«Первый раз меня арестовали, когда мне было семнадцать. Первый раз всегда страшно. А теперь на моем счету — двадцать арестов и депортации из разных стран мира. Из Украины я был депортирован во время Оранжевой революции. Мне влепили в паспорт фантастический штамп — «въезд запрещен до января 3000 года»! Столько не живут! На Украине я был не меньше 60 раз, работал с ребятами из организации «Пора», учил их, как бороться с репрессиями и арестами, как профессионально защищаться, как организовывать акции протеста. Когда Ющенко пришел к власти, меня по запросу украинского парламента вычеркнули из «черного списка» не въездных. Мне нечего скрывать. Да, я работал и с грузинскими активистами во время Революции роз. А в 2004 меня депортировали из минского аэропорта (я сотрудничал тогда с ребятами из белорусской организации «Зубр»). Позже не впустили в Россию — завернули прямо в Шереметьево. В Азербайджане я успел проехать пол-страны. «Взяли» меня уже в Нахичевани и выслали на родину. Ты называешь меня профессиональным революционером. Ты думаешь, будто можно привезти революцию в чемодане! Но за профессию платят, а моей мотивацией никогда не были деньги. Мне оплачивали только расходы, которые я всегда пытался сократить. Каждый раз, когда я еду на Украину или в Россию, я покупаю билет на поезд, а не на самолет, — так дешевле. В поездах от Киева до Владивостока я научился дружить с проводниками и попутчиками, есть холодную курицу и вареные яйца. После бутылки водки или горилки я совершенно свободно говорю по-русски. А вот на трезвую голову не очень получается. Русские, украинцы и сербы — мы все одна большая славянская семья и отлично понимаем друг друга».
Модное кафе в центре Белграда. 33-летний бизнесмен Милош Миленкович, высокий парень с игривыми, сладкими глазами и вкрадчивыми манерами — красавчик даже по высоким сербским стандартам мужской красоты. Типичный мальчик из хорошей семьи, с профессиональным английским и впечатляющими связями в Европарламенте, за спиной которого, однако, бурное революционное прошлое и подвиги в разных точках планеты. Милош — один из выкормышей знаменитой сербской молодежной организации «Отпор», в 2000 году свергнувшей президента Сербии Слободана Милошевича. Кадры «Бульдозерной революции» (водитель бульдозера Любисав Джокич таранит ограду белградского телецентра) обошли весь мир.
После революции (или бескровного переворота) романтичные недоросли из «Отпора», освоившие на практике тактику ненасильственного сопротивления, оказались не у дел. Кому нужны герои после подвига? Но однажды из далекой Республики Зимбабве ( а позже — Кении, Мальдивских островов, Грузии, Украины, Молдовы, Беларуси, Венесуэлы, Ливана и т.д.) пришло электронное письмо: «Дорогие друзья! У нас тоже есть свой диктатор, которого мы хотели бы свергнуть. Не могли бы вы рассказать нам, КАК это делается?» Письма от угнетенных не были просто криком о помощи. За ними стояли ВЛИЯНИЕ и ДЕНЬГИ. Всемирно известные американские фонды, такие, как Институт Сороса, «Freedom house», Американское агентство по Международному развитию USAID, Международный Республиканский Институт (IRI) и Национальный Демократический Институт (NDI), — предлагали полное покрытие расходов на революционный консалтинг и подготовку «цветных» переворотов. Это называлось «продвижением демократии в массы и созданием гражданского общества». Для отчаянных самоуверенных сербских парней из «Отпора» новая работа таила в себе приключение и вызов. Мысль о том, что революция тоже может быть бизнесом, пришла гораздо позже.
Обаятельные сербы (носители вируса быстрых и внезапных профессиональных революций) разъехались по миру. Их объединяло общее прошлое («Отпор») и балканская сердечность, но они всячески стремились дистанцироваться друг от друга и подчеркнуть свою независимость. Осторожные, благовоспитанные консультанты, действующие строго в рамках закона. Они и сейчас не стремятся к известности. К чему лишние подробности? Они предпочитают быть анонимными «коммивояжерами революций». Им не нужна реклама. (Кому надо, тот уже давно о них знает.) Они не пускаются в подробности операций и строго следуют принципу: пусть сначала говорит «клиент». (Мир узнает об их «помощи» революциям только, когда дело сделано: как это случилось с революцией в Египте). Они хорошо понимают свое время и умеют льстить ему. Профессиональные космополиты, сербские революционеры легко находят общий язык со всеми. Им чужд снобизм. Их одежда предельно демократична — майки, джинсы и кроссовки. Ничего вызывающего. Откуда, черт побери, они взялись?!
ПОТЕРЯННОЕ БАЛКАНСКОЕ ПОКОЛЕНИЕ, ИЛИ ИСТОРИЯ «ЦВЕТНЫХ» РЕВОЛЮЦИЙ
«Я родился в удивительной стране под названием Югославия, которой больше нет на карте. То были хорошие времена президента Тито, умевшего блюсти четкий баланс между Западом и Востоком. Золотой югославский паспорт позволял гражданам ездить без визы и в Вашингтон, и в Москву. Белград был космополитическим международным городом, где училось множество иностранных студентов. Мы вели легкую, счастливую жизнь — лето на хорватском побережье и зима на горных курортах Австрии. А в школе нам рассказывали про идеи свободы, равенства и братства. Это было счастливое детство».
