(Юмористический сериал «Доктор Шершаго»)
—Здоров, командир. Я бы к тебе ни ногой — жена заставила. Она тут в коридоре сидит, волнуется. Ей диагноз положительный нужен. Она — чуть, что к врачу. Зря она это. Баба! У них емоции, поперёд ума, а всё остальное, сам знаешь, сзади. Я, что б её успокоить пришёл. Переживает за меня. Зря она это. Я у врачей лет пятнадцать не был. Зачем? Я и без врача состояние своё могу оценить, диагностику так сказать провести. А врачи они всё больше по справочникам лечат. А если в справочнике опечатка будет?! Нужно уметь в себя заглянуть, голос свой внутренний послушать — он не соврет. У тебя какая машина? «Девятка»? Не ахти телега. Если что по двигателю — это ко мне. Моторист я. Тридцать лет этим занимаюсь. Мне ни справочники, ни аппаратура не нужна, что бы болячку у двигателя найти. Ты мне движок запусти — через пять минут выдам тебе диагноз.
Вот и себя я так научился диагностировать, а жена говорит, что странно это, на это, говорит, врачи есть, анализы всякие, рентген. Ей диагноз положительный нужен, ты её по-братски успокой, лады? А я тебе мотор отлажу. Ты же видишь всё в норме. Нормалёк… хотя болячки есть. Небольшие, но всё же есть. Пробег всё- таки у организма значительный. Глаза, к примеру. Левый глаз у меня видит нормально, но только всё в чёрно белом варианте. Правый проявляет действительность только в оранжевом цвете. Это, если по очереди смотреть: то левым, то правым глазом. А ежели двумя — всё вокруг становится сочно зелёным, весенним таким. Как, к примеру, халатик твой. Белый, говоришь? Сейчас левым посмотрю. Всё же белый. Сложно командир к такой гамме цветов приспособиться. Вот ты, оранжевые котлеты есть будешь? То- то. А водочку не натурального цвета? Не пьёшь? Это ты зря. Бабка Ванга, Царствие ей Небесное, ежедневно стаканчик пропускала и другим советовала. Вот кто диагнозы ставил! Уважаю! До глубоких лет дожила старушка и без всякого рентгена людей просвечивала. Но насчёт одного стаканчика думаю, лукавила покойница: где первый там и второй, а за вторым и третий в охотку пойдёт, известно. Я, правда, теперь, больше двух бутылок не употребляю. Мотор уже не тот, клапана постукивают, распредвал износился. Что? У тебя, что по арифметике двойка была? Бутылку за неделю? По наперсточку для запаха? С таким рационом и загнуться не долго. Что? Громче говори. Нет, только водку. Портвейн категорически не переношу. У меня от него давление падает. Сам посуди: залей в движок фирменного масла или бодяги какой. На каком масле двигатель будет лучше работать? Соображаешь. О чём я говорил? О глазах, правильно. Человек ко всему приноравливается. Я теперь так делаю. Наливаю сразу три стакана. Первый стакан пью с закрытым левым глазом — он у меня проходит, как апельсиновая настойка. Второй — закрываю правый глаз, идёт, как беленькая. Третий пью с открытыми глазами. Третий стакан идёт, как тархунная водка. Между прочим, я, когда глаза закрываю — всё равно вижу. Но всё в синем цвете. Неприятное состояние, когда тебя окружают люди с синими мордами. Вот какие, значит, заморочки с глазами. А так нормалёк. Даже разнообразие, какое в нашей серой жизни.
Скажу тебе, как родному… я, командир, между прочим, простым усилием воли могу перевоплотиться, скажем, в какое нибудь животное. Периодически перевоплощаюсь. Недавно в собаку… По дороге домой перевоплотился. Когда до парадной метров десять осталось, силы меня покинули. Думаю: перевоплощусь в собаку — на четырёх легче будет дойти до квартиры. Перевоплотился. До подъезда доковылял, а про дверь с кодовым замком забыл. Как на грех никто не выходит. До кнопок не дотянуться, а назад в человека сил нет перевоплотиться: я в тот день перебрал маленько, три бутылки принял. Вместо двух законных. Стою, поскуливаю, народ мимо идёт, дождь льёт проливной, шерсть вся намокла, дрожу весть. Тут мужик выходит, хотел я в дверь проскользнуть, он меня ногой отпихнул. На следующий день вот такой синячище под глазом. Меня Тимофеевна впустила из 43- ей квартиры — она мусор выносила. Дополз я до своей квартиры, поскрёб лапой, жена меня впустила, обогрела, обсушила, спать уложила. Она собак любит. Даже не лаяла на меня в этот раз. А этого, который меня пихнул, я вычислил: он к Надежде из сорок девятой заруливает, когда её муж Петро на смене. Через неделю я в кота перевоплотился, с козырька подъезда на него спрыгнул, всю харю ему изорвал, правда, лодыжку сломал себе. Так, что нормалёк, командир. Жизнь насыщенная, не то что у некоторых.
