Омилия

Мне хотелось бы обозначить проблему, которая, на мой взгляд, определяет несколько важных и, казалось бы, разноплановых явлений. Явления эти следующие.

Первое — отрицательное отношение к нашей Церкви многих искренних, нравственных, мыслящих людей. Это отрицательное отношение не уменьшилось, а, пожалуй, только увеличилось в последнее время.

Стало быть, второе явление, которое придётся затронуть — это наши миссионерские усилия, которое вовсе не тормозят этот процесс.

И третье — вещь, так сказать, «обратная» миссии: «расцерковление», разочарование в Церкви и отход от неё достаточно большого количества людей — и особенно молодых людей, получивших церковное воспитание в своих семьях. Давайте рассмотрим всё это по порядку.

Я не умею то, чего не знаю,
И знаю то, чего я не хочу.
И, видит Бог, ведёт порой кривая,
Я с ней не соглашаюсь, но молчу.

И дорого обходится молчанье,
Играет мной чужой и пришлый дух,
Назойливый, как тополиный пух,
Стараясь воплотить мои желанья:
В уме боюсь сказать, не то, что вслух.

Как любит мир публичные рыданья
На камеру, а дальше зол и глух.
Посмейся над ещё одним признаньем…
2011

Жизнь моя - это только канва:
Срок отпущенный, время рожденья
И добытые мной пораженья,
И победы, и то, что жива.
Только в этом подвластна судьбе.
Но в ином ее мудрость и сила.
Испытанья приняв как перила,
Удержаться на трудной тропе.
Жития ночь, где боли - без меры,
Прохожу, как назначил Господь.
Чтоб дыханьем молитвы и веры
В Божий хлеб свое сердце смолоть.
Знаю: время пришло. Мне пора.
Все слышней тихий голос Вселенной.
Вырываюсь из вязкого плена
Под защитные токи добра.

Жизнь — как зал картинной галереи:
Натюрморт, пейзаж, портрет, портрет,
Моды вскрик, отжившие ливреи,
И на всём — давно угасший свет...
В храм войдёшь: немеркнущие лики,
А в глазах святых — святой покой,
Словно в жизни мрачной света блики
Знамения крестного рукой.
 

На самой окраине земли, в суровой Антарктиде, владычествовал злой-презлой Айсберг с помощью своих верных слуг: жестоких морозов, свирепых ветров и безжалостных вьюг. Ни птица не пролетала, ни зверь не пробегал, ни деревце не произрастало в этом белом ледяном безмолвии. Лишь теснились вокруг мрачные ледяные утёсы — подданные могущественного Айсберга.
Единственными живыми существами тут были робкие молчаливые пингвины, одетые в одинаковые тёмные фраки. Давным-давно, еще в незапамятные времена, прилетели они вольными птицами на эту бесприютную землю, но злой властелин обморозил их крылья. Ходят они теперь строем, друг за другом, — так повелел Айсберг. Только одно развлечение им позволено — молча скатываться с высокого ледяного берега в воду.

Бывает так: без перерыва
Одна проблема за другой,
И непонятно что с тобой,
И миг, всего лишь миг до срыва
И злые мысли вразнобой…

И бой часов – такие муки!
Зачем часы сегодня бьют?
И ждёшь, когда уже пройдут
И этот день, и эти звуки,
Хоть ночь подарит мне уют.

Терпеньем душу не испортишь
И, прорываясь к светлым дням,
Потом, не замечая сам,
На мир большой спокойно смотришь,
И рад весне, любви, дождям.

И снова счастье утром рано
Росою на траве блестит
И паренёк, простой на вид,
Мне улыбается. Так странно,
И сердце любит, не болит.
2011

Говорят, на каждой свадьбе присутствует Христос, как тогда в Кане. Это так и есть!

На праздник в Кане Галлилейской,
на наш с тобою брачный пир
пришли родня, друзья, соседи
и те, кого не пригласил.
И было радостно всем очень
за нас с тобою, и вино
легко как воду пили гости
"за жизнь счастливую до дна!"