Срджа Попович, один из основателей сербского движения «Отпор» и настоящая рок-звезда «цветных» революций, любит ностальгировать о старых добрых временах Тито. «Зови меня Сережа, — говорит он, — я учил в школе русский». Этот высокий худой мужчина с ироничными, острыми чертами лица — типичный представитель элитного югославского поколения, родившегося с серебряной ложкой во рту.
«Через несколько лет после смерти Тито Югославия распалась, — рассказывает Попович. — Появилось множество маленьких Тито, националистических царьков. Когда я был ребенком, мне рассказывали, что хорваты, боснийцы, албанцы, словенцы — наши братья. Когда мне исполнилось 18, выяснилось, что надо идти в армию и стрелять в своих бывших братьев. Те, кто не был готов «защищать» Хорватию от хорватов или «спасать» Словению от словенцев, бежали из страны. Тех, кто ушел на войну и кому удалось вернуться живым, — сожрал героин (страшно популярный наркотик в ту пору). Но были и те, кто задались вопросом: что эти проклятые политики делают с нами? Мы решили остаться и бороться. Мы были типичными тинейджерами: страсть к борьбе, гормоны, дух рок-н-ролла и полное отсутствие опыта. Наше студенческое движение считало президента Слободана Милошевича препятствием на пути создания свободной Сербии. В школе нам преподавали философию Ганди и его тактику ненасильственной борьбы, и мы решили применить знания на практике. Первым делом в 1992 мы оккупировали символические места в городе, захватили чудесный парк рядом с университетом. Это были два месяца полного счастья: митинги, речи, рок-концерты. Мы пели «Дайте миру шанс!» Милошевич откровенно радовался, что у него появился в городе маленький демократический зоопарк, куда можно привести иностранных журналистов и сказать: ну, разве это не демократия? Вот тогда мы поняли, что разговоры с узкими группами интеллектуалов, студентами, журналистами, словом, с теми, кто думает так же, как и мы, — никуда не ведут. Пока мы пели и протестовали, вокруг нас готовилась война на Балканах. Зато к 1996 году, к местным выборам, итоги которых Милошевич пытался аннулировать, мы пришли подготовленными. Мы сменили тактику сосредоточения на тактику распыления: протесты и уличные политические театры должны идти по всему городу, а не в культовых местах, и по всей стране, даже в крохотных городках и деревнях. 100 дней протестов! Это была изнурительная гонка. Ты не имеешь права быть скучным для толпы. Каждый день нужно придумывать новый спектакль или сумасшедший трюк, новые значки и фишки. Чтобы держать внимание граждан, надо создать карнавальную атмосферу и поминутно высмеивать режим. Юмор расплавляет страх. Мы поняли еще один важный момент: когда сильные личности долго находятся у власти, они сами начинают верить в свой имидж, растиражированный на телеэкранах. Когда ты, как Мубарак, видишь каждый день свое лицо на плакатах, ты начинаешь вести себя как монумент. А если кто-то тебя осмеивает, у тебя просто крышу сносит. И вот тут ты делаешь глупости!»
«Это как в начальной школе: если ты кого-то задираешь, а он начинает злиться, это даже хуже. Все над ним потешаются. И чем больше он сердится, тем больше над ним смеются, — рассказывает теоретик и практик «мирных революций» Иван Марович — Мы шутили над режимом, а реакцией властей был наш арест. Что уже смешно. Если ты арестовал кого-то за шутку, значит, шутка и впрямь хороша. Одна из акций особенно удалась: мы катили по оживленной улице бочку с портретом президента и с надписью: «Сбор денег на пенсию Милошевичу. Бросьте монетку в отверстие. А если вы обнищали из-за его экономической политики, бейте в бочку палкой». Кто-то бросал монетку, а кто-то бил в бочку. Собралась огромная толпа любопытных. Прибежала полиция с криками: «Что здесь происходит?» На профессиональном жаргоне этот трюк называется «дилемма-акция». В подобном затруднительном положении, что бы вы ни сделали, вы все равно будете выглядеть идиотом. Позволить бочке катиться, значит, собрать еще больше людей. Тогда полиция грузит бочку в фургон, оппозиционный канал снимает все на камеру, а на следующий день вся страна потешается над полицией, арестовавшей бочку. Каждый день мы придумывали новую забаву и новый информационный повод. Секрет успеха, чтобы сделать сумасшествие нормой. Десять человек протестующих на улице — это не новость. Но десять человек, делающих что-то вызывающее и клевое, тут же попадают в медиа.
Мы бились над задачей, как сделать революцию сексуальной и привлекательной для молодежи. Сделать ее прежде всего модой. Позже нас стали называть «кока-кола революционерами». Мы впервые задумались о коммерческих приемах, увидев, как продает себя «кока-кола», и ЧТО она продает. Не сладкую, газированную шипучку, а способ получать удовольствие от жизни. Компания НИКОГДА не говорит о самом напитке. Мы поняли, что не надо забивать головы людям экономическими и социальными проблемами или рассказывать о высоких налогах. Или рекламировать какие-то партии. Все нормальные люди ненавидят политику, — это скучно до одури, грязно и коррупционно. Только старые клячи интересуются выборами. Мы должны предложить молодежи персональный образ жизни, способ выразить себя и взять инициативу в свои руки. Объяснить им, что лучше быть арестованным на демонстрации за свои взгляды, чем за драку на футбольном поле или разбитые окна. Почему люди присоединяются к какому-то политическому движению? Вовсе не потому, что они хотят решить проблему, скажем, безработицы. Они хотят быть частью чего-то большего и делать нечто, за что другие их будут уважать. Начинать всегда надо с маленькой проблемы и индивидуального сопротивления. Сделайте что-нибудь конкретное. Боритесь с местной коррупцией или произволом на отдельном полицейском участке, защищайте права студентов в университете или спасайте лес от вырубки. Атакуйте власть в ее слабых точках. В чем смысл? Во-первых, в процессе борьбы из большой группы молодежи обязательно выделятся самые активные и решительные, которые составят костяк будущего движения. Во-вторых, любая маленькая победа дает чувство уверенности в себе. Много маленьких побед приведут к большой победе. Мы называем это track record (список прежних достижений). Не можете же вы сходу предложить людям: а давайте-как свергнем диктатора! Вы их просто напугаете. А вот небольшой успех непременно внушит им оптимизм. Именно таким путем из маргинальной группы молодых людей мы выросли в сильнейшую организацию».
