Омилия

 
Никак нельзя прожить свой долгий век
Без дома, без дорог и без друзей.
Без Родины не может человек,
Как дерево без почвы и корней.
Но что есть дом, дороги и друзья?
Ведь это ты, о Родина моя!

Из цикла «Записки иконописца»

Как-то прекрасным октябрьским деньком, накануне Покрова я вышел прогуляться в ближайший городской парк.
Надо сказать, что осень в городе – это особая история! Воздух осенью будто подсвечен изнутри кистью невидимого художника и одновременно являет собой пример хмурого корнуоллского колорита, от которого веет вековой свежестью и, казалось, способного вселить в каждого целебную силу и стойкость прохлады.

А осенняя листва! Она кружится в такие дни в вальсе тёплого ветерка, издавая на асфальте обаятельный шёпоток, покрывает изящной золотой пылью парковые скамьи и доставляет множество радости детворе, снующей тут и там в поисках каштанов или собирающей опахала золотых вееров.

Богу сердце своё посвяти,
Посвяти!
Но не пой эту старую песню
О любви и разлуке,
Пусть не лжёт твоё сердце,
В нём лишь тень от Любви.
Лучше спой вместе с хором
Сотворение жизни
В жертву вечной хвалы,
Красоту твоё сердце услышит
И послужит усердно Любви! 

Один уже старик седой -
Младенец маленький другой.
Один согбен, худ и плечист -
Другой – румян и оком чист.
Один прожил уже лет сто -
Другому сорок дней всего.
«Мне уходить…» один твердит -
Другой кивает и молчит.
Старость встречает юность дней,
Чтобы прижать к груди своей,
Сказать: «Прости и отпусти,
Я ухожу, а ты – расти!».

Храм Дружбы возвожу
                  я день и ночь.

Обиды все стараюсь
                  превозмочь.

И все ж... не знаю я:
                  зачем Добро нести,

Если оно у многих -
                  не в честИ?!

 - Тол-я-я-я!- выйдя на балкон, звала сына Антонина Петровна.- Хватит тебе этот мяч гонять, беги домой!

Румяный  мальчишка лет двенадцати подбежал к балкону и начал канючить:
- Мам, мамуля, ну, еще чуть-чуть, с полчасика...
- Никаких полчаса! За уроки еще не садился! Иди домой, я больше повторять не буду!

- Ладно уж!..Иду,- недовольно бубнил подросток,- никуда эти уроки не денутся...

Такая или приблизительно подобная перепалка матери с сыном происходила едва ли не каждый день.

Когда пронзает боль живую плоть,
Когда душа испытывает муки,
Шепчу, протягивая к Небу руки:
-Твоею помощью жива, Господь!

Я уповаю на Тебя, мой Бог:
Меня избавишь от сетей коварства,
От язвы гибельной, от пут мытарства…
Минует мою душу злобный рок.

Ты заповедал Ангелам Своим
В пути и у домашнего порога,
От всех врагов на жизненных дорогах
Хранить того, кто жив Тобой одним.

Пусть встреча с Богом каждое мгновенье
Преображает жизни торжество.
Господь всех ждёт. Ведь каждое Творенье 
Любовью оживляется Его!

Я так хочу сегодня видеть,
Как распрямлялась ложь времен,
И с перепутанных сторон
Срывали пряди черных нитей
Под крик испуганных ворон.

Я жду ни блеска ложных знаков,
В котором слепнет верный глаз,
Я жду любви, где я жила,
Когда в горах печально ахал
Лавины выстрел - я смогла

Туманны дали...
Свежестью разит..
Рассветный воздух чист и нежен.
Земля моление таит,
Купаясь в дымке белоснежной.

И будто жемчуг по ковру
Рассыпан щедрою рукою,
Блестит роса на девственном лугу,
Всё солнца ждёт, с томленьем и мольбою...

Но вот он - луч! Один, другой!
И всё преобразилось!
Как чуден, как прекрасен этот мир!
Как бесконечна Божья милость!

Апрель.2005г.
г. Николаев.

О, моя маленькая леди,
Вы сердце рвете речью страстной,
В словах же ваших нитью красной
Бездушной лжи, коварства сети...

Моя сердечная зазноба,
Зачем играете Вы мною?
Судьба могла бы быть иною,
Когда б честны мы были оба.

О, моя милая шалунья,
Снимите с сердца злую маску,
Со мной в любви умчитесь сказку...
Ведь больше жизни Вас люблю я.

Прекрасен ты, о лотоса цветок!
Мерцанье звезд в тебе и лунное сиянье...
Вы не подскажете, где мне с таким названьем
Приобрести стиральный порошок?

