Омилия

Январское небо расщедрилось снегом,
Все люди спешат в магазины.
Им хочется счастья, они его ищут,
Усиленно, под Рождество.
А снег так чудесен и хочется песен,
И дедушка ест апельсины.
Он стар и прекрасен,
И взор его ясен,
Так больно смотреть на него.

Вот зрелая дама из тех, что краснеют
От глаз неизвестного дяди,
Купила зачем то бутылочку водки
И добрый кусок колбасы.
У ней всё в порядке и жизнь шоколадка,
Спокойна, довольна и рада,
Вот только снежинкой,
Мелькнула грустинка
Во взгляде её на весы.

Красивая пара и старый священник
Застыли, решая проблему.
Жених и невеста, а может быть даже,
Совсем молодая жена.
Зима всё кружила, слепила, светила,
Горела звезда Вифлиеема,
А батюшка слушал,
Открыв свою душу,
В глазах улыбалась весна.
2009
 

На Рождество во всем мире принято дарить подарки. А знаете ли вы, откуда взялась эта замечательная традиция?
Существует много легенд, но есть одна история, которая уже долгие столетия считается истинной правдой. Многие люди рассказывают её по-разному, а я расскажу вам так.

Однажды, очень-очень давно, когда еще не было ни нас с вами, ни наших родителей, ни даже наших прабабушек и прадедушек, жил в турецкой Ликии один добрый человек. Семья его была известна, трудолюбива и богата, поэтому и сам он ни в чем не нуждался.

(Александру Сергеевичу Пушкину)

Угасло пламенное сердце…
Погиб поэт… Оборван стих –
Рукой порочной иноземца,
Молвой наветчиков слепых.

Но слово ясное поэта
В душе людской отозвалось –
Над ложью суетного света,
Века минуя, вознеслось.

13.12.2009 г.
 

      * * *

Восстань поэт!
В надежде муза ждет,
Когда же ты невнятность проб развеешь;
Когда достойно слогом овладеешь,
Со строк стиха ошибок сбросив гнет.

Стремись поэт,
Будь честен до конца!
Не льни к словам обыденным и низким,
Но слогом ясным, искренним и близким,
Буди добром для Истины сердца.

17.12.2009 г. 

Фильм с таким названием был показан на телеэкранах страны в 90-е годы. Он тогда бурно обсуждался в обществе, вызывая много споров и противоречий. Прошло почти два десятилетия, но вопросы, которые поднимались тогда в фильме, волнуют нашу молодежь до сих пор. Кто я? Зачем я? Как выжить в этом жестоком мире? И как противостоять натиску злобы и насилия? А может и не надо ничего делать, а самому стать рассадником этого зла?
С этими вопросами молодые люди, которые учатся в нашем лицее все чаще приходят к психологу. Да и не только с этими. Им хочется изучить себя, узнать что-нибудь про других, да и просто поболтать после уроков.

«Я пробую сообразить, что каждому из нас ярче всего запомнилось на ветках рождественской ёлки наших юных дней, - на ветках, по которым мы карабкались к действительной жизни» (Ч.Диккенс «Рождественская ёлка»).
Именно ёлка становится одним из главных действующих лиц многих рождественских рассказов. И удивительно, сколько бы раз не описывалась она во всем своем великолепии, мы готовы снова и снова вместе с персонажами очередного рождественского рассказа входить под торжественный марш в большую залу и удивляться неизвестно откуда взявшемуся там зеленому душистому дереву.

У царя Болотного царства была единственная дочь — царевна Клюковка. Очень любил её Болотный царь, ни разу в жизни от себя не отпустил даже в гости к соседям. Радовала Клюковка своего отца добрым сердцем и весёлым нравом и очень любила лечить больных и недужных в своем царстве.

А в Стране Солнечных Ягод у царя с царицей был единственный сын. Звали его Златолоз. Пришло время царевичу Златолозу жениться. Вот царь и объявил о смотринах невест, пригласив к себе во дворец царевен, принцесс и королевен со всего мира.

