Шел 1989 год. Я учился в Ленинградской духовной академии и одновременно без отрыва от учебы восстанавливал переданный Советской властью полуразрушенный собор Архангела Михаила в г. Ломоносове под Ленинградом. Как-то после окончания Божественной литургии ко мне подошла женщина лет 40–45, прилично одетая, и попросила принять участие в предстоящем собрании учителей городских школ.
Мне уже приходилось бывать в разных коллективах с лекциями и беседами на духовные темы. Я всегда делал это с радостью и в этот раз с благодарностью принял приглашение. Но, когда узнал, что разговариваю с парторгом и меня приглашают на партийное собрание, то был немало озадачен.
— Помилуйте, — воскликнул я, — но в каком качестве я могу быть участником вашего собрания, если я не только беспартийный, но и никогда не разделял коммунистических взглядов?
Женщина-парторг заволновалась, боясь, что я откажусь, и, торопясь, стала объяснять:
— Видите ли, батюшка, у нас на повестке дня собрания тема: «Атеистическое воспитание на современном этапе». Городок у нас небольшой, потому наша парторганизация состоит из учителей города и офицеров-отставников. Люди все грамотные. Как узнали о повестке дня, заявили, что коли сейчас гласность и перестройка, то для альтернативного мнения хотим послушать, что скажет священник по этому вопросу.
— Ну, раз так обстоит дело, то обязательно приду, — заверил я женщину. Договорившись о времени и месте собрания, мы расстались.
На следующий день я пришел в школу на собрание. Народу был полный актовый зал. Я занял место в первом ряду. Рядом со мной уселся какой-то мужичок с портфелем, как потом выяснилось, специалист по атеизму, присланный райкомом партии. Собрание началось с необходимых формальностей и оглашения повестки дня. Затем слово предоставили представителю райкома. Он выступал в течение получаса. Речь его мне показалась бессодержательной, я даже не могу припомнить, о чем он говорил. Но центральной мыслью его выступления был тезис: «Атеистическое воспитание нужно проводить на основе научных знаний». Затем он сел и слово предоставили мне. Зал как-то весь оживился, даже отставники, до этого мирно дремавшие в своих креслах, встрепенулись. Все с любопытством воззрились на меня, ожидая, что я буду противопоставлять научным знаниям. Но я и не собирался противопоставлять что-либо научным знаниям. У меня созрел другой план. Выйдя к трибуне, я предупредил, что мое выступление будет очень коротким.
— Здесь в основном сидят люди грамотные, — начал я свое выступление, — а многие даже преподают научные знания, на основе которых предыдущий оратор призывал вас вести атеистическое воспитание. Может быть, я что-то недопонимаю, поэтому прошу кого-нибудь из сидящих в зале ответить на один вопрос: какая наука доказала, что Бога нет? Если кто-нибудь приведет мне такое научное доказательство, то я здесь, при вас, снимаю крест и рясу и пишу заявление о приеме в партию.
Зал заволновался. Учителя и военные-отставники стали перешептываться между собой. А потом все как один разразились аплодисментами. Конечно, с трибуны меня после этого не отпустили, а стали засыпать вопросами на разные духовные темы. Так что собрание затянулось до позднего вечера.
На другой день подходит в соборе ко мне одна наша постоянная прихожанка и со слезами на глазах говорит:
— Отец Николай, как мне Вас благодарить?!
— Что случилось? — спрашиваю я.
— Да мой-то муж, он у меня подполковник в отставке, все время меня ругал, что я в церковь хожу. А вчера пришел с собрания и говорит: «Выступал Ваш священник, всех наших атеистов в лужу посадил. Так что, жена, ходи в церковь, да за меня там молись Богу».
