Почему-то Мишка, всех женщин среднего возраста нашего прихода называл «матушками», хотя в православной среде так величают жену священника. Я не была женой нашего батюшки, а была певчей в церковном хоре, но мне как-то не хотелось поправлять Мишку, и я поневоле, частенько откликалась на столь почётное имя.
Мишка был местным бомжём, имел большой стаж побирушничества, прихожане его хорошо знали. Вся его подноготная жизнь была как на ладони — ведь в маленьком городке не скроешь, ни сиротскую долю, ни пристрастие к алкоголю, ни, присущую Мишке, беспредельную лень. Он давно махнул рукой на свою неудавшуюся жизнь и, особенно в сезон тёплого лета, казался вполне довольным своею участью. Но когда начинались холода, "вдруг" выяснялось, что у Мишки нет крыши над головой, что его тёплая куртка пропита вместе с зимними ботинками и что его тонкая, выцветшая на ветру и солнце шапчонка не греет, давно отмороженные уши.