Остап Вишня

Будучи во Львове, я узнал, что украинско-немецкие националистические газеты подняли шумиху вокруг того, что якобы меня, Остапа Вишню, замучили большевики. Так вот слушайте, как это было на самом деле.

Очень сильно они его мучили. И особенно один: сам черный, глаза белесые, и в руках у него кинжал, из чистейшего закаленного национального вопроса выкованный. Острый-преострый кинжал. «Ну, — думает Остап, — пропал!» Поглядел на него тот черный и спрашивает:

— Звать тебя как?
— Остап, — говорит.
— Украинец?
— Украинец, — говорит.

Как ударит он рукояткой в святая святых его национального «я» — Остап только вякнул. И душа его чирик-чирик и хотела вылететь, а тот черный его душу за душу, придавил и давай допрашивать.

В основе концепции историка Грушевского лежало то, что, как он ни присматривался к историческому прошлому Украины, он не смог заметить ни малейшего намека на то, что Киевская Русь была колыбелью культуры трех братских народов: русского, украинского и белорусского.

Более того: по Грушевскому, никакого русского и никакого белорусского народов никогда не было и не будет, а те народы, которые объединились около Москвы и Минска, — это все украинцы, которые или изменили «неньке Украине», или были насильно от нее оторваны и русифицированы и белорусифицированы.

Таким образом, остается только одно: дерусифицировать и дебелорусифицировать эти народы, — и будет повсюду Украина.

Для этого жил и писал историю Грушевский.