Омилия

 Любить тебя? Любя спешить
за край неведомого моря,
и миг, как вечность - приоткрыть,
забыв, что есть на свете горе.

Любить тебя? Любя прощать
Все, что не стало светлой явью,
Все, что казалось не под стать,
Принять как подвиг или славу.

Любить тебя? Любя жалеть
Всем сердцем прорастая в нежность,
Всей силой разрывая клеть
Юдоли мнимо неизбежной.

Любить тебя? Любя спешить
За громким времени мгновеньем,
и каждый взгляд в любви раскрыть,
Любовь проста. Сложны сомненья.

В мягких сумерках вечерних
Свет души твоей прольется.
Сердце дрогнет-встрепенется
От нежнейших чувств дочерних.

Но увидеться с тобою
Невозможно под луною.
Мои чувства не остынут
В одиночестве пустынном.

О тебе с такой любовью
Сердце часто вспоминает...
Твой портрет об этом знает,
И помянник в изголовье.

На вопросы отвечают: иеромонах Роман (Кропотов), главный редактор газеты «Вестник Свято-Пафнутьева Боровского монастыря», священник Владимир Войтов, клирик храма Рождества Христова, г. Обнинск, священник Сергий Балахонов, клирик храма свв. Владимира и Ольги, г. Обнинск.

— Почему в христианском кинематографе нельзя показывать обнаженное тело, а также сцены насилия?

Священник Владимир Войтов: Произведения кинематографа, которые могут считаться христианскими, должны соответствовать духовным принципам христианства, то есть должны быть именно христианского духа. А что есть христианский дух? Его можно почувствовать и приобщиться к нему через изучение святоотеческих писаний, чтение Евангелия, внимательную молитву, Причащение.

Цхинвал. Восьмое, ноль восьмое.
Ещё все живы, город спит.
Но дух трагического боя
Над всей Осетией висит.

Но вот забрезжили зарницы.
Гроза? Нет, установка «град».
Многострадальную столицу
Идёт крушить грузинский брат.

Цинично, подло, как шакалы,
Забыв о Боге, о святом,
Пускают реки крови алой,
Сжигая «градом» каждый дом.

Зачем продались вы, грузины,
Американской стороне?
Под звёздным небом тёмно-синим
Вы угождали сатане.

Уничтожая своих братьев,
Неужто ли не больно вам?
Поразмышляйте о расплате –
Платить придётся по счетам.

Кто ближе вам: они иль янки
С окаменелою душой?
Зачем направили вы танки
На беззащитный люд простой?

Хотелось вам во «чистом поле»
Построить счастье на крови,
И поглумиться на раздолье,
Ногами попранной Любви.

Пять дней безудержного горя,
Пять дней войны – кошмарных дней.
И тысячи людских историй –
Погибших судеб на войне.

(сказка из цикла "Сказки бабушки Полины" к четвертой заповеди Божией)

Как-то бабушка Полина
С птичкой хлебушек делила,
Зимним утром не скучала,
Деткам сказку сочиняла.

Это присказка пока что,
Впереди, внучата, сказка.

Что за чудо эти птички
Быстрокрылые Синички!
Прилетели вместе дружно,
Их нам покормить бы нужно.

Посмотри-ка, сколько снега
Навалило прямо с неба!
Голодно зимой бедняжкам,
Им без хлеба очень тяжко.

Лиза с Дашей, две подружки,
Смастерили две кормушки.
К ним Синички прилетали,
Дружно, весело клевали.

На кормушку за окошком
Накрошили хлебных крошек,
И насыпали пшенички:
"Пусть покушают Синички!»

Говорит подружке Даша:
"Птицы помощи ждут нашей.
Только зёрнышек им мало,
Нужно дать Синичкам сала!»

Очень любят птички сало,
В миг склюют и просят: «мало!»
Все на сало налетают,
Друг у дружки отнимают!

В Евангелии от Луки (Лк.17, 5,6) на просьбу учеников об умножении в них веры, Господь произнес с т р а ш н ы е слова: «… если бы вы имели веру с зерно горчичное…», которые прямо свидетельствуют о том, что даже у них, тех, которые были с Ним, видели и слышали Его – истинной веры не было.

Или, если даже она и была, то ее размеры оказались меньше «зерна горчичного».

Что же можно сказать о нас, удаленных