К концу девяностых «Отпор» превратился в мощное молодежное движение, насчитывавшее несколько десятков тысяч человек, но зашел в полный политический тупик. Свержение Милошевича представлялось невозможной задачей, а бомбардировки Сербии в 1999 натовской группировкой, как всегда в минуту опасности, сплотили нацию вокруг лидера и власти. «Отпору» нужны были новая стратегия, международная политическая поддержка, а главным образом — деньги. Наступал час «Х» — выборы президента Сербии в 2000 году, которые оппозиция заранее решила объявить сфальсифицированными и не легитимными. Предстоящий переворот требовал значительных материальных ресурсов. Компьютеры, мобильные телефоны, копировальная техника, спутниковая связь, офисы, транспорт и бензин, пропагандистские материалы, издаваемые миллионными тиражами, расходы на семинары и конференции, рок-концерты — все это стоит денег. И они нашлись.
СКОЛЬКО СТОИТ РЕВОЛЮЦИЯ?
Операция «Свержение Милошевича» обошлась американскому правительству по официальным данным в 41 миллион долларов, по неофициальным — чуть больше ста миллионов. Дорого ли это? По сравнению с многомиллиардными бомбардировками Сербии НАТО, к тому же не достигших цели, — вовсе нет. Сумма — сущие пустяки. Опираться на пятую колонну внутри страны оказалось, как всегда, экономнее, эффективнее и приятнее. Деньги текли к оппозиционерам через USAID (Американское агентство по международному развитию), Национальный фонд поддержки демократии, SEED (Поддержка демократии в Восточной Европе) и т.д. Неизвестную сумму выделил Институт Сороса. Десятки миллионов долларов шли через NGO (неправительственные организации) на гранты активистам (позже подобная практика успешно применялась на Украине и в Грузии. В Киеве во время Оранжевой революции получателей революционных субсидий называли «Дети капитана Гранта»).
«Деньги в буквальном смысле шли мешками через границу, — рассказывает специалист по NGO профессор Душан Янич. — Никогда не видел такого количества наличных! Больше всех заплатила Америка, но среди спонсоров были Норвегия, Греция, Япония, местные бизнесмены, даже итальянские профсоюзы. Когда история приближается к концу, всегда приходят те, кто даст тебе денег. Национальный консенсус тогда сводился к тому, что сербы сыты по горло Милошевичем. Натовские бомбардировки разрушили коммуникационные системы Сербии, ее военную и полицейскую мощь. Было много жертв. Страна потерпела поражение».
«Да, в моральном смысле нам было трудно брать деньги от американцев, — говорит один из лидеров «Отпора» Иван Марович. — Трудно, потому что они нас бомбили. Но мы остро нуждались в материальной и политической поддержке. Сначала мы пытались найти деньги для выборов в Сербии, но чистых денег в стране не было, — их имели только военные преступники или бизнесмены от войны. Мы не хотели пачкаться кровавыми деньгами и приняли нелегкое решение искать средства за границей». «Значит, ты считаешь, что можно брать деньги от иностранных государств и при этом оставаться независимыми?» — спрашиваю я. «Абсолютно! Когда интересы совпадают, почему бы не заключить короткую сделку?»
«Все вы, журналисты, думаете, что «Отпор» был организован ЦРУ или масонами. Чушь! «Отпор» — аутентичный сербский продукт, сделанный молодежью Сербии, — говорит бывший лидер «Отпора», а ныне член парламента Сербии Срджан Миливоевич. — Сейчас появились домыслы, что нас готовили по книгам Джина Шарпа «Ненасильственное сопротивление». Но Джин Шарп — теоретик, а мы — практики. Мы изобрели тысячу трюков и создали собственную теорию, а после свержения диктатора Милошевича наши ребята отправились в путь по миру — нести опыт мирной борьбы в Бирму и на Мальдивы, в Грузию и Украину. Не вижу в этом ничего плохого. Что касается денег...Да, США дали больше всех денег на поддержку демократии в Сербии, но не так много, как сплетничали медиа. Сколько точно? Не знаю. Милошевич был сброшен с престола не долларами, а волею сербского народа».
«ОТПОР» ПОД ОПЕКОЙ ПРОФЕССИОНАЛОВ
В 1999-2000 годах сербскими студентами из «Отпора» всерьез занялись профессионалы из западных спецслужб. В этих рисковых мальчишек стоило вложиться! Летом 2000 года в Будапеште открылось специальное американское бюро помощи оппозиционным партиям Югославии. В Болгарии также была учреждена особая программа для сербов в Политической академии Центральной и Юго-Восточной Европы, а в Румынии проводились двухнедельные семинары для активистов.
