Омилия

…а язык укротить никто
из людей не может… (Иак. 3)
 

Духовный уровень верующего определяется его поведением дома. Ибо это – место, где не надо заниматься показухой. Спрятавшись от мира за родными стенами, человек снимает все маски и становится самим собой. В собственном гнездышке можно запросто позволить себе поворчать, оскорбить или заорать на близких, устроить скандал, а то и дебош. Одним словом, спустить пар нервного напряжения. Только, к сожалению, после такой разрядки страдают любимые люди. А ведь Слово Божие предупреждает, что не заботящийся о своих близких хуже неверного. Да и апостол Павел увещевал: ссоры и распри не должны даже именоваться у христиан…

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
О том, как я устроил судьбу сестры

…«Взвейте, мальчики, факелы!
Брачный, вижу я, плащ грядет!
Выступайте и пойте в лад:
«О Гимен, Гименей! Ио
Гименею, Гимену!»

Когда-то отец мечтал, что будет выдавать Капитолину замуж по обряду древних предков. Ну, чтобы она тоже опутала нитками двери дома жениха, умастила косяки волчьим маслом, а потом села, как жена, у очага и сказала: «Где ты, Кай, там и я, Кайя».
Когда я рассказал об этом Лукию, он, наверное, хохотал целый день. И все время допытывался: где я собираюсь брать волчье масло? Сходил ли я уже на охоту, и какую убил волчицу – молодую или старую? Не разумнее ли все же мазать косяки отворотным зельем, чтобы мужья не изменяли женам, или масло все же противнее?

В конце концов, мне и самому сделалось смешно. В наше время давным-давно никто не соблюдал древних обычаев. Да и как их придерживаться, если и дом, и очаг у Лукия были весьма условными? В ожидании переезда в свое родовое гнездо в Риме, он по-прежнему занимал один из домов Вокония, куда и собирался привести невесту.

Подруге посвящается

Ночь темна и тихо спят игрушки.
Грустно дремлет слоник у окна.
И зевает милая пастушка.
Только ты опять, опять одна.

И все ждешь когда же, ну когда же.
Отворят дверь сердца твоего.
И такой понятный кто-то, скажет
- Не оставь сегодня одного.

Ты возьмешь его за руку и вы вместе,
Пролетите к Богу, сквозь года.
А когда на небесах столкнетесь
Неожиданно поймешь тогда:

Что была любимой и желанной.
И что сердце бережно хранит
Память той минуты долгожданной,
Что взнесла вас ко Любви в зенит.

Что сама любила и хранила,
То что Богом было вручено.
И что горечи свои ты позабыла
Когда встретила, что было суждено.

Ночь темна и тихо дремлют книжки.
Спит компьютер грустно, ты одна.
И смешной, застенчивый мальчишка
Взгляд не сводит с твоего окна.
 

Эта статья является продолжением темы об инфантильных личностях. В ней я бы хотела дополнить галерею портретов взрослых «детей» и написать ещё один образ. Образ героини, которая не умеет и не хочет находить творческие выходы из своих житейских проблем. Она ждет «спасателей», порождает «преследователей» и все более прочно срастается с ролью «Жертвы» (именно с большой буквы). Надеюсь, прочитав материал, вы поймете, что ничего общего с христианской жертвенностью — осознанной, зрелой жертвой Христа ради, позиция маленькой «Жертвы» не имеет. Ведь она все терпит ради себя.

Для достоверности хочется добавить, что говоря об инфантилах и «Жертве», нужно понимать, что в природе они редко встречаются в чистом виде. Речь скорее идет о чертах характера, которые могут встречаться в сочетании с более взрослым поведением и отношением к жизни.

Про ряженые добродетели и волков в овечьих шкурах

Знание об истинах не тождественно познанию истин

Интересно идет процесс познания: слой за слоем. Подобно процессу редактирования талантливо, но безграмотно написанного текста. Поправил один уровень ошибок — проступил другой, поправил этот — обнаружил следующий. И таких слоев может быть N-ное количество, причем, пока не снят первый слой — второй остается невидимым, не доступным для восприятия.

Долго в моем сознании было лишь частичное понимание упоминаемых в Евангелии образов овец, козлищ, волков в овечьих шкурах…

Когда я слышу, что проблема в том, что мир плох, что мир не любит Христа и его ценности, что мир отворачивает свое лицо от Церкви или строит гримасы, мне хочется спросить: а почему? Кто в этом виноват? Разве не мы с вами — назвавшиеся христианами, принявшие на себя имя светочей, но на самом деле позорящие это имя?

Слишком легко сказать: он — дурак, свалив всю ответственность на плечи другого. А христианство в том, чтобы сказать: я виноват, прежде всего, — я.

