Христе: Он вполне человек и вполне Господь, то человека не возможно представить без этой эмоции. У Христа было детство, была юность, у Него были друзья. Просто в Его проповеди было совершенно не до смеха. Он застал человечество, которое не располагало к юмору, оно находилось на грани погибели.

Вот у святых отцов я встречал и юмор и самоиронию.

Творчество для меня — это просто работа. Сочиняю стихи, выступаю на сцене, пишу сценарии. К сожалению, духовного общения не хватает. Но есть Храм. Я стараюсь участвовать в жизни Церкви, как можно чаще причащаться и исповедоваться. Потому что полнота бытия — только в Храме, во всем, что связано с Богослужением, с молитвой и Божиим присутствием. Самый трудный для меня день — понедельник. Это день искушений на работе. В воскресение я причащаюсь и все думаю: «Господи, только бы не потерять то, что получил вчера!» Жду Пасху, пойду на всенощную, верю Господь все управит к лучшему!..

Беседу вел Василий Анисимов
www.pravoslavye.org.ua