Лекции в отеле «Хилтон» в Будапеште активистам «Отпора» читали лучшие специалисты по психологической войне, ранее работавшие в Восточной Европе во время «бархатных» революций. Настоящей «звездой» семинаров стал американский полковник в отставке Роберт Хелви, профессиональный контрразведчик, работавший военным атташе в посольстве США в Бирме. (В книге бывших «отпоровцев» «Ненасильственная борьба» есть специальное посвящение: «Особую благодарность мы выражаем нашему другу Роберту Хелви, который открыл нам волнующий потенциал стратегической ненасильственной борьбы».)
«Да я понятия не имел тогда, кто он такой! — уверяет «отпоровец» Иван Марович. — Да, он читал лекции нашим ребятам, но был для них всего лишь преподавателем, одним из многих».
Под руководством американских инструкторов «Отпор» поменял структуру движения: вертикаль заменили горизонталью. «Мы поняли, что нам не нужны лидеры, — говорит Иван Марович. — Лидеров легко купить. После успешных протестов их могут переманить политические партии, и движение останется обезглавленным. Лидеры могут нас продать, или их могут шантажировать и даже убить. Прежде революции ассоциировались с определенным символом — Нельсоном Манделой, Лехой Валенса или Махатмой Ганди. Нас это не устраивало. Вертикаль с индивидуальным лидерством в массовом движении просто не работает, она делает его уязвимым. Мы живем в эпоху маркетинга. Движение «Отпор» само по себе должно было стать брэндом, а брэнд в тюрьму не посадишь.
Следующей нашей задачей было увеличить количество репрессированных. Репрессии надо понимать и использовать в своих целях, как прием в джиу-джитсу. Главная цель репрессий — не бить или арестовывать активистов. Главная мишень — люди, которые за ними наблюдают. Если арестовали меня, то, в действительности, мишень — это ты. Ты смотришь на это и говоришь: э, я не хочу через такое пройти, лучше останусь в стороне. Что же делать? Нужно вовлечь как можно большее количество людей в административные аресты. Ну, посидят пару суток и выйдут. Ничего страшного. Если власть арестовала пять человек, для нее нет проблем. А вот если больше, куда их девать? У нас была ситуация, когда полиция арестовала столько ребят, что не хватило комнат в каталажке. Тогда они привязали нас в коридоре к батареям. Представь себе обыкновенный полицейский участок, куда приходят граждане по своим делам оформлять какие-нибудь документы. И вдруг они видят приличных молодых парней, привязанных к батарее! Таким образом власть сама плюет себе в лицо. Мы, конечно, боялись элитной полиции, которая не стала бы с нами церемониться. Но когда протесты идут по всей стране, власти просто не успевают отправить повсюду спецназ. Аресты берет на себя местная полиция. Однажды в маленьком городке на юге Сербии босс полиции арестовал несколько активистов «Отпора», школьников 19 лет. Через час его жена позвонила в истерике: «Ты, что, с ума сошел?! Это друзья нашего сына. Мне звонят возмущенные соседи. Выпусти ребят немедленно, или дома тебя ожидает скандал!» Ха-ха! Местная полиция беспокоится о своей репутации, в городке все друг друга знают. Ребят тут же выпустили, и вышли они героями.
Молодым крайне важно быть звездами, и чтоб все видели их и восхищались. Мы придумали бренд движению: черно-белый сжатый кулак, стилизованный в духе партизан времен Второй Мировой войны, и краткий лозунг «Готов jе!» («Ему конец!») Тем самым внушалась мысль: мол, мы партизаны, а Милошевич наци. Мы черпали вдохновение из черно-белых фильмов сороковых годов. В чем тут посыл? В смене понятий: не оппозиция выступает против правительства, а народ против диктатора».
Сжатому кулачку была суждена долгая и веселая жизнь.
«Перед Революцией Роз в Тбилиси в 2003 грузины нас спросили: можно, мы ваш символ «кулак» используем? Мы ответили: да берите, не жалко, — рассказывает «отпоровец» Синиша Сикман. — Потом кулак ушел к активистам в Кении и Венесуэле, они даже надпись «Отпор» поленились убрать».
Кулачок приглянулся также «оранжевым» в Киеве и стал символом Египетской революции на площади Тахрир. Месяц назад я обнаружила кулачок на фото с демонстрации «За честные выборы» в Санкт-Петербурге.
«Символ важен, чтоб достичь единства, дать людям впечатление, что они все находятся под одним зонтиком, — объясняет Иван Марович. — В 2000 году перед выборами мы всех свалили в одну кучу под общим флагом: монархистов, республиканцев и националистов, левое и правое крыло».
«В какой-то момент это стало отвратительным: движение подбирало все, что плохо лежит, даже подонков из криминальных структур и экстремистов, — рассказывает политолог Душан Янич. — Они готовы были взять первого встречного, лишь бы тот ненавидел Милошевича. Оппозиция искала предателей повсюду: в секретных службах и среди военных, переманивая их на свою сторону. Так бывает всегда, когда цель — свергнуть лидера: Саддама Хусейна, Каддафи или Милошевича. Когда ты из кусочков стряпаешь свое движение, где же мораль? Бороться надо за что-то позитивное, а не за то, чтоб кого-то убрать. Почему американская философия «хороших и плохих парней» так полюбилась во всем мире? Это теория упрощения, делящая мир на черное и белое, кого наказать, а кого наградить. Она освобождает людей от необходимости думать».
