Непохожий на всех, одинокий Петрушка:
мерзкий кокон — наружность, душа — махаон.
Для чего же уродливой, глупой игрушкой
волей мастера сделался именно он?
Быть потехой, уморой — удел не из лёгких;
Махаону б — луга, не раёшный фонарь.
За «ха-ха» развесёлым — Петрушкины «охи»,
и тоску гримирует румян киноварь.
Что можно понять, глядя на толпу, выплеснувшуюся на улицы Украинских городов?
Ой, много.
Приклоните ухо те, кто не знает гражданской войны. Как красивы митингующие массы по телевизору, правда? Борьба за права, гражданская сознательность и прочие «безумные глаголы»… Уверяю вас, вблизи все несколько безобразнее, если можно так выразиться.
Молодежь, не знавшая ни голода, ни беды, ни преследований, кричит, что «не может больше терпеть!». Чего она не может терпеть, и кто «раздраконил» их малолетние души? Это вопрос в воздух. Чтоб почувствовать себя несчастным, нужно всего лишь прислушаться к голосу тех, кто без меры поносит настоящее и обещает несбыточное будущее. Но скоро этим борцам будет совсем плохо. Так плохо, как они и не подозревали. В случае их победы – хуже буде им даже больше, чем в случае их поражения. Вот тогда по необходимости они и узнают, что такое «не могу терпеть», но будет смешно и поздно. Я лично их жалеть не буду. И вы не жалейте. Человек должен отгребать и отхлебывать плоды своих глупых намерений и безбожных усилий.
Подлецы регулярно выводят на улицы «мясо». Это происходит всегда, во всех странах, с какой стороны не начни изучать историю. Мясо останется мясом в любом раскладе. Кто бы сказал это молодежи, ложащейся костьми в подмостки негодяям, рвущимся к власти?
Одинокий, друзьями брошенный,
лист с окраскою янтаря,
оказался ты гостем непрошенным
во владениях января.
Ты попал в мир чужой, неведомый –
мир морозов и зимних вьюг;
ждут тебя испытания бедами,
мой заблудший, несчастный друг.
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
— Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Горчит Нева сегодня — слезы,
Ни первых, ни последних — тех,
Кто смертные прошел морозы,
Мелькает тоненькая тень.
Ребенок в сером — зацелован
Январским холодом суровым,
С заплаканной любовью — как?
Да чудом жив, и смотрит — мимо
Всё взрослые чеканят шаг,
Алешка, Сашка, Даня, Дима....
Глава 2. ВЛАДИСЛАВ
После тройных похорон Владиславу казалось, будто он попал в безвоздушное пространство. Тот воздух, которым он привык дышать, просто перестал существовать. Внешняя жизнь кипела, у него редко выдавались свободные минутки, но он всё реальнее осознавал тщету происходящего. Внутри зияла пустота. У нее не было зримого воплощения, у нее не было имени, у нее вообще ничего не было, но Владислав явственно ощущал, как она воцаряется в нем, выдавливая равнодушными щупальцами душевные силы и желание жить.
Недобрым знаком закончилась воскресная проповедь Папы Римского Франциска. Голубей мира, которых понтифик выпустил из окна Апостольского дворца в Ватикане, атаковали ворон и чайка.
Неприятный для верующих инцидент произошел после окончания проповеди «Ангелус», в которой папа Римский высказал пожелание, чтобы «в сердцах людей преобладал дух мира и поиска общего блага». Эти слова Франциск обратил, в частности, к Украине, призывая страну к развитию диалога между государственными институтами и гражданским обществом. Кроме того, Франциск отметил, как важно и избегать любых форм насилия.
Чтобы усилить воздействие произнесенной проповеди, папа Франциск решил повторить жест одного из своих предшественников, Кароля Войтылы, и вместе с двумя детьми выпустил в небо двух белых голубей, символизирующих мир.