Уже отправили на смотрины своих дочерей цари Лесного царства и Речного, Степного и Морского, Горного и Пустынного. А царь Болотной страны всё медлит, всё не решается отпустить в дальнее странствование свою дочь Клюковку. «А если, — думает царь Болотной страны, — царевич Златолоз мою дочь в жёны выберет? Я ведь тогда совсем один на старости лет останусь».

С Рождеством - 2010!
Извините, что с опозданием, но хочется всех поздравить с Рождеством! Раньше не получилось, клавиатура сломалась накануне праздника.

Сказочная повесть Рождества
Открывает нам свои страницы.
Облетела рыжая листва
И Спаситель должен в мир явиться.

Он родится в яслях для скота,
Встретят Его влажными глазами
Те, кто радость разделяют с нами,
Чья душа от зависти чиста.

Мать заплачет горестно от стужи:
-«Не нашла младенцу лучший кров».
Этот хлев, что так Христу стал нужен
Станет самым лучшим из хлевов.

Звездочка лучом проникнет в щели
И волхвов с дарами приведет.
Засияет Солнце в колыбели,
О Царе узнает весь народ.

И зажгутся свечи и лампады
Будем Сына славить и встречать,
И на всей планете будем рады
  Рождество Христово отмечать!

На протяжении столетий насельники Троице-Сергиевой Лавры сохраняли заветы своего родоначальника, «великого молитвенника Земли Русской» — преподобного Сергия Радонежского. На поприще духовного просвещения здесь трудилось множество иноков и монастырских старцев.

Один из них — известный троицкий иконописец XVI века, келарь (хранитель припасов обители) Евстафий Головкин. Дошедшие до наших дней его иконы украшают иконостас Троицкого собора Лавры.

Когда в 1422 году были обретены мощи преподобного Сергия Радонежского (память 18/5 июля) и их поместили в этом белокаменном соборе, над ними была утверждена первая икона «Явление Богоматери преподобному Сергию». В разные периоды в монастыре было создано множество икон с изображением этого чудесного явления. Наиболее прославлена из них — икона Евстафия Головкина.

Икона «Преп. Сергий Радонежский в житии», написанная в 1591 году троицким иконописцем Евстафием Головкиным, воплотила образ Игумена Земли Русской — Сергия Радонежского, основателя Свято-Троице-Сергиевой лавры, который благословил святого благоверного великого князя Димитрия Донского на Куликовскую битву

Возможно, мой предок — Евстафий,
Иконы писавший?! Сейчас
Важней мне в наш век фотографий
Другая — духовная связь!

Душа как святая обитель,
А Сергий — наш мир, мой народ.
Евстафий! Ты старца не видел —
Легенда в иконе живёт.

Я Сергия верю завету:
«Добро порождает добро».
Вот — Бог! Веру светлую эту
Напрасно чернит серебро.

За самою крайньою вулицею житломасиву Будівельників — Оленіна, уздовж берегів згасаючої річечки Залізна Балка, на кілька кілометрів у довжину розтяглося колишнє село Залізне, давно поглинене Горлівкою. На стику села й міста, біля кінцевої зупинки тролейбуса розташована церківка — Свято-Троїцький храм. Невеличкий цегельний будинок з маківкою, оточене кованою огорожею. Якщо дивитися з горішнього поверху багатоповерхівки в низину, погляду відкривається отака собі лощина, що заросла вербами й чагарником, а в центрі, між асфальтом, садибами й огородами біліє цей невеликий приосадкуватий будинок, вінчаний православним хрестом. Церківка схожа на картонний, іграшковий макет храму, й тільки маленькі чоловічки, що снують унизу та тролейбуси, що розвертаються на кінцевій, говорять про те, що храм справжній. Історія цього будинку, як святилища невелика — в цьому грудні храм відзначає усього вісім років від дня відкриття. А от історія самої будови почалася в далекому важкому 1924 році.