6 октября 2000 года после стотысячных демонстраций протеста в Белграде против «нечестных выборов» и захвата толпой здания парламента Слободан Милошевич вынужден был подать в отставку. А в 2001 его арестовали и передали Гаагскому трибуналу. (Процесс по его делу так и не был завершен, он скончался в тюрьме в 2006 году). Страна под названием Югославия перестала существовать. Заключительный этап грандиозного процесса дробления одной из крупнейших европейских держав на мелкие удобоваримые части успешно завершился. Балканы вновь превратились в клубок слабых, вздорящих, ненавидящих друг друга народов, в любой момент готовых достать ножи. После духовного опьянения «мирной революцией» наступило похмелье.
Робеспьер утверждал, что не бывает революции без революции: нельзя, мол, предупредить и предугадать, где остановятся волны народного возмущения.
Ерунда! Еще как можно! 21 век изобрел совершенно новый тип революций — ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ или даже НАУЧНЫЙ. Чем он отличается? Молниеносным характером восстания (путем массированного вброса материальных и пропагандистских ресурсов), безупречной организацией (благодаря накатанным технологиям и грамотному инструктажу) и бескровностью (отнюдь не из соображений морали. Кровавая резня усложняет работу бизнесу). Срок подготовки революции-переворота — от 2 до 5 лет. Теперь уже некогда возиться и сопли размазывать, как в свое время возились с Советским Союзом десятилетиями. Холодная война, сверхзатраты на гонку вооружений, воспитание и вскармливание диссидентов, организация эфирных «голосов свободы» и т.д. Все это дорого, нудно, а главное, малоэффективно. А потом приходит человек по фамилии Путин с его жесткой вертикалью власти и идеей собирания земель, и вся полувековая работа по расчленению бывшей советской империи по национальным швам летит коту под хвост. Эпоха интернета требует новых, менее затратных технологий, манипулирующих толпой и вызывающих массовое предательство внутри системы.
Время — золото, и как всегда, в преддверии глобальных катастроф все события происходят в ускоренном режиме. Мы имеем дело с двумя трагическими и взаимосвязанными процессами, мучающими мир и толкающими его в пропасть. Первый: предстоящее банкротство англо-американо-европейской империи (Запад плюс Израиль), ищущей спасения в экспансии, захвате новых земель, водных и энерго-ресурсов. Второй: концентрация богатств в руках узкой олигархии и создание мирового правительства в лице транснациональных корпораций, которым жизненно необходимо движение капиталов и свободный рынок. Главное и единственное препятствие на их пути — национальное государство. Оно все еще сопротивляется и машет дубиной перед лицом глобализации. Задача: обескровить государство, переломать ему кости, оставить ему только две функции — административную (вроде сбора налогов) и полицейскую, карательную (для поддержанию порядка). Словом, нужно сохранить лишь ФОРМУ государству, но не его суть. Инструмент разрушения — «цветные» революции, где нет никакого стихийного брожения народных масс, а есть четкий, разработанный до деталей план.
Именно Бульдозерная революция 2000 года в Югославии (Сербии) стала первой ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ революцией, в которой все прошло без сучка без задоринки.
«Что такое «цветные» революции, недавняя «арабская весна», к примеру? Это временный союз местных повстанцев против режима и путчистов. А так называемые «права человека» — всего лишь инструмент для политических изменений,а не цель, — говорит политолог Душан Янич. — Вопреки стереотипам, после переворота мультинациональные корпорации и иностранные спецслужбы опираются на людей СТАРОГО режима, а вовсе не на представителей так называемого «гражданского общества». Активисты сопротивления международному капиталу не нужны. Ему нужны люди старой власти, имеющие влияние в стране: местные олигархи и путчисты (можно назвать их предателями). У предателей-перебежчиков разные побуждения: кому-то нужны деньги, кто-то хочет больший кусок власти, а кто-то просто боится (им можно пригрозить физической расправой, тюрьмой или Гаагским трибуналом). С ними все ясно.
Но что же происходит с молодежными движениями после победы революции? Куда делись сербский «Отпор», украинская «Пора», грузинская «Кмара», египетское «6 апреля»? Они самоликвидировались. Но не до конца. В каждом движении есть первая яркая линия — образы, которые знают все. Их показывают на экране, интервью с ними публикуют в газетах. Но люди, которые представляют революцию, НИКОГДА не приходят к власти. Их временно используют политические партии, а потом они канут в безвестность. Но есть вторая линия движения — менеджеры-организаторы, которые отвечают за финансы и ведут переговоры с властями. Это теневые лидеры, тесно связанные с секретными службами и прежним режимом. Именно они со временем выходят на первый план, становятся членами парламента, входят в правительство. В чем причина распада движений? В их искусственности, в попытке соединить несоединимое. Вечная история масла и воды. Когда спектр участников столь широк — от монархистов до марксистов, они терпят друг друга только до момента свержения диктатора. Дальше им делать вместе совершенно нечего! Им нечего предложить обществу! Они могут свергать и рушить, но не способны строить». «Значит, в любое «цветное» молодежное движение уже встроен механизм самоуничтожения?» — спрашиваю я. «Точно! И механизм дискредитации и маргинализации. Движение бесплодно и неспособно создать институты власти. Оно всем мешает, значит, требуется его маргинализировать, выставить в неприглядном виде. Когда в 2003 году «Отпор» решил участвовать в выборах в Сербии, он с треском провалился, набрав чуть больше 1 процента голосов. Это была катастрофа!»
