Зима Лазаря

Бросает этот жребий,
Хазарский каганат —

И между своих ребер
Стреле не будешь рад

И с птичьем опереньем
Промеж живых когтей

С шаманским говореньем
Языческих детей.

* * *

Там, в чужой бескрайности ковыль
снегом преклонен, из дальних стран
держит путь державный караван,
говорят, взаправду эта быль,
Лазарь там погонщиком, Эсфирь
снова снарядила его в путь,
надо с прибылью товар вернуть,
но в засаде ждет коварный зверь,
не вернется Лазарь без потерь,
впереди одни только снега,
что с того, что позади века,
гордость предков, племенной союз
не избавит от жестоких уз,
разжигай из веточек костер,
пусть в снегу останется узор
этой скудной жизни малых сих,
не героев, но вполне своих…

Одарили меня Вы улыбкой

Одарили меня Вы улыбкой.
С тихой грустью взглянули в глаза.
И сквозь вечер дождливый и липкий
Мне мелькнула небес бирюза.

Я взлетел на мгновенье над миром!
Озарилась сияньем душа!
И Луна, словно ломтик от сыра,
Замерла между звёзд, не дыша!

Мне неведома воля Господня.
Принимаю покорно свой путь.
Может быть, я влюбился сегодня,
Чтобы счастью навстречу шагнуть...

Коля из деревни Зуево

Коля из деревни Зуево это настоящий богатырь. Плотный — кровь с молоком, и кулачищи — во! Плечи широченные, а душа ещё шире. Коля добрый, как медведь из детской сказки: чеши его против шерсти, тяни его за уши, хоть запряги его — всё стерпит с застенчивой улыбкой. Но зато, если Коля унюхает кому несправедливость, или ещё хуже — кощунство, тут уж лучше сразу улепётывай.

Вот, когда ещё Коля ходил в парнях, деревенские повадились на дискотеку в район. На чужом пиру, известно, пришлым иногда не везёт — прилетает. Ребятки и брали с собой Колю «на счастье». Он войдёт с ними, станет в уголке, топчется. Местные видят с кем Коля и деревенских не задирают. А Коля ждёт, пока парни надрыгаются с девками под «Руки вверх», охраняет. Потом вместе возвращаются шумной кривоватой компанией.

Вот идут они как-то раз подогретые, весёлые. Перед их деревней на дороге ржавый знак «Зуево». Обладая остроумием никак этот знак не миновать. Остряк в компании есть — это Эдик. И как он раньше-то всегда мимо проходил?! А тут... «Зуево»...

Путь (отрывок)

— Что это? — испугалась Галка.

— Похоже на двигатель, только какой-то странный, я слышал такой только однажды, когда отдыхал у отца. Он ведь конструктор-археолог, собирает старые машины уже много лет. Так шумел старый вертолет, восстановленный им для какого-то авиационного музея или исторического шоу. Он взлетел только один раз, чтобы достичь конечной точки своего путешествия в каком-то выставочном павильоне. Ты не представляешь, насколько шумными были машины предков.

Звук усиливался, на горизонте показалась странного вида машина, создавалось впечатление, что она подпрыгивала на воздушных подушках, изменяя высоту своего полета по особой траектории, понятной только пилоту и ей самой.

Дмитрий Молев: Кто не политикус, тот идиотикус

Политика — слово греческое. Мы недавно вернулись из Греции, и вот там нам наши православные греки объяснили, что политика — это своеобразный мониторинг, то есть политик — это тот человек, который знает, что на настоящий момент происходит в стране, разбирается в происходящих событиях. А те люди, которые держатся ближе к кухне или тряпкам каким-то, к какими-то смешным проблемам, эти люди называются другим словом — идиотикус. 

А я сегодня горести...

А я сегодня горести
Хлебнула впрок глоток,
Из мира гладкой повести
Связала узелок.
На память — из условности,
На сердце копоть — тлен,
От немоты с готовностью
До крыльев встав с колен.
А там — легки и пламенны
Лучи к лучам сошью,
А люди снова каменны
На камни воду льют.

Ватник

Я, видимо, совсем не патриот —
Ругаю власти и кляну дороги.
Народишко по разному живёт —
Кто во дворцах, кто в хижинах убогих.

Я не воцерковлён, но в Божий Храм
(когда достало) отыщу дорогу.
Войду, перекрещусь, поплачу там...
А Бог посмотрит — пристально и строго.

Вокруг поля — всё травы да цветы.
И дышится — на зависть заграницам!
На кладбищах — могилки да кресты...
А в синем небе — радуги да птицы.

Говорят...

Говорят, за морем — сыто и тепло.
Говорят, что там полным-полно чудес.
А у нас в окошках битое стекло...
Почудил недавно пьяный... или бес.

Говорят, что там и розы — без шипов.
И любовь шальная брызжет через край!
А у нас тут край морозов и снегов.
А ночами — волчий вой да пёсий лай.

Говорят, что там, в излучине реки,
Дыбит башни горделивый, древний Храм.
А у нас в полях бурьян... да васильки,
Что росой небесной плачут по утрам.

Светлый пост

Прикосновением, как чистого белья,
Берёсты телу с черными рубцами пятен
В последний день святого февраля
Начался пост, душе моей приятен.
И на пригреве бурых по весне проталин
Луч солнца нежно радует меня.
Сыновней участью мы дети Бога стали
От благодатного Богоявленья дня.
В воде студеной, телом леденея,
Скажу: меня ли скроет тьма и тень,
И свет, как ночь окутает ли грея?
И тьма, как свет и ночь светла, как день.

Книга Жизни

Вот впопыхах написанная повесть —
Вся жизнь моя. Я плачу и смеюсь.
Господь добрей, чем собственная совесть...
Мне кажется... Но спорить не берусь.

Страница за страницей, год за годом.
Калейдоскоп событий, дат и лиц...
И чередой — закаты и восходы —
Под шелест заполняемых страниц.

Вот чёлка загоревшего мальчишки...
К финалу ближе — вот, седая прядь.
Рассматриваю тоненькую книжку —
И это всё? Что тут ещё сказать?

Ударения

Плачу и плачу, плачу и плачу...
Тут важно — как расставить ударенья.
Была пора весеннего цветенья,
Когда любое дело по плечу.

Был запах трав и первый поцелуй.
Был взят кредит наивного доверья.
За вешний мёд плачу тоской теперь я.
Как правильно — не балуй? не балуй?

Зачёт не сдан. Не выучен урок.
Настало лето — без границ и рамок.
Хотел я для неё построить замок,
А сил хватило — только на замок.

Страницы