Из цикла «Записки иконописца»

Довелось мне как-то расписывать в одном украинском селе храм, в честь иконы Пресвятой Владычицы «Всех скорбящих Радосте». Я подъехал к маленькой белокаменной церковке, когда вечерняя прохлада опустилась на землю и в воздухе медленно распространялось тёплое благоухание полевых трав, смешанное с терпким речным духом прибрежных камышей.

На звоннице тихо ударили – шла всенощная.

Вошедши в храм, я сразу же попал в мир, который бывает только в таких вот маленьких сельских церковках. Мир, в котором молитва, соединяясь с песнопениями и инкрустируясь причудливыми узорами кадильного дыма, рождает неземную красоту, которая зовётся очень просто и в то же время торжественно – «православное богослужение»...
Тут я увидел батюшку. Отец Алексий – среднего роста и возраста, с умными и добрыми глазами, в которых, я уверен, не раз отражались и радость, и печаль, и даже тонкий, свойственный умным и чутким натурам, деликатный юмор, – медленно и священнодейственно шествовал по храму, и кадильным благоуханным звоном аккомпанировал тихому хвалебному пению...

    Тесно пожав руку уходящей весне, теплый приветливый июнь заявил о наступившем долгожданном лете. Это рукопожатие вылилось в нетипичную для мая жару и длительный сухостой. К вечеру и утром вся растительность немного оживала, а днем уныло склоняла головы, умоляя напоить ее хоть малостью спасительной живительной влаги.

    И первый летний месяц не поскупился, щедро утолив жажду готового к захватывающему буйству всего зеленого царства деревьев и кустарников, трав и цветов.
    Еще совсем недавно скупой на благоухания сухостой преобразился в ненасытно дышащее разными непередаваемыми ароматами земное блаженство.

Слово лечит, слово ранит…
Одних спасёт,
           других обманет.
Слово – правда,
слово – ложь.
Какое ты себе берёшь?
С одним – ползёшь,
с другим – летишь.
А иногда
ты с ним молчишь...
Оно в душе твоей поёт,
как чистый свет
                  в тебе живёт.

                 2004 г.

Из бездны тьмы к Тебе воззвав,
Услышь, Господь, мой глас мятежный!
Сковал мне сердце тайный страх
И сжал в тиски рукой железной.

Перед судом кто устоит?
Кто здесь достоин оправданья?
Тоской смертельной дух томит,
Ты чашу удали страданья!

Ко храму Света Твоего
В высь горную душа стремится.
О Боже, Боже, отчего
Кругом мрак ночи так густится?

Мы никогда не были близкими подругами — в школьные годы встречались периодически в гостях у общей подруги. То есть, знакомы мы уже не один десяток лет, с детства. Периодически сближались — связывали воспоминания, но в целом наши жизни шли параллельно, лишь изредка пересекаясь... Жизнь у Ирины не складывалась, несмотря на то, что она прямо-таки создана для семейного, материнского счастья.

Однажды в субботу Сережа с папой пошли кататься на лыжах. Стоял легкий морозец. Лыжня была прекрасная. Вдоволь набегавшись, они возвращались домой через горнолыжную базу. Взрослые и дети в разноцветных костюмах забирались на подъемнике вверх и с бешеной скоростью неслись с крутой горы. При виде этого зрелища перехватывало дух. Сереже вдруг захотелось стать одним из них, но, посмотрев на свои беговые лыжи, он понял, что на горе с ними делать нечего.
- Завтра после службы сходим посмотрим тебе горнолыжное снаряжение, - сказал папа, разгадав желание сына.
Сережа всю ночь ворочался. Ему снились очки на широкой резинке, перчатки, ботинки со специальными креплениями и самые настоящие горные лыжи. Утром на службе он никак не мог сосредоточиться. И вот наконец ближе к обеду они отправились в магазин спорттоваров. В торговом зале было полным-полно самых различных комплектов горнолыжного снаряжения. Папа посмотрел на ценник, пересчитал нули и тут же погрустнел. Сережа тоже посмотрел на цену и понял, что горнолыжного снаряжения ему не видать.

В ответ советскому поэту Роберту Рождественскому

Белая церковь, берёзки, звонница,
Крест, голубые под ним купола,
Ёлочки, русских могил вереница…
Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Белая Армия, Белое войско,
Андреевский флаг и Георгиевский крест…
Приняли жребий мы с мужеством, стойко —
Отчий наш дом за три тысячи верст…

Где ты, Ангел мой – хранитель?
Шибко грех терзает душу.
Загляни в мою обитель –
Свет любви почти потушен.

Может, я тебя лишился,
Впав по лености в забвенье?
Может, ты со мной простился
И другим несёшь спасенье?