Спустя всего три года после свержения Милошевича участники «Отпора» находились в подавленном состоянии. В Сербии правил бал сатана. Пришел час наследников революции — авантюристов, стяжателей, денежных мешков, политических мошенников. Страну растаскивали и распродавали по кускам. Пышным цветом расцвели коррупция и мафиозные кланы, а в 2003 году был убит премьер-министр Сербии Зоран Джинджич. Население нищало и тяжело переживало национальное унижение — потерю Косово. Президент страны Коштуница, которого, собственно, «Отпор» посадил в кресло главы государства, брезгливо отстранился от любых контактов с активистами. «Вы продали страну, вам платили американцы!» Вот что слышали теперь активисты на улицах и в кабинетах власти.
Но американцы не забыли своих «борцов за свободу». На Западе «отпоровцев» открыто и тайно ласкали, их осыпали премиями «за продвижение демократии», их приглашали читать лекции в престижных университетах. Их готовили к новой дерзкой роли.
ФЛИБУСТЬЕРЫ РЕВОЛЮЦИОННОГО БИЗНЕСА
«Первыми к нам обратились оппозиционеры из Зимбабве. Они много слышали о сербской борьбе и находились под ее сильным впечатлением, — рассказывает глава Центра ненасильственного сопротивления «Канвас» Срджа Попович. — Мы встретились с ними в ЮАР. Не потому, что боялись за себя, а опасались за них. Мы всегда устраиваем встречу на нейтральной территории, если есть угроза жизни местным активистам. В Зимбабве были все условия, чтобы опротестовать в очередной раз сфальсифицированные выборы и свергнуть диктатора Роберта Мугабе. Но оппозиция так и не смогла договориться. Мы пытались объяснить им: без единства вы не выиграете. В Сербии тоже было 19 оппозиционных партий, и все с огромным эго. Мы называли их князьками без армии. Первый урок, которым мы усвоили: надо перестать ненавидеть друг друга и сесть за стол с людьми, с которыми ты в нормальном состоянии вообще не стал бы разговаривать. Только так мы смогли убедить правых и левых в Сербии выдвинуть кандидатом Коштуницу, который даже не был популярным! Но люди из Зимбабве не поняли наш урок. Это был типичный пример проваленной истории.
Зато нас ждал успех на Мальдивах! Как-то на скучной конференции во Франции ко мне подошли двое ребят, маленьких и очень темных. Я тогда не знал, что мальдивцы — самые маленькие люди на свете. Они мне говорят: «Ты, Срджа, для нас герой, мы про вас, сербов фильм смотрели. У нас уже тридцать лет сидит у власти жестокий диктатор Абдул Гаюм, и никому до этого нет дела. Приезжайте к нам на Мальдивы, нужна помощь». И мы приехали — сначала на Мальдивы, а потом на соседнюю Шри-Ланку. Чудесные ребята мальдивцы! Хотя у них крайне политизированное общество: люди десятилетиями красят дома в желтый и голубой цвета в зависимости от цвета партии, за которую голосуют. Мальдивские активисты быстро освоили тактику демонстраций «hit and run» («ударь и беги»). На Мальдивах 1200 островов и всего один серьезный корпус полиции со шлемами и щитами. Активисты устраивали концерты или акции протеста на час-полтора, делали видеозапись, выкладывали в интернет, а потом садились в лодку и ехали на следующий остров. Полиция приезжает по вызову, а уже никого нет. Так ребята и бегали с острова на остров».
После беспорядков на Мальдивах в 2004 президент Гаюм был вынужден провести политические реформы. А в 2008 к власти пришел лидер оппозиции Мохамед Нашид, который в свое время обещал «отпоровцам» подарить остров в благодарность за помощь. Сказано — сделано. В 2009 сербы получили маленький тропический «островок демократии» в Индийском океане в качестве учебного центра подготовки юных революционеров. Но вот беда. В 2012 году на Мальдивах произошел военный переворот, и друг «Отпора» президент Нашид подал в отставку. Так что судьба райского островка теперь висит на волоске.
Нигерия, Ливан, Бирма, Венесуэла, Палестина, Кения, Иран, Тонга, Западная Сахара и Западное Папуа. «Отпоровцы» набирались опыта, кочуя по свету. Но подлинная мировая известность пришла к ним после блестящих операций в Грузии в 2003, на Украине в 2004 и в Египте 2011.
«Первый раз ко мне явились люди из Азербайджана и говорят: у нас правит диктатор, можете к нам приехать? Я даже не знал, где это находится! В Азербайджан уехали мои товарищи, а мне досталась Украина, — рассказывает «отпоровец» Синиша Сикман. — Это было великолепно! Украинцы приехали к нам в Нови Сад, группы людей с разными убеждениями. Моя миссия заключалась в том, чтобы понять: смогут ли они сработаться. Мой первый вопрос: вы работаете вместе? Они: нет, ни в коем случае! Мы, мол, терпеть друг друга не можем. Тогда, ребята, ничего не выйдет. У нас есть профессиональное выражение: «вытащить кого-то из коробки». Украинцы застряли в мыслях о своей Украине, а мы их потихоньку вытаскивали, заставляли мыслить нестандартно. Вообще, первое, что я слышу, когда приезжаю в новую страну: а, это у вас, сербов, ваши трюки сработали, а у нас не сработает! Я учил украинцев, как организовывать партию. Как работать с толпой (если не спланировать заранее, получится хаос, люди подавят друг друга). Как убить страх. Как вовлечь максимальное количество людей в протесты. Я пытался изменить их отношение к полиции, чтоб они перестали бросать в полицейских камни и оскорблять их. Полиция — не враг, это тоже граждане страны с такими же проблемами, как у всех». «Ну, это уже клише! — смеюсь я. — Каждый раз мы видим на экранах, как демонстранты дарят военным или полицейским сигареты и цветочки!» «А кто разработал это клише? Мы! И это не так просто, как ты думаешь! Ты должен убедить полицейского, что ты не враг. Только тогда он возьмет от тебя цветок.
