Марина вернулась с работы. Открыла дверь, поставила сумки с едой. Дома её встречала только Бася – пушистая дворово-домашняя беспородистая кошка. Марина взгрустнула по привычке о своём одиночестве и пошла на кухню, готовить. Бася тёрлась об ноги и ласково мурчала.
Ещё совсем молодая – всего лишь за тридцать, а уже одинокая и наверное навсегда - Марина никак не могла привыкнуть к своему одиночеству. Родителей нет, родственники все далеко, друзей близких тоже нет, а муж… Это вообще её больная тема. Давно ли Вадим клялся ей в вечной любви? И давно ли ушёл, не оставив даже ребёнка? Грустно осознавать, но на всём белом свете её любит может быть только Бася. А Бог? Как же Бог? Марина улыбнулась. Да, как ни странно, но благодаря измене Вадима, она поняла, что здесь на земле жизнь не кончается, что есть Бог, всемогущий и любящий, она начала ходить в храм. И это помогало ей скрашивать одиночество. Хотя с трудом, ой с каким трудом давались ей церковные службы, церковные посты, скромный стиль одежды, а главное попытки бороться со своими страстями. В частности со своей жадностью. Потому что её зарплата оставляла желать лучшего и приходилось тщательно планировать на что потратить каждую сотню рублей. Но коллектив на работе подобрался хороший, слаженный и Марине не хотелось из-за зарплаты покидать его. Вот и приходилось терпеть. И этот денежный вопрос сегодня обошёлся ей боком. Марина как наяву видела старого нищего, который встретился ей с утра.
Она вспомнила, как шла на работу. Мартовское солнечное утро, щебет птиц, в воздухе разлит запах близкой весны, пробуждения спящей природы. Она вдыхала с упоением весенний воздух и старалась идти помедленнее и не думать ни о чём. Её путь проходил мимо храма, в котором она была прихожанкой. Многие её знали и приветливо здоровались. А вчера около храма сидел старый нищий, которого она раньше там не видела. Одет был вроде прилично, но уж очень грязна была его одежда. Да и сам нищий был настолько стар, что казалось скоро рассыпется. Из под длинной в колтунах бороды и нечесаных волос глядели маленькими пуговками старческие подслеповатые глаза.
- Доченька, подай старику на пропитание.
Марина остановилась. В кошельке у неё было только пятьсот рублей, на которых она намеревалась после работы купить продуктов и поэтому специально не взяла мелочь, а в карманах никакой монетки не завалялось. Да к тому же был конец месяца и денег как всегда критически не хватало. Марина сделала вид, что не услышала просьбы старика и ускорила шаг.
И вот теперь она корила себя за этот поступок и не могла найти себе места. На работе всё вроде бы подзабылось, а по дороге домой, мимо того же храма, она опять вспомнила про старика, но его уже не было. Ну что, ну неужели ей была жалко пятьсот рублей? Ну разменяла бы в церковной лавке. Что такого? Ведь написано же в Евангелии: «алкал Я, и вы дали мне есть». А она получается не дала. Пожалела денег нищему, а по сути-то самому Господу пожалела.
Так Марина мучилась, пока готовила и ужинала. После ужина она открыла акафист Богородице и стала читать. На душе полегчало. Нет, она всё-таки должна найти этого старика и накормить его. У неё есть ещё в копилке немного денег...
В субботу она встала рано, как на работу, выпила кофе, привычным жестом заправила волосы, взяла деньги и отправилась к храму.
У ограды храма было непривычно много нищих, больше чем их обычно собиралось в праздничный день и они о чём-то громко судачили. Марина попыталась разглядеть среди них того старика, но его не было. Она почувствовала разочарование и грусть. Но всё-таки заставила себя подойти к оборванной старушке, которую довольно часто видела у храма и спросить:
- Бабушка, вы не знаете, где дед, который тут вчера стоял, старый такой?
- Чего-чего? Повтори, доченька, плохо слышу.
Марина повторила.
- А, Михайло, у него ещё борода такая белая, длинная. Так его на скорой только увезли. Ещё батюшка служить не начал, как увезли.
- А что с ним? – нервно спросила Марина.
- Не знаю, доченька, не знаю. Говорят, сердечный приступ. Дык Михайло потому и не стоял тут возле храма то. Сердечко у него больно слабенькое. А сейчас видно совсем есть нечего стало – вишь, пришёл к нам.
- Спасибо, бабуль. А куда его увезли?
