— Что это? — испугалась Галка.
— Похоже на двигатель, только какой-то странный, я слышал такой только однажды, когда отдыхал у отца. Он ведь конструктор-археолог, собирает старые машины уже много лет. Так шумел старый вертолет, восстановленный им для какого-то авиационного музея или исторического шоу. Он взлетел только один раз, чтобы достичь конечной точки своего путешествия в каком-то выставочном павильоне. Ты не представляешь, насколько шумными были машины предков.
Звук усиливался, на горизонте показалась странного вида машина, создавалось впечатление, что она подпрыгивала на воздушных подушках, изменяя высоту своего полета по особой траектории, понятной только пилоту и ей самой.
— Это вертолет, я так и знал! — закричал Пашка сквозь нарастающий шум двигателя и железных лопастей центрального винта, яростно разрезавшего воздух.
Крылатая машина быстро приближалась к ним. Оказавшись рядом, она зависла на какое-то время и плавно села на поле. Из ее чрева вышла странного вида девушка с короткой стрижкой, одетая в комбинезон из грубой ткани серого цвета, плотно облегавший ее стройную, немного худую, фигуру. Она подошла к гостям и спросила, не объяснив ни единым словом свое присутствие и не отреагировав на настойчивое внимание.
— Кто Вы и зачем здесь?
— Я Павел, а это Галка, мы здесь всего пару часов.
— Вы знаете, что остров не любит праздного любопытства? — ее взгляд казался странным и слишком пристальным привыкшим к рассеянному легкому общению молодым людям.
— Мы давно хотели попасть сюда, — ответила Галка, — только вот сейчас решились. Поверьте, привело нас сюда не праздное любопытство, а желание понять жизнь.
— Сюда хотят попасть многие, только приходят единицы. Нелегко решиться на то такой шаг: пойти в неизвестность. Но я вижу, что вы еще не знакомы с той жизнью, понять которую так хотите, вам будет сложно, неподготовленные не задерживаются здесь надолго, а выносят отсюда только случайное. И помните, понять — не значит принять. И это усложняет многое, — загадочно произнесла незнакомка.
— Мы готовились, — Пашка громко чихнул от пыли, что поднялась от приземления громадной металлической птицы, — и понять, и принять.
— Нет, а потому будьте осторожны. Нельзя принять новое только потому, что ты готовился понять мир, это глупо.
Девушка резко повернулась спиной к гостям и быстрым шагом направилась к машине, легко запрыгнула внутрь, захлопнув за собой проржавевшую дверь, на которой почти не сохранилась краска. Двигатель надрывно зашумел, и вертолет поднялся ввысь, его лопасти медленно закрутились под солнцем, отбрасывая на траву тонкие и подвижные тени. Машина удалялась. Откуда-то из травы послышался печальный крик гагары. Галка знала этот крик. На озере, где жила ее семья, к ним часто прилетали эти птицы. Всегда важные и задумчивые, они кричали по утрам о чем-то своем, но почему-то очень близком человеческому сердцу. Крик не прекращался и становился все громче и громче.
— Откуда здесь гагары?
— Не знаю, — ответил задумчиво парень.
Крик не прекращался, он заполнял собой все пространство, словно бы призывая прислушаться к особому языку природы, испуганной непрошенным вторжением.
— Я больше не могу, мне не по себе, — тихо заметила девушка, — когда же вернется странник?
— Успокойся, — Пашка как-то по-особому посмотрел на девушку.
— Легко сказать! — всхлипнула Галка.
В этот момент в небе показались орлы, они медленно парили над полем, а потом начали снижаться, привлеченные беспокойным криком гагары.
— Давай попробуем лечь на траву и успокоится.
Галка достала из рюкзака шерстяной плед и раскинула его на земле. Ребята легли на него и закрыли глаза, решив ни о чем не думать, а просто отдыхать. Ветер касался их лиц и рук, словно бы лаская кожу легкими, мягкими толчками. Они не знали, сколько прошло времени, только внезапно услышали знакомый голос.
— Пора идти!
— Наконец-то! — обрадовалась девушка.
— Ничего не случилось за время моего отсутствия? — спросил проводник.
— Прилетала странного вида девушка на допотопном вертолете и задавала много вопросов, — Пашка вскочил на ноги и попытался размять затекшее тело.
— Хранительница правил. И что она сказала вам?
— Что-то о том, что здесь не место праздному любопытству, — иронично констатировал Пашка.
— Значит, вас приняли на этот путь.
— Кто? — спросил Пашка.
— Тот, кто позвал. Но быть званным, не значит пройти испытания. Здесь все равны.
— Нас же никто не звал! — возразила девушка.