С грузинами нам было очень просто работать. Из них энергия бьет ключом. Они были готовы немедленно идти на улицы применять полученные знания на практике и убеждать людей. Вообще, романтичный взгляд на революцию не годится. То, что ты видишь на экране, Майдан или Тахрир, волнующиеся, якобы спонтанные толпы людей — это конец истории, а не ее начало. Позади этой стихийности — тяжелая, иногда многолетняя работа. Нужно подготовить сеть из активистов, распределить роли и найти подходящий момент для выступлений».
«Я объяснял украинцам, к примеру, что такое арест, и как правильно к нему подготовиться, — рассказывает «отпоровец» Милош Миленкович. — Должно быть несколько независимых групп протестующих, дружественные оппозиционные журналисты на стреме, адвокаты и координаторы, сидящие в офисе. Одна группа начинает демонстрацию, ее забирают в полицию, обычно, в ближайший участок. Всегда можно предположить, куда всех повезут. Все это снимают журналисты. Координатор в офисе немедленно информирует адвокатов и родственников, которые тут же отправляются спасать задержанных или долбать полицию звонками. Тем временем прибывает вторая группа протестующих и устраивает митинг прямо рядом с отделением полиции, где сидят арестованные. На случай, если группа, выступающая перед участком, тоже задержана, приготовлена третья группа. Отделение полиции — не резиновое. Им просто некуда девать всех этих людей! Нужно созваниваться с соседними участками, искать места. Параллельно им предъявляют иски адвокаты, кричит и плачет родня, под окнами распевают песни демонстранты. Короче, это столько головной боли, что проще всех отпустить».
Бывшие «отпоровцы» не любят работать с оппозиционными партиями. Они предпочитают начинающих активистов. Молодежь — мягкое тесто, которое можно замешивать по своему усмотрению и лепить из него, что угодно.
«Молодые люди не имеют карьеры и семьи, им нечего терять, — объясняет «отпоровец» Иван Марович. — Значит, их нельзя шантажировать. Они более динамичны, используют новые технологии, любят риск. Они первыми приносят в семью новые словечки и свежие мысли. Если ты хочешь донести идею до всех слоев общества, легче всего это сделать через молодых. И потом, за каждым школьником или студентом стоят его бабушки и дедушки, мамы и папы, обычно, лояльные к режиму. Но если их любимый внук или обожаемая дочка арестованы, отношение к режиму резко меняется. «Как они посмели!» Студенческое движение — это молодые, образованные люди. Если полицейский бьет студента, это сразу два послания народу: он бьет будущее страны, и он бьет образованного законопослушного человека».
У «отпоровцев» в запасе потрясающее количество великолепных циничных провокаций. Одна из них называется «девушка в белой кофточке». Если на манифестации намечается стычка с полицией, в первый ряд надо ставить девушек в белых кофточках и направлять на них камеры «дружественных» журналистов. При столкновении девочек обязательно затолкают, затопчат или даже поранят. Нежное испуганное девичье лицо и белая кофточка, заляпанная кровью, — этот кадр обойдет весь мир! Итог: режим дискредитирован. Гениально, не правда ли?
«Иногда запах предстоящей революции вы можете даже почувствовать, — говорит Иван Марович. — Я помню, как пять лет назад я поехал в Египет. Каирский институт прав человека пригласил специалистов из Восточной Европы, чтоб получить ответ на простой вопрос: может ли в Египте произойти бархатная революция вроде тех, что происходили в Восточной Европе в 1989 году, и как это сделать. Мое первое впечатление было: да, египтяне могут сделать революцию, хотя в стране царила апатия, все говорили, что Мубарак — крепкий орешек. В Каир свезли либералов и исламистов и усадили работать за один стол. Это хороший знак. Есть потенция для объединенного фронта различных групп. Потом египтяне приехали к нам в 2009 году в Белград на подготовку. А в 2011 я сидел перед телевизором, смотрел, что происходит на площади Тахрир, и не мог поверить свои глазам!»
По итогам «арабской весны» глава Центра ненасильственного сопротивления «Канвас» Срджа Попович попал в хит-парад «100 лучших мыслителей» 2011 года журнала «Foreign Policy” под номером 13 (вместе с бандой египетских активистов, Алексеем Навальным, Джином Шарпом, Бараком Обамой и пр.). Талант оценили по заслугам.
РЕВОЛЮЦИЯ И НАУЧНЫЙ ПОДХОД.
К концу нулевых революционеры со всего мира стремились в Сербию с упорством рыбы, идущей на нерест. У одних совсем не было денег, у других — поджимало время. С деньгами ситуацию решали быстро. Центр ненасильственной борьбы «Канвас» опубликовал на своем сайте список организаций, готовых «оказать поддержку» активистам: Freedom House (НПО, чей бюджет финансируется, в основном, Госдепартаментом США, и директором которой до 2005 г. являлся экс-директор ЦРУ Джеймс Вулси), Международный республиканский институт (руководитель — «старый добрый друг» России Джон Маккейн), фонд «Новая Тактика» (получает гранты от NED — Национального фонда поддержки демократии), институт Альберта Эйнштейна (основатель — теоретик «цветных революций» Джин Шарп), Национальный Демократический институт (NDI — создан правительством США и финансируется тем же NED) и т.д.
