Мир опустил свои руки

Посвящается поэтам, погибшим
2 мая 2014 года в родной им Одессе.

Тьма засти́ла глаза, зло разъело сердца.
И беспомощно мир опустил свои руки. 
И не видно тому беззаконью конца —
И витают от  взрывов тяжелые звуки. 

Дрянью мир омрачен и печален амвон.
А в пасхальные дни — поминальны молитвы.
В обиходе слова — про огонь и разгон.
И накалом страшны, нескончаемы битвы.

А ты всё мечтаешь

А ты всё мечтаешь,
Всё строишь любви терема.
И даже не знаешь,
Что медленно сходишь с ума.

И, надо признаться,
Красиво обходишь табу.
Послав, если вкратце,
Подальше себя и судьбу.

Сидишь на откосе,
Внизу голубая река.
И счастья не просишь,
А просто глядишь в облака.

Быть злым к неправде — это доброта

Убить нельзя жалеть Гитлера

Помните вопрос, ответ на который якобы затруднителен с нравственной точки зрения: убить или не убить Гитлера (в детстве, в юности), пока он ещё не совершил своих преступлений, пока не загубил миллионы жизней, и тем как бы предотвратить множество других смертей? На самом деле нравственный ответ очевиден: убийство — грех.

Тогда возникает другой вопрос: когда Гитлер стал Гитлером? Ответ на него уже не столь очевиден, потому что сначала он стал Гитлером в душе, приобрёл направление воли, мысли, чувства, приведшее его впоследствии к тому, чем он стал. Однако этот период — область духовного, внутреннего. Здесь можно обратить внимание лишь на то, что в обществе должны пресекаться все возможности для развития человека в таком ключе. Если же они не только не пресекаются, но сознательно созидаются, внедряются, значит общество смертельно больно, а люди, в чьей компетенции эти процессы — преступники.

Зачем, скажи?

Зачем, скажи, вымучивать строку?
Она должна пить мёд сердечной крынки,
Чтоб целовать прохожего в щеку,
Смахнув с ресниц упавшие слезинки.

Помочь взойти на лоно красоты,
Утешить скорбный дух крылами слова,
Пленив глубоким светом простоты
И чистотою Божьего покрова.

Странники (продолжение 2)

— Что-то мне не по себе, — Вера приблизилась к Старцу и взяла его руку, словно прося у того поддержки.

— Не бойтесь, — заговорил он, — Всякий страх питает лишь пустота. Время не заканчивается там, где ветер разметал песочные замки, там заканчиваются иллюзии. Глупо собирать песчинки в ладонь, их не удержишь и подставив вторую руку. А то, что и можно удержать здесь, не подарит вечности. Мир изменился внешне, но он остался прежним. Никто и никогда не отнимет у человека шанс стать человеком. Даже вынув крошечный камень из подножия гигантской скалы, можно вызвать оползень, так, и положив камень в основание мира, прекращают многолетние войны. Мир начинается и заканчивается в сердце человека, в этом заключена великая тайна и сила, потому и строить дом нужно не на песке или даже и в камне, а изначально внутри себя.

Медовый Спас

По улице нелюдимой
Я к храму спешу один
Сквозь эхо бетона, мимо
Стоянок, домов, витрин.

Целуется неуклюже
С пустынею крыш заря,
Багровые сохнут лужи
В предчувствии сентября.

Лилейка

— Горько, доченька, на старости лет в приймах оказаться — нахлебником. Но, видно, для смирения мне, во спасение души моей, ведь всю жизнь была ни от кого не зависимой. Трудилась много, здоровье Бог дал. Работу хорошую имела, любимую и высокооплачиваемую. Всех обеспечила — и детей, и сестер, и племянников. Все отдавала. И сейчас бы работала, да глаза не видят, ноги не ходят, голова нет-нет, да и закружится не вовремя, или перепутает что-нибудь. Вот вчера помогли мне туфли купить...

Как бомбить нас начали в Ясиноватой нашей, бежала в чем стояла, спасибо, добрые люди помогли к племяннице в Днепропетровск добраться. А хотела я в тот день на балкон выйти, да прямо передо мною что-то как громыхнуло и вспыхнуло, меня аж в соседнюю комнату отбросило. Слава Богу: не повредилась я, только сильно ушиблась и сознание потеряла. В квартире моей в тот день девушка знакомая была, она иногда останавливается у меня, когда по делам приезжает. Вот и бежали мы: она к себе домой, а я к племяннице Настеньке.

Как я обрела веру (в сокращении)

— Ну, теперь ты веришь, что Я — есть?
— Кто Ты?
— Глас Божий!

Голос был везде: он пронизывал небесную сферу и земную твердь, проходил через мое тело, дыхание, сердце.
Не было ни одного атома вокруг, откуда бы не исходил этот Глас.

Май-июнь 1987 года

Впиваясь мыслями в свои ощущения Бога, я не допускала и минутных сомнений в Истине происходящего, в Истине произошедшего со мной. Меня только обуревали мысли: «Как же мне донести это до людей?»

Оркестр

Как-то Мастер решил смастерить музыкальные инструменты. Они получились очень разные. Кто-то большой, кто-то — маленький. Кто-то изящен, а кто-то пузат. Один — блестящ, другой — не очень.

Когда клей высох и краска впиталась в дерево, Мастер вдохнул в каждый инструмент свою музыку — неповторимую и прекрасную мелодию. Тонко заплакала скрипка, нежным ручейком полилась песня флейты, спокойно и широко разлился напев фортепиано.

Инструменты ожили и заговорили друг с другом и со своим Мастером. Оркестром звучала их музыка, где каждый голос вливался в другой, обогащая и углубляя общее пение.

Помнишь, белую ночь на Неве…

Помнишь, белую ночь на Неве:
Фонари, что осенние осы,
Уложили жала в траве,
В той, где спят ледяные росы.
А проснувшись, играли водой,
Ослепляя звонкой бедой,
Незатейливо жмурясь от света,
Ленинградского встретив поэта.

Страницы