Не знаю как у вас, а у нас была масса встреч с теми, кто потянулся ко Христу, но, увидев не лик, а гримасу назвавшихся Его последователями, увидев низость, подлость, лукавство, чванство и корыстолюбие «христиан», в ужасе отпрыгнул, стараясь прыгнуть как можно дальше. Люди не прощают поругания святынь.

Он уходил на скорости от «встречной»,
Всей юности своей наперекор.
О, если б не кирпично-бесконечный
И, только что покрашенный забор!

Она уже не плакала, молчала,
Смотрела на любимое лицо
И видела в конце земном – начало,
Душа наверх, как палец сквозь кольцо.

А нам уже ни холодно, ни жарко,
Привыкший к смерти двадцать первый век.
Подумаешь, разбилась «иномарка»,
Но в ней сидел хороший человек.
2009

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
О том, как я снова встретился с Лукием

Клянусь, я чуть не задушил своего лучшего друга в объятьях! И от избытка чувств несколько раз неуклюже задел его раненую руку, висевшую на перевязи из пестрой египетской ткани.

— Не переживай так сильно, дружище, — утешил меня Лукий. — На самом деле, какой-то чернокожий варвар проткнул мне копьем ногу — чуть повыше колена…

— Но… зачем же ты тогда перевязал руку?

— А что остается делать? Ведь мою ногу никому не видно! Если я и схитрил-то самую малость. Не волнуйся, под тогой у меня тоже намотано изрядно тряпок…

Наверное, впервые за последний год я рассмеялся. Лукий был все тот же! Вместе с ним ко мне снова возвращалось веселье и вкус к жизни.

Дуэль… высоким делом чести
Считалась многие века,–
Но, роковым дыханьем мести
Сердца к безумию влекла.

Лишь кровь, рыдание и горе
Сулил дуэли мрачный миг,–
Из капель зла рождалось море
Коварством низменных интриг.

Дуэль… не честью благородной,–
Лукавством к людям введена,
Но правдой Божьей, путеводной,
С высот Любви осуждена.

                              2009
 

Помните ли вы сказку о Питере Пэне? Мальчике, который отказался взрослеть. Представьте! Нам действительно, как пелось в известной песне, удалось сделать сказку былью. И теперь многих современных взрослых можно назвать психологически так до конца и не повзрослевшими детьми — инфантилами. Причины такого явления — это и падение уровня духовности (уход от ответственности перед Богом и совестью), и изобретения научно-технического прогресса (часто избавляющие нас от необходимости трудиться и исполняющие наши желания, как волшебная палочка). В подтверждение распространенности в наше время инфантилизма как явления вспоминаю случай, описанный Ирвином Яломом. Однажды приходского священника, в течение пятидесяти лет принимавшего исповедь, спросили, что же тот узнал о человеческом роде. И получили ответ, что люди куда более несчастны, чем кажется, и что взрослых людей на свете не существует.

Вчера, после Всенощного бдения, всей общиной посетили храм святаго Апостола Фомы, где пребывают сейчас мощи убиенного отца Даниила. Забор, огораживающий территорию, украшен принесенными верующими цветами, храм утопает в цветах.

Здесь, у этого гроба, все становится по своим местам. Выявляется главное. Отходит на задний план, тушуется, второстепенное.

Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?

Вспоминаются слова о. Даниила из последней написанной им книги: «Какая смерть лучше? Самая лучшая смерть для христианина, конечно, мученическая за Христа Спасителя. Это самая наилучшая смерть, которая возможна для человека впринципе».

Здесь, у этого гроба, в третий раз довелось почувствовать печаль, растворенную пасхальной радостью. Эта радость, по слову святителя Игнатия, сопровождает смерть праведника, растворяет мысли об отшествии его.

Так писал о. Даниил: «В древней Церкви никогда соболезнования не посылали, когда кого-то где-то убивали. Все церкви всегда немедленно посылали поздравления. Представляете, поздравить с тем, что у них появился новый защитник на небесах!»

 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
О том, как я пытался примириться с неизбежным

Когда-то я поклялся перед алтарем ларов, что если с отцом что-то случится, то возьму на себя все заботы о семье.
И вот такое время настало.
В двадцать два года мне пришлось проститься со всеми детскими мечтами и выбрать долг. Я должен был позаботиться о матери, выдать замуж сестру, и обеспечить отцу достойную старость.
Первое время я все еще рвался вернуться в армию. И даже написал письмо нашему цезарю, передав его во дворец через знакомого секретаря.
Но получил доброжелательный и твердый отказ. В нем говорилось, что защищать дом от невзгод – такой же долг римского гражданина, как и война, особенно когда речь идет о семье благородного Корнелия Римлянина, в чьей душе всегда жила мысль о достоинстве государства…
Ну, и так далее, в подобных красивых выражениях.
Разумеется, о таком ответе позаботились многочисленные отцовские друзья. Они же подыскали мне скромное местечко в городском совете, так сказать – по наследству.