Для тех, у кого не было времени, «Канвас» разработал пособие «Ненасильственное сопротивление» (такие комиксы для начинающего повстанца с картинками и таблицами, где шаг за шагом объясняется, как делать революцию, — вплоть до особенностей работы в условиях подполья) и короткие пятидневные семинары для всех желающих. А компьютерщик Иван Марович придумал игру «Более могущественная сила».
«Участник игры борется против диктатора, используя все формы гражданского сопротивления, объясняет Иван. — А за применение силы вычитаются очки». «А нельзя играть на стороне диктатора?» — спрашиваю я. «Нельзя. Это сложнее. Мы так и не смогли придумать, как».
«Отпор» собрал целую коллекцию скальпов диктаторов, — говорит сербский журналист Александр Апостоловски. — Единственный, на ком они сломали зубы, — это Лукашенко. Его спецслужбы вычислили их всех и просто депортировали из страны. А позже он вообще перекрыл парням доступ в Беларусь. Лукашенко — такой пенициллин для революционеров! Путин так же поступил умно со своими «цветными» революционерами, но более мягкими методами. Никаких репрессий. Максимум — 15-дневный арест. Проблема в том, что вы не можете остановить активистов классическими полицейскими методами. Они не призывают впрямую к свержению режима. Они исключительно осторожны и работают только на легальном поле».
О МОРАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
А ее нет. К чему такие нежности? «Мы не несем ответственности за результат революций. Мы — не участники событий, а просто распространители знаний. Мы вообще тут ни при чем!» Участники бывшего «Отпора», словно Понтий Пилат, при любом исходе умывают руки.
— Неужели ты никогда не испытывал разочарования итогами очередной революции? — спрашиваю я «отпоровца» Синишу Сикмана. — Героиня Оранжевой революции Тимошенко сидит в тюрьме, а Янукович, против которого столь страстно боролась «Пора», стал президентом. В Грузии юный романтичный революционер Миша Саакашвили, которому вы помогли прийти к власти, превратился в злобного диктатора».
— А почему Я должен испытывать разочарование? Это граждане Украины и Грузии должны быть разочарованы. Это не моя земля. Да, я тренировал людей из разных стран, но не я делал революции. Я просто делился знаниями. Украинцы, грузины, ливанцы, египтяне все сделали сами. Да, персональный тренинг крайне важен, знания не могут прийти из книг. Но я не часть их истории. Я никого не толкаю. Я не заинтересован в рекламе, люди сами находят меня. Ко мне приходят гринписовцы, защитники животных, борцы против диктатур. Я никогда не тренирую кого-то против кого-то. Если ко мне явится нынешняя грузинская оппозиция, я также готов ее обучать приемам ненасильственной борьбы, как когда-то учил людей Саакашвили. Я не пацифист и вполне реальный человек. Не знаю, что я сделаю, если кто-то тронет мою семью! (Вряд ли я использую ненасильственные методы.) И я не борюсь за демократию. Я в нее просто не верю.
— Так какого черта ты десять лет разносишь по миру заразу «цветных» революций, если даже не веришь в демократию?!
— А почему я должен в нее верить? Я ее никогда не видел. Разве в Америке настоящая демократия? Вовсе нет. Демократия — не что-то идеальное. Она привела к власти Гитлера. Да, она может функционировать, но и диктатура вполне себе неплохо функционирует. Мне ли это не знать? Я жил при диктаторе Тито в Югославии и хорошо жил. И я не думаю, что люди в не демократическом Катаре страдают. Но что на счет женщин в бурках?
Я, опешив, смотрю на Синишу. (Бурка — одеяние мусульманских женщин, полностью закрывающее их с головы до пят).
— Женщина в бурке — не твоя забота, — отвечаю я. — Откуда у людей Запада это идиотское стремление переделать весь мир по своему лекалу? Мир прекрасен, потому что он разнообразен! Ты ничего не понимаешь в чужой культуре и религии. У мусульман свои представления о счастье. Я помню, как женщины в Пакистане жалели меня, потому что мне, европейке, приходится каждый день мыть голову и расчесывать волосы, накладывать косметику на лицо, а их жизнь гораздо проще — накинул тряпку и пошел. Им нравится ощущение уединения, которое дает бурка, — ты видишь мир, а мир тебя нет. А ты рвешься «освободить женщину Востока» с упрямством советских большевиков. У нас есть выражение: не лезь со своим уставом в чужой монастырь.
— Но разве женщина в бурке не имеет права на выбор? Я, конечно, не рвусь на Восток, чтобы разъяснять там права человека. Но если женщина в бурке придет ко мне сама (на лице у Синиши появляется мечтательное выражение), я дам весь мой опыт и мои знания, чтобы помочь ей. Она ДОЛЖНА иметь право выбора. Мир должен меняться. Если ты не меняешься, ты застрял. А я просто тренер, и я — вне идеологии. Я тренирую людей, чтоб изменить мир к лучшему».
2012
kp.ru
Комментарии
Да...!Не надо самообольщаться
Надежда, 26/01/2014 - 21:15
Да...!Не надо самообольщаться . Всё искусственное - "вечная история масла и воды".