- Дык, вон больница то эта, прям напротив. Дорогу то перейдёшь, вон и больница. Там главврач новый больно хорош. Всегда нас, нищих, принимает. Дай Бог ему здоровья! А то бывало кому-то плохо, а человека в больницу не берут. Так и оставляют на улице помирать. Куда его, говорят, возьмёшь? Прибыли то никакой. Да и Михайло, если не помрёт, всё равно скоро к нам вернётся. Откачают его, таблетками маленько подкормят и опять к нам.
Марине стало страшно. Если бы дала она вчера этому старику пятьсот рублей, глядишь и не пришлось бы ему стоять на улице и не случилось бы у него тогда сердечного приступа. А теперь, если он умрёт, она будет косвенно, но виновна в его смерти. Зная, что могла помочь человеку и не помогла. Какой страшной стороной порой оборачиваются наши поступки. Марина вспомнила рассказ женщины на православном форуме. Как та очень сильно поссорилась с мужем и отправляя его на работу, только осыпала бранью и закрыла за дверь. Муж просил простить его. «Вот вернёшься, тогда подумаю», ответила она. А муж не вернулся…
- Доченька, а ты случаем не родственница нашему Михайло? А то вон как разнервничалась вся. – Спросила старушка, участливо глядя в лицо Марине.- А то он всё внученьку искал. Она у него кажись пропала когда-то, вот он всё её ищет.
- Нет. – Марина, покачала головой. – Спасибо, бабуля, я пойду.
Она отошла от храма и задумалась. В голове промелькнуло: «был болен, и вы посетили Меня». Да, это теперь её долг – найти этого старика и помочь ему, чем может. И то, что он в больнице, никак не должно повлиять на её вчерашнее решение. Казалось бы кто он ей, этот нищий дед? Да ближний он, самый ближний на свете! Нет сейчас у них обоих никого ближе друг друга. Они ведь на самом деле очень похожи. Одинокий дед-бомж и она, молодая, состоятельная, но тоже очень одинокая. И она пошла-побежала к больнице.
- Куда? - спросил строгий охранник.
- Дедушка у меня в больнице лежит, на скорой привезли. Впустите!
Охранник улыбнулся и пропустил её. Марина бегом промчалась по территории больницы и, замедлив шаг, вошла в приёмные покои.
- Не подскажете, к вам сегодня нищего старика привезли на скорой, где его найти можно? – обратилась Марина в справочную.
- А, бомж этот… А вы кто ему?
- Внучка.
- Эх, внуки сейчас пошли – дед бомжует, а они ни сном ни духом. Только когда дед при смерти, тогда бегут, наследство искать. В коридор его на четвёртом этаже положили, как раз у двери в реанимацию. Зинаида ещё бухтела насчёт антисанитарии. Бахилы не забудь одеть!
Марина одела бахилы, оставила верхнюю одежду в гардеробной и бросилась на четвёртый этаж. При входе она почти столкнулась с двумя людьми в халатах – мужчиной средних лет и молоденькой девушкой.
- Я ума не приложу, Евгений Александрович, что с ним делать. Дед очень плох, лекарства нужны достаточно дорогие на его лечение. А у него ни денег, ни квартиры, только полкомнаты в развалившейся коммуналке – бомж, одним словом. Родных у него нет. Он постоянно бредит – мозг в его возрасте не выносит такой нагрузки. Зовёт внучку, Таню какую-то. А где мне эту Таню-то искать? Его надо мыть, обрабатывать от паразитов всяких, а никто этого делать не хочет. Антисанитария сплошная. Ну зачем вы его сюда взяли?! И так все жалуются, что вы полномочия превышаете. Вчера вот семейную пару выгнали.
- Я им просто попытался объяснить, что в моей больнице не дают и никогда давать не будут направлений на аборт!
- Ну зачем Вы так, Евгений Александрович. Им же тоже пожить хочется, – писклявым и каким-то заискиваюшим голоском ответила женщина.
- Для себя, да Зинаида Фёдоровна пожить? – жёстко возразил Евгений Александрович. – Простите, не согласен с этим. А с дедом вы не волнуйтесь. Что-нибудь придумаем.
Они уже вышли на лестничную площадку, когда Марина осмелилась вмешаться в разговор:
- Простите…
- Да?
- Зинаида Фёдоровна, Вы ещё не ушли? Вас Иван Владимирович зовёт, срочно. – Прокричала из коридора медсестра в белом халате. Зинаида Фёдоровна злобно взглянула на Марину и нехотя удалилась.
- Я случайно услышала ваш разговор, - робко начала Марина. Евгений Александрович ободряюще улыбнулся. – Вообщем я про этого деда. Вы скажите, что ему надо, чем помочь, какие лекарства купить, а я постараюсь помочь. Если медсестре трудно, давайте я его помою. Правда не знаю, как это делать. Я медицине не училась.