Директора нашей станции техобслуживания Егора Петровича жаба говорящая посещает. Сама, значит, жаба, голова у ней петушиная с гребнем, лапы с когтями кривыми, а кличут её Василисой. Она ночью на грудь к нему садится, взглядом его поедает и требует «СПРАЙТА». Не дай, говорит, мине засохнуть. У Егора Петровича полный холодильник этого «СПРАЙТА», на всякий пожарный. Ко мне такие не наведываются. Недавно только… Голос вкрадчивый, такой как у цыганки, которая привязывается погадать. Я всё контакт пытался наладить — не выходило. А тут, в среду… Подхожу к зеркалу личность свою осмотреть. Глянул — тошно мне стало! То правым глазом посмотрю, то левым, то двумя. Морда у меня, как печать оплывшая на посылке. Вдруг голос за спиной: « Вы Федор Никитич — это зовут меня так, зеркалу не верьте — это обман действительности. Плюньте вы на это зеркало». Я согласился и плюнул себе в морду, в зеркало, в смысле. Тут голос и говорит: «Вот и чудесно. А теперь, примите стакашечку, Фёдор Никитич, и всё образуется». Послушался я его и принял. И так мне хорошо стало! Я ему и говорю, выйди, говорю, поговорим за жизнь. Ты мне радость сделал, говорю. Ты меня от погибели спас. Хороший ты человек, говорю, уважительный: меня по отчеству кличешь». А голос грустно так отвечает: «Никогда меня об этом не просите, Фёдор Никитич,— это зовут меня так. Не могу я вам показаться. Мы с вами до последнего смертного часа рука об руку идти будем. Я — ваше второе Я! И люблю вас крепко, как болт любит гайку с шайбой. Люблю, говорит, потому что вы меня поите, кормите, женщин своих любить дозволяете… Ты командир налево ходишь? Нет? А, что это ты так. Водка на грецких орехах от этого дела хорошо помогает. Когда успеваю? Когда, когда… кручусь, как белка в колесе. После этого голос пропал. И вот уже неделю его нет. Я теперь в зеркало боюсь смотреть и скучаю очень по голосу этому.
Скоро уже Ильюшка ко мне заскочит. Какой, какой,— Муромец. Он на каждый день пограничника ко мне приходит. На прошлый праздник через окно ко мне влез. Сам в кольчуге, под кольчугой тельняшка, на голове фуражка пограничная. Мы с ним тогда пять бутылок оприходовали. Сигарами меня угощал кубинскими. Они здоровые такие, как сардельки и термоядерные. А ты куришь? Не куришь, не пьёшь, до баб не охотник, смотри. долго не протянешь. Илья хотя мужик и здоровый, а окосел здорово. Я,— говорит,— первый русский пограничник я,— говорит,— Русь от татаро - монгольских диверсантов оборонял. Берёт палицу свою. Пойдём,— говорит,— на рынок лиц кавказкой национальности погоняем. Насилу уговорил его не буянить. Потом через окно ушёл. Наверное, остальных пограничников поздравлять. Диван мне продавил. Хороший был диван Краснодарской фабрики, со знаком качества. Что ты там все пишешь, ты жену мою успокой, скажи, ей так и так, мол, всё у вашего супруга нормалёк, для блезира лекарство какое нибудь мне выпиши. Нервы, мол, скажи у него. Возраст? Чей мой? Я это как его… сейчас… Значит так: родился я на улице Герцена, в гастрономе № 2. По призванию бухгалтер, по профессии гинеколог, в народе колхозник. Лампочка Ильича горит от ста двадцати кирпичей, а Илья Муромец работает дворником на стадионе «Динамо»... Берем черный хлеб и начинаем наматывать на Кольский полуостров. Наматываем, наматываем, Наматываем. А телевизора не получается. Покупайте товары фирмы ТЕЛЕФУНКЕН. Улица Герцена пересекает гастроном №22 через подсобку, в которой фунциклирует подпольный дом терпимости. Ты зачем вызвал сюда этих дорожных рабочих в оранжевых халатах? Санитары? Щас правым глазом посмотрю. Ты жену мою командир успокой, ей горемычной диагноз положительный нужен.