Решено: на праздничном застолье я буду дамой в лиловом. Как Джуди Денч!
Очень даже презентабельное фото этой оскароносной британской актрисы нашла для меня в интернете моя взрослая дочь.
— Мам, ты не хочешь изменить имидж? — мягким голосом сказала она, поворачивая ноутбук экраном ко мне.
Я встретилась глазами с миловидной, очень коротко подстриженной женщиной весьма преклонных лет. Плечи ее были открыты, в ушах поблескивали бриллианты. В груди моей что-то неприятно кольнуло.
«Первый раз меня арестовали, когда мне было семнадцать. Первый раз всегда страшно. А теперь на моем счету — двадцать арестов и депортации из разных стран мира. Из Украины я был депортирован во время Оранжевой революции. Мне влепили в паспорт фантастический штамп — «въезд запрещен до января 3000 года»! Столько не живут! На Украине я был не меньше 60 раз, работал с ребятами из организации «Пора», учил их, как бороться с репрессиями и арестами, как профессионально защищаться, как организовывать акции протеста. Когда Ющенко пришел к власти, меня по запросу украинского парламента вычеркнули из «черного списка» не въездных. Мне нечего скрывать. Да, я работал и с грузинскими активистами во время Революции роз. А в 2004 меня депортировали из минского аэропорта (я сотрудничал тогда с ребятами из белорусской организации «Зубр»). Позже не впустили в Россию — завернули прямо в Шереметьево. В Азербайджане я успел проехать пол-страны. «Взяли» меня уже в Нахичевани и выслали на родину. Ты называешь меня профессиональным революционером. Ты думаешь, будто можно привезти революцию в чемодане! Но за профессию платят, а моей мотивацией никогда не были деньги. Мне оплачивали только расходы, которые я всегда пытался сократить. Каждый раз, когда я еду на Украину или в Россию, я покупаю билет на поезд, а не на самолет, — так дешевле. В поездах от Киева до Владивостока я научился дружить с проводниками и попутчиками, есть холодную курицу и вареные яйца. После бутылки водки или горилки я совершенно свободно говорю по-русски. А вот на трезвую голову не очень получается. Русские, украинцы и сербы — мы все одна большая славянская семья и отлично понимаем друг друга».
В нашем мире — испорченном грехом, глубоко несовершенном — немало есть страшного и тяжелого. Но, без сомнения, самое страшное — это бояться. А самое тяжелое — жалеть себя.
Человек боится многого. В том числе и того, что еще не случилось, но должно. Или — теоретически может. Или — с кем-то бывало. Этот страх изводит, мучает душу, опустошает ее. И главное — изобличает в полном отсутствии доверия Богу. Более того — утверждает в этом недоверии. И, может быть, ничего подобного с человеком не произойдет, а он уже весь извелся, уже «пережил» все, и нервные клетки безвозвратно потерял, и волосы седые приобрел. А может, и наоборот. «Чего страшится нечестивый, то и постигнет его»,— утверждает мудрый Приточник (Притч. 10, 24). А в народе об этом же чуть иначе говорят: «Страх беду притягивает».
Какой смысл бояться, когда нужно просто готовиться — к тем испытаниям, которые могут нас встретить, к тем скорбям, которым, возможно, суждено нас постигнуть, к тем опасностям, которыми полна жизнь? Никакого. Страх тут отнюдь не помощник, а только помеха.
Предо мною вдруг дивный простор –
В колыхании спелое поле.
И согрелась душа, и теплеет мой взор:
Вот ты, русская волюшка-воля!
Над Окою удивительный покров,
Безпрестанно движение в небе.
То громады чудных облаков
Нас зовут к непременной победе.
Из-за окских пышных островов
Выплывает Кремль в своем величьи,
Он зовет из глубины веков
Вечности стать Божьею частичкой.