Беседа с Еленой Даровских-Волковой,
кандидатом биологических наук, членом Союза писателей России

— Елена, в основном, вы пишете сказки и стихи для детей, с чем это связано?

— Я начала писать сказки, когда родился сын. Не секрет, что младенец настолько близок матери, что приходится вместе с ним проживать все заново: первый крик, первые шаги, первые слова, только уже на другом витке, осознанно. Снова прикасаешься к миру, рассматривая каждую травинку и букашку. Но теперь этот увиденный мир не для тебя, его хочется подарить. Кому же его дарить, как не детям? В первую очередь, здесь на ум и приходят сказки. Душа ребенка полна фантастическими образами, ведь окружающее ещё не дорисовано, не познано в его естестве. Всё вокруг ощущается живым и разумным: фонари, дома, песчинки, звезды. Можно выбрать героем сказки любой предмет и научить его говорить с малышом об интересных вещах.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
О том, как я угодил в пучину семейных забот.

В Никомидию пришло известие, что мой отец тяжело заболел, и семья нуждается в моей помощи.
– Дни Корнелия Римского сочтены, – объявил лекарь Воконий, перепробовав к моему приезду все свои снадобья. – Мне хорошо видно то, что скрыто от других: всемогущий Видуй уже начал отделять его душу от тела.
Но чтобы хоть чем-нибудь меня утешить, местный Эскулап добавил:
– Ты, наверное, еще не знаешь: в городе недавно открылась новая похоронная лавка с отличными товарами из Рима. Наш Корнелий так любил все столичное.

Каждую весну Мосальск буквально утопает в садах. Плывёт над городом сладковатый дурманящий запах, колыхается под лёгким ветерком бело-розовое цветущее марево. Почти под каждым окном посажены одно -два фруктовых дерева, ну а садов не счесть. Не случайно даже императрица Екатерина 11 была изумлена такой красотой и, по преданию проезжая мимо, остановилась на денёк в этом маленьком уездном городке. Говорят, что, отведав вкусных яблок, она не переставала восхищаться прозрачными родниками, вековым сосновым бором и гостеприимством местных жителей.
Императрицу приветствовал звон церковных колоколов, звучали молитвы о здравии и долгоденствии.
Мосальск – город намоленный. Храмов по всей округе насчитывалось в начале ХХ века более пятидесяти. В самом городке было построено четыре великолепные церкви. Из них поражает своей красотой и величественностью собор, освящённый во имя святителя Николая Мирликийского, и который зовётся в народе – Никольский.

Тимошка жил в доме Петра Сергеевича уже вторую неделю и за этот срок успел всей душой привязаться к добрейшей тёте Симе и к вечно занятому доктору. Время от времени мальчик подумывал, что нехорошо быть обузой в чужом доме, «лишним ртом», как сказала бы тётка Маня, и тогда начинал изобретать планы, чтобы начать зарабатывать деньги самостоятельно.

–Завтра мы с тобой пойдём на лотерею-аллегри, – сказал Тимошке Пётр Сергеевич.

Благотворительное общество будет продавать выигрышные билеты, все деньги от которых пойдут в пользу больницы для бедных. –
Он радостно потёр руки, - Хорошо бы оборудовать приличный хирургический кабинет с новейшей лампой для освещения операций.

«Лотерея-аллегри! Выигрышные билеты! – это известие взбудоражило Тимошку от макушки до самых пяток.

Даже в его родном селе все знали, что такое выигрыш в лотерею, что уж тут говорить про почти столичную Гатчину. В городе только и было разговоров про предлагаемые призы.
Накануне выходного дня, Пётр Иванович принёс программу гуляния, и Тимошка, изрядно вспотев от старания, громко, по складам прочитал:

Из уст младенца первые слова
Для матери дороже всех на свете,–
И заявляет резвый детский лепет
На место в жизни веские права.

Склонившись над кроваткой, чуть дыша,
Влекома нежной, любящей тревогой,
Не судит мать придирчиво и строго
Невинные проделки малыша…

И наш Творец не судит свысока
Шагов к Нему от сердца,– первых самых,–
Тех, искренних, но сбивчивых и слабых,
Что мудро правит крепкая Рука.

Однако время свой подносит счет,–
В младенчестве никто не остается,
Нам выйти в жизнь по-взрослому придется,
И Богу дать по-взрослому отчет…

                                      2009