— Это вы так думаете, зовут всех, кто приходит, но не каждый способен пройти остров. А теперь поторопимся, здесь нельзя больше задерживаться.
— Почему? — не унималась Галка, готовая, казалось, продолжать этот спор бесконечно.
— Скоро наше место захватят зыбучие пески, ничего хорошего. Пойдемте скорее. Я думаю, иногда природа учит мудрости, или практичности. Не стоит бороться с переменчивыми ветрами или песками, если можно найти спокойный зеленый оазис и мирно переждать капризы стихии. Борьба должны быть уместной. Все остальное — это глупое упрямство, гордыня, которая всегда приводит к поражению, — многозначительно изрек проводник, даже не пытаясь прояснить собственные рассуждения.
Двинулись в путь. Тропинка становилась уже, пока совсем не исчезла в зарослях крапивы, неожиданно проступившей через мягкую траву. Ее упругие стебли хлестали путников по рукам и лицу, крупные листья темно-зеленого цвета лениво пригибались к земле. Но ветер почти стих и на людей обрушилась гулкая тишина, наполненная непонятным ожиданием начала, казавшимся грозным отражением незнакомых чувств, таких непривычных для праздного ума молодых людей.
— Нам не пройти, — неуверенно заметила Галка.
— Другого пути нет, в обход нельзя, не дойдем до вечера. Эта крапива живая, она не пускает тех, кто в сердце держит обиду, — тихо заговорил проводник.
— Галка, ты, наверное, злишься на кого-то, — заметил Павел.
— Брось, я так устала, что сейчас думаю только о том, как дойти до леса, разжечь костер, выпить горячего чая и расслабится.
— А это не важно, — заметил проводник, — важно то, что обида не была прощена до входа на остров. Вспоминайте, иначе нам не пройти.
Девушка уже готова была заплакать, как внезапно кусты крапивы начали редеть также неожиданно, как и появились.
— Ну вот, вроде легче идти, — облегченно вздохнул молодой человек.
— Пока, но это не значит, что легкость пути станет постоянной для нас. Стойте! — крикнул проводник.
— Что случилось? — вздрогнула девушка.
— Так не бывает...
— Почему, — глупо спросил молодой человек, до конца не понимая, о чем идет речь.
— Не может быть! — недоуменно вскрикнул странник.
— Вы можете объяснить, что случилось? — Галка бросила взгляд туда, куда смотрел странник.
А тот смотрел прямо перед собой. Из поредевших зарослей крапивы, где то и дело проглядывали широкие ладони лопухов, торчала старая часовня. Да, скорее всего, это была часовня, покосившиеся кирпичные стены посерели и выцвели от времени, вокруг бесформенной грудой валялись разбитые камни, когда-то служившие продолжением стен, крыши не было, а внутри стояла каменная скамья, которую подпирали тяжелые валуны, потерявшие форму от времени.
— Это часовня раскаяния, так зовут ее все проводники. Говорят, ее построил старый солдат, вернувшийся с войны после долгих лет сражений. Он сильно горевал о ярости, с которой шел по земле всю свою молодость и решил построить часовню для каждого, кто готов отказаться от прошлых заблуждений. Та война не была праведной. А он не хотел ее продолжения, но не мог ничего изменить, разве только себя. Люди приходили сюда, и всегда находилось то, о чем они сожалели. Но что-то случилось однажды, и путь к часовне забылся на многие годы...Возможно, люди просто не хотели больше жалеть о чем-то, старинные стены обвалились, крыша осыпалась, скамья обветшала. И вот мы нашли ее. Мне рассказывал о ней старый друг, а ему дед...
— И что теперь? — спросила девушка, — мы должны найти раскаяние?
— Да, и оставить здесь все обиды, поняв их причины. Тяжелая память и горькие мысли о прошлом мешают в пути, а легкое сердце еще никогда никого не задержало. Хоть раз в жизни, но такие часовни встречаются на пути каждого странника, только чаще люди проходят мимо, не замечая возможности изменить жизнь и обрести легкое сердце. Этот закон нигде не прописан, но неизменен для каждого.
— А если я не вижу причину своих обид в себе?- спросила девушка.
— Тогда вы не видите выхода. Во всех событиях всегда есть двое, подтолкнувшие их к развитию, и если что-то пошло не так, то вина лежит на обоих. Время не замыкается на одном человеке, как в хорошем, так и в плохом.
Галка зашла внутрь и присела на старую каменную скамью.
— Камень холодный, — поежилась девушка.
— Его всегда можно согреть, это не главное, — ответил проводник.
— А что главное?