До цветенья вишен
Только малый шаг.
Божий голос слышен
Не «за просто так» –
Отблески пришествий
Разгляди в огне
И по миру шествуй
С торбой на спине.
Будь случайным гостем,
Искажая суть,
Только вывод после
Сделать не забудь.
Огрубевшей кожей
Пот со лба сотри,
Жизнь смотри не с лоджий –
Вникни изнутри.
Раненый судьбою,
Помни, что всегда
Льётся пред Живою
Мёртвая вода.
Захвати, в познанья
Отправляясь путь,
Милость и изгнанье
От кого-нибудь.
В каждом есть Всевышний,
Вроде бы… Итак,
До цветенья вишен
Только малый шаг!

Неслышно тихий вечер день сменяет
И хочется, который раз в году,
Черешен белых, самых первых в мае,
Нарвать чуть-чуть, за городом, в саду.

Они с ветвей и, впрямь, куда сочнее,
У них душистый, майский аромат.
И тянет всё сильнее и сильнее
В цветущий, молодой весенний сад.

Я завтра соберусь один, поспешно,
Сбегу от пересудов и молвы,
Туда, где утром белые черешни
Касаются проснувшейся травы.
2011

Мне надежды желанна страна,
Где раскрашены охрой каменья,
Где несмелая дева-весна
Зимней стужи развеет волненья.

Мне отрадны все шепоты моря,
Где волна, раскрываясь волной,
С синевою небесною споря,
Расплескает бескрайний покой.

Мне так радостно лунное поле,
Что простерлось от края лесов,
Там земное никто не неволит,
И небес так прозрачен покров.

Там раскрашены охрой каменья,
И пролившись на землю, весна,
Многоцветьем наполнит мгновенья,
Обновленье природы признав.

Вы помните? За далью
Взлетали птицы в небеса,
Я знаю, за печалью,
Скрывали вы свои глаза.

Вы слышали? О счастье
Нездешних, тихих мест,
Зима мела ненастье,
Белело все окрест...

ВЫ ПОНЯЛИ? Я жду Вас.
Вас не касаясь, прикоснусь,
Минуты складывались в час,
Поверьте, я вернусь.

Нездешняя, тоскую
О Вашем взгляде и губах,
Срывая молча поцелуи,
Я Вас укрою в этих снах.

В таких простых и непохожих
На эту ветреную явь,
И если вдруг, среди прохожих
С их суетой родными став,

Вас я забуду безнадежно,
Меня простите, как прощал,
Я тех, кто ранил в жизни прежней,
Ведь я Вам жизнь почти отдал..
 

В поле, юной и прекрасной,
Я тебе стихи читал
Из тетради ярко-красной,
И костёр у ног пылал.
И твои горели очи,
Прерывался голос твой:
"Эти мне стихи... ну... очень!
Но писал ты их другой..."
Вечер сумрачно-тревожно
Грусть над полем распростёр...
Я тетрадку осторожно
Опустил в немой костёр.
Ты была юна, прекрасна...
Пронеслось немало лет...
Нет тетради ярко-красной,
И тебя на свете нет.
 

1
Бреду по тракту с нищенской сумою,
Не побираясь в суетном миру.
А ты, как тайна, будто шла за мною,
Деля по-братски холод и жару.
Навстречу, мимо — люди с речью громкой,
Я в их глаза смотрюсь, как в синь пруда,
А там лишь блекнут пилигрим с котомкой
Да сонм вопросов: кто? зачем? куда?..
Но вдруг в толпе узрел тебя — босую,
С усталым взглядом ласковых очей.
И только ты не вопросила всуе,
Куда иду и что в суме моей.
Твои глаза согрели душу мне —
Я в них увидел принца на коне!

2
Уже каштаны жарко порыжели,
Иссеребрились седью небеса.
Засентябрила осень. Неужели
Почила в Лете летняя краса?
Природа робко первые румяна
Роняет в просинь: прячет седину —
Не может без вселенского обмана
Пойти в реке забвения ко дну...
Вот и любовь твоя — как бабье лето,
Как стон земной под лебединый крик
И бодрый ямб печального сонета,
Что в вечной Лете — краткой жизни миг.
Не стой, любовь, у зеркала печали,
Ведь мы с тобой у вечности в начале!