На чем делать акцент в преподавании Закона Божия (христианской этики, основ православной культуры, занятий воскресной школы) детям четырех-шести лет, дошкольникам? Какое средство взять в помощь преподавателю детсада, воскресной школы? Обычно называют игру, танец, музыку, песню, рисование, устный рассказ.

Важнее не сам метод работы с детьми, а то, ради чего это делается, что ставится во главу угла. Ведь «насыщение ума христианскими знаниями автоматически человека лучше не делает. Необходимо воздействие на все стороны личности» (1); святитель Феофан Затворник писал, что главной задачей «в воспитании должно быть Богоугождение, спасение души» (2).

Спасаться и Спастись:
А между ними пропасть,
А между ними жизнь –
Безумно-дерзкий бой.
Всё перемелет мир
Нервозность, счастье, кротость.
И эту пропасть мы
Зовём своей судьбой.
Спасаться и Спастись:
Призванье и стремленье,
Критерии и мера
исчисленья бытия.
Ровнять их меж собой –
Большое заблужденье.
Ведь между ними пропасть,
Где погибаю я.

«Так редко поют красиво
В нашей земной глуши»
(Александр Вертинский «Матросы»)

1

Мы сидим на каменистом берегу реки близ небольшого карельского поселка Поньгома. В ожиданьи, когда привезут на моторке вещи, делимся первыми впечатлениями. Ранним утром наша студенческая фольклорная экспедиция прибыла из городка Кемь на станцию Кузема. Отсюда до пункта назначения — поселка на берегу Белого моря — нам пришлось идти пешком около десяти километров.

Сдвинулось с места, поднялось и потянулось к Москве огромное число народа — манила она ярким, блестящим, шумным, неведомым, притягивала к себе, сулила хлеб и зрелища. Зрелищ предлагала куда больше, чем хлеба — хлеб давался большими трудами, унижениями порой, жизнью в условиях почти нечеловеческих. Но неизвестно, что манило людей больше — хлеб или зрелища. Кто­то, претерпев огни и воды, добирался и до медных труб, становился на ноги потверже, обрастал имением, научался говорить по­московски и почти сливался с толпой коренных ее жителей. Эти редкие судьбы соблазняли еще больше — передаваемые из уст в уста истории успешного «покорения Москвы» будоражили души, звали, срывали с места, бросали в неведомое все новых и новых людей.

Жил ­был художник один. Местность, в которой он жил, была лесная глушь, в которой щедро водилась разная дичь, а по болотам росло много клюквы. С остальным миром соединяла эту местность старая и тоже, конечно, лесная дорога, проезжая всего несколько месяцев в году — когда скует землю мороз и когда летом долго нет дождя.

Обитатели этой глуши жили себе нехитрыми трудами — ловили рыбу в озерах, которых, пожалуй, даже слишком много было в пересчете на квадратный километр местности — в других местах о таком богатстве, небось, только мечтают. И в самом деле: версты три прошагал — озеро, еще в сторону пошел версты две — опять тебе озеро. А там — еще одно, провальное, как про него говорили, будто целая деревня когда­то провалилась, давно, и дна будто нет, меряли мужики веревками, не достали.

Ни ночь, ни день, двуглавые шевроны.
Кто там с улыбкой смотрит сквозь прицел?
Дурацкий сон – кругом одни погоны,
На улицах и в душах беспредел.

Эфира нет, молчат радиоточки,
Им просто надоело, видно, врать.
Солдаты пишут кровью своей строчки:
Зачем вы нас послали умирать?

Они идут…Они уже подходят,
Но легче жить средь мыльных пузырей,
А мальчики рождаются в народе,
Спаси Господь солдат и матерей!

Я, лишь, во сне увидел, как иконы,
Не просто могут плакать – а рыдать!
Дурацкий сон – кругом одни погоны,
За что вы нас идёте убивать?
2009