— Время, что вы проведете здесь. Просто подумайте о себе, и мысль приведет вас к сути, и даже если вы ничего не поймете, вы лучше узнаете собственное сердце.
— Но я не умею видеть главное.
— Нет, вы просто не хотите его замечать. Ваше сердце подскажет вам..
Галка задумалась. Проводник обошел вокруг развалин здания, пристально всматриваясь в землю, словно бы среди травы должно было отыскаться что-то главное, то, что потерялось уже давно и, казалось, безвозвратно.
— А можно и мне зайти внутрь? — спросил Пашка.
— Да, конечно, это должен сделать каждый, кто бывает на острове.
— И мы нашли эту часовню?
— Не думаю, скорее она оказалась на нашем пути.
— Как все сложно, — заметил Пашка. .
— Вы пока не привыкли к здешним местам, в этом вся беда. Как только освоитесь, так все и встанет на свои места.
— И как скоро мы привыкнем к острову?
— Этого никто не знает, может быть, и никогда...
— И что будет с нами в этом случае?
— Кто знает. Здесь все имеет только свои, внутренние причины, они нелогичны с человеческой точки зрения, абсурдны и жестоки, но они неизменно определяют события. Не принявший правила игры будет искать выход очень долго, а принявший их становится мудрецом. Так было всегда на острове и так будет дальше, никто и ничто не в силах изменить установленный порядок вещей.
— Так кем же был установлен такой странный порядок? — не унимался молодой человек.
— Первыми обитателями острова.
— И кто были эти загадочные первые обитатели? Их кто-то видел?
— Говорят, они пришли на остров с далеких северных гор. Путь в эти края давно забыт, как и название этих гор. Но жизнь человека никогда не проходит бесследно, так случилось и с древними жителями этих краев. Их жизнь превратилась в легенду, а легенда стала новым путем.
Галка вышла из часовни, молчаливая и притихшая, она была испугана. Покрасневшие глаза непривычно тихо смотрели на окружающий мир, губы были сжаты, словно бы прятали какую-то тайную, забытую боль. Пашка не решился спросить, что произошло. Ему необычно было видеть ее такой. Привыкший к глупой болтовне, непрерывным претензиям и женским жалобам на окружающий жестокий мир, молодой человек почувствовал, что девушка переживает сейчас что-то такое, что ему пока не понять. Он догадался, что не должен тревожить ее настроение праздным любопытством или глупой шуткой, иначе странный миг понимания рассыплется, и все вернется на круги своя, а настроение ускользнет, не оставив даже простого воспоминания.
— Идите, молодой человек, часовня ждет и вас, — пригласил проводник.
Парень нерешительно шагнул внутрь, прохлада каменных стен пронизывала насквозь, но озноб не появлялся, словно бы атмосфера была лишь обманчивым ощущением холода, заставляя замереть все ненужные, глупые страсти.
— Как тихо, — подумал Пашке вслух.
Молодой человек уселся на каменную скамью и задумался. Нет, в его голове не пронесся вихрь мыслей, но перед глазами ненавязчиво открывалась вся прожитая до этой минуты жизнь, полная самых разных впечатлений и событий. И когда припоминался какой-нибудь особенно неприятный случай, под сердцем что-то щемило, словно бы ветер подхватывал с земли горячий песок и швырял его прямо в широко открытые глаза юноши. Так длилось бесконечно долго, как казалось ему, но вот нить событий расплелась настоящим и застыла, а сердце успокоилось, приняв привычное состояние ожидания новых минут, дней и годов. Молодой человек встал и решительно шагнул наружу. Галка отошла и уже болтала с проводником, что-то оживленно доказывая в своей немного глуповатой, но самоуверенной манере. Оба собеседника обернулись. Но говорить, а тем более шутить с ними, у молодого человека не было никакого желания. Хотелось просто помолчать, уставившись в голубое небе, усеянное стаями птиц.
— А вы не пойдете? — спросила девушка проводника.
— Эта часовня не минует никого, даже тех, кто здесь не гость, а проводник, — с этими словами странник зашел внутрь, чтобы погрузиться в долгие размышления о своей странной, кочевой жизни, непонятной многим, но, судя по всему, так любимой им самим.
Прошло около получаса, и снова двинулись в путь. Дневной свет почти угас, солнце лишь красноватым отблеском выглядывало из-за горизонта, а его теплые лучи мягко перебегали с травинки на травинку, оставляя за собой едва заметные, капризные блики, мгновенно таявшие в наступающих сумерках.
Лес вырос прямо перед глазами путников: густой, темный, пугающий. Корни деревьев сплетались друг с другом, словно это были натруженные руки, поддерживающие вековые кроны в неимоверном усилии природы.