Мне б светлой веры хоть чуть-чуть –
Тогда смогу добиться
Пусть не всего, чего хочу,
Однако многого…
Ведь я частица,
Ничтожно малая крупица,
Но все же – Богова !!!
«Как нельзя разделить Пресвятую Троицу,
так нельзя разделить Россию, Украину
и Белоруссию — это вместе Святая Русь»
Святой Преподобный Старец Лаврентий Черниговский
Постарел синеокий мой Киев.
Постарела уставшая Русь.
Знать, настали денёчки лихие,
И явилась нежданная грусть.
Слёзно молят печерские старцы,
Чтоб Господь ниспослал нам ума.
Снег кровавый на площади стаял,
Напиталась багрянцем зима.
Довелось мне недавно стать свидетельницей одного разговора. Молодая женщина подошла к священнику и попросила благословение, а затем с радостью рассказала о том, что беременна и ждет двойню. Она также попросила батюшку помолиться о своих детях. Причем, говорила это так, как будто близнецы уже родились, и она держит их на своих руках. «Как же Вы правы! Жизнь ребенка начинается не с момента рождения, а с момента зачатия. Так и есть, и так учит Церковь », - сказал священник, благословив женщину.
Сегодня для многих стал очевидным тот факт, что разговоры, письма, круглые столы, митинги в защиту прав гомосексуалистов и прочих извращенных меньшинств — признак не взросления или демократизации общества, но процесс совершенно иной природы. Это хорошо заметно именно в России и других «нетолерантных» обществах, в отличие от «толерантных» Европы и США, где борьба за права «сексменьшинств» проходила менее остро.
Но обо всем по порядку.
Западное общество, как сегодня в России, долгое время убеждали, что защита прав сексменьшинств — элемент демократии и естественный процесс развития общественных институтов и общества в целом.
Давай созвонимся с тобою
сегодня, ну как обычно.
Давай мы с тобою сегодня
обнимемся парой фраз.
И ты, по привычке скажешь,
что всё у тебя отлично,
И я — «всё без изменений,
всё так же, как в прошлый раз…»
А ты рисовала ночью,
на холст наносила краски,
А слёзы росой солёной
срывались с твоих ресниц…
Безликий хаос бродит по земле,
Вселяясь в души, гонит прочь живое.
Кто разорил вселенную в себе,
Он от тоски как зверь в тумане воет.
Герои есть, они стоят во тьме,
Своим огнём спасают сотни жизней.
Их имена сокрыты в тишине,
В той вышине, что названа Отчизной.
Двадцать пятого, в январе,
За окошком – трескучий мороз.
Белоснежный букет на стекле
Он сегодня мне преподнес.
В этот день – именинница я,
Как и сотни Татьян вокруг.
И от стужи спасут меня
Поздравленья моих подруг.
В храме Божьем у врат алтаря
Постою, помолюсь в тиши.
Светлый Ангел, прости меня
В день святой для моей души.
25. 01. 06.
Всех Татьян, и авторов, и читателей поздравляю с Днём Ангела, с Днём Святой мученицы Татианы! Мира, радости!
Оправдай меня, Боже, словом
И молчанием оправдай.
Чтобы стал я ангелом новым
Крылья легкие мне подай.
Дай мне, Боже, не быть счастливым,
И несчастным не дай мне быть.
Дай мне то, что приму по силам,
Дай мне то, что смогу любить.
Скажу я: «Ах, ну что за диво
Быть среди вас, среди живых,
Таких бесхитростно счастливых,
Таких надуманно чужих».
Скажу я: «Ах, друзья, постойте,
Не уходите, уходя,
Меня к уходу не невольте
Перед огнем после дождя».
Скажу я: «Полно, бросьте копья,
Неандертальцы вы мои,
Ведь после вьюги снова хлопья
Побелят белым ночи, дни».
Скажу я: «Плюнь! Расправь морщины,
Делись шутя, бери шутя…
Мы только женщины, мужчины
Перед огнем после дождя».