Евгений Александрович внимательно, и как-бы изучающе посмотрел на Марину.
- Так-так. А вы кто ему будете?
- Никто. – Марине не хотелось врать этому человеку.
- А что же так ратуете за помощь ему?
- Ну… Мне его жалко. Я в какой-то степени считаю себя виновной в том, что он очутился здесь, в больнице.
- Хм… Ну ладно. Посмотрим. Меня зовут Евгений Александрович, я главврач этой больницы. Вот моя визитка. – Евгений Александрович передал свою визитку Марине. – А Вас как зовут?
- Марина. – растерялась Марина.
- Очень хорошо! Вот рецепты на лекарства, которые деду срочно нужны. Желательно их купить если не сегодня, то завтра обязательно. Если будут ещё какие-то вопросы – звоните. – Евгений Александрович собрался уходить.
- Извините, а можно мне сейчас дедушку повидать?
- Вообще не желательно его тревожить. Хотя конечно, какой покой в коридоре... Но палаты у нас все переполнены. Проходите. За дверью налево до конца. Если будут спрашивать – скажите – я разрешил.
- Хорошо, – кивнула Марина.
По коридору ходили больные, бегали медсёстры, постоянно что-то стучало, ехало, гремело. Да, выздоровлению это конечно очень помогает…
Михайло лежал на кровати. Марина его сразу узнала. Только дедова борода и волосы были неаккуратно подстрижены и воняло от него меньше. Было видно, что он очень слаб. Когда она подошла поближе, преодолевая брезгливость, старик вдруг открыл глаза и радостная улыбка озарила его лицо.
- Танечка, Танюша, вернулась, - прошептал он.
Марина хотела сказать, что она не Танечка, но пожалела старика, который может быть и не перенесёт разочарования. А старик взял её руку и, поглаживая, с огромной радостью смотрел на неё.
- Так выросла, так изменилась. Красавица такая стала. А что, мужа у тебя нет?
- Нету, дедушка.
- Ну ничего, не грусти, ещё будет.
Марина отвернулась и украдкой вытерла слезу, что так непрошено навернулась на глаза при упоминании мужа.
Когда дедушка заснул, она тихо отошла. Ну вот теперь он считает её своей внучкой. А значит тем более нельзя предавать его веру, и она обязательно придёт ещё и ещё. Но ведь надо найти деньги. На лекарства допустим ей остатков зарплаты хватит, но на что жить? Тут Марину осенило, она вспомнила свой единственный способ заработка в институте – она подрабатывала переводами. А тогда ведь не было интернета. Тогда всё было гораздо сложнее. Так что надо освежить в памяти подзабытый английский язык и вперёд. Только надо помолиться и попросить Бога, чтобы помог осуществить задуманное, притормозила себя Марина.
На следующий день, в воскресенье, она пришла с лекарствами в больницу. Её пустили, но с трудом. Как ни странно, но главврач был на своём рабочем месте.
- Принесли? Вот молодец! А то дедушка с ума сходит, как проснулся, так только о своей Танечке и говорит.
- Он не сошёл с ума. Он думает, что я его внучка, - тихо сказала Марина.
- Ну что ж. Тогда давайте не будем его разуверять.
- Давайте.
На следующей неделе Марина устроилась на подработку. Те деньги, которые она зарабатывала через интернет, она снимала и тратила на лекарства и на всякие гостинцы дедушке. Евгений Александрович разрешил ей ухаживать за ним, и через несколько дней, когда он смог передвигаться, Марина забрала его домой. (А точнее их отвёз сам главврач.) Дедушке полезен покой и она создала ему покой. Усилиями любимой внучки, он очень скоро совсем поправился и дни напролёт просиживал за книжкой в любимом Маринином кресле, исправно встречая её с работы вместе с ласковой Басей. И хотя Марина после выздоровления сказала деду Мише, что она не его внучка, дедушка улыбнулся, крепко обнял её и сказал: «Доченька, Марина ты или Таня, ты всё равно настоящая моя внучка!» А потом, в один прекрасный день, в храме Марина увидела Евгения Александровича, с которым она иногда консультировалась по поводу дедушкиного здоровья и после его выписки. И они вдвоём ушли из храма – оказывается им было о чём поговорить. Через два месяца, когда на дворе стоял жаркий июль, они обвенчались. А сзади на стульчике сидел сияющий от гордости дедушка, который не мог пропустить этот момент: «Внученька, я говорил тебе, что у тебя ещё будет муж!», подслеповатые глаза глядели ясно и ласково.
