Визит в деревню

Ехать в вагоне поезда
(простой состав
подмосковная электричка)
рассеянно смотреть за окно,
где мелькают чьи-то дома,
проносятся чьи-то жизни.
Не о чем особо не думать,
кроме того, что плечо ноет от тяжести,
да ещё болит голова:
городская усталость дает о себе знать, наверное.
Через час пробираться по полупустому вагону —
в тамбур, к выходу,
потому что
поезд уже замедляет ход перед знакомой станцией.

Предтеча

И малый свет в душе сильнее тьмы,
И боль невыразимая всё реже,
И люди по привычке ждут зимы,
И вечные слова — одни и те же.

И солнечная жизнь всего одна,
И день обычный, может быть, последний,
Как эта наступившая весна
С каштанами на улице соседней.

А мне сегодня тихо у икон.
Смотрю в надежде зыбкой на Предтечу.
Из тишины пустыни вышел он,
И я спешу безмолвию навстречу.

Жабы квакают в канаве

Жабы квакают в канаве,
Подпевает соловей.
Дом мой в серенькой панаме
Кур пасёт в тени ветвей.

Сливы юные танцуют,
Пляшет ветер озорной.
Облака в страну иную
Мчатся светлою рекой.

И картофель в огороде
Бойко шепчется с лучком.
Между ними кошка бродит,
Машет радостно хвостом.

Весь мир сегодня чёрно-бел

Весь мир сегодня чёрно-бел,
Отточен длинный карандаш.
Жаль, в двух словах не передашь
Всего, о чём сказать хотел.

И вечер кажется чужим.
Над безответной тишиной
Висит молчание стеной,
Сливаясь с холодом моим.

Остатки сил, обрывки фраз
И лица редкие друзей,
И ты, мой добрый иерей…
Как не хватает вас сейчас!

Отпускай...

Тот, кто держит в небе журавля,
но тоскует по ручной синице,
вечно недоволен, мол, всё зря:
счастье — в лапах бестолковой птицы.

Небо держит птиц, а не рука;
в крыльях, а не в лапах сила птичья.
Лишь бескрылым кажется горька
участь птиц — охотникам за дичью.

Лапам и когтям земля дороже,
а крылатым небо подавай:
хоть не птица я, летаю тоже.
Чтоб взлететь, синицу — отпускай...

Подруге

Тебе когда-то было только «пять»,
И возраст мог в ладошку умещаться.
Хотелось необъятное объять,
Когда смеялся март с тобой в пятнадцать.

Ещё виток, и хоть не целый мир,
Но шею друга обнимала точно;
Затем другой возник ориентир —
Сжимали руки маленькую дочку.

Легко «пятёрки» складывать в года,
А проживать приходиться годины,
Но ты не унывала никогда —
И вот уж руки обнимают сына.

Выход

Компьютерная жизнь — сплошные кривотолки,
С самим собой мучительный разлад.
Спасение на миг — шеренга книг на полке,
Как след в неувядающий мой сад.

Однажды я проснусь, скорей всего весною,
Сотру спокойно логин и пароль,
И город для себя вдруг заново открою,
Сведя печали зимние на ноль.

Оставлю позади букетики, сердечки —
Мир смайликов пугает пустотой.
А в небе стриж летит, рыбак сидит у речки,
И облако зависло над водой.

Все стоишь — и глухой, и «нищий»...

Все стоишь — и глухой, и «нищий», топчешь манну... Глаголет небо,
знать не знаешь, как с тебя взыщет Подающий тебе. Сыт хлебом,
славишь горечь земной пшеницы, позабыл, как рыдает Слово,
как уста, шевелясь молитвой, нас бросают наземь... И снова
манна эта летит, не видно ни конца, ни края. Наука,
за громадой теорий, обидно, не откроет, откуда мощь звука,
струи света, любви, прощенья... В «нищете» и до самого края,
до болезни сердечного зренья опускаемся вспомнить о рае...
Может быть, как о шансе спасенья?..

Смотри и лети выше...

Пальцы немеют... чётки.

Мир в темноте теряется:
Вокруг на окнах — решётки,
И нет пути покаяться.

Беги поскорее, слышишь?
Там солнце зловеще
Жарит!

На том людском пепелище
Живая душа
Изнывает.

И будто чётки сквозь пальцы
Слова повторяют...слышишь?
«Не бойся боли...
Остаться».

Смотри и лети выше...

Память сердца

Память сердца
Сдерживает слёзы,
Память сердца —
Всепрощенья соль,
Память сердца
В чутком небе, звёздном
Притупляет муки,
Облегчает боль,
Память сердца — Даль и Свет,
И Бездна,
Слава Жизни, дорогой венец,
Это не конец, поверь ты нужен!
Небо близко, ждёт тебя Отец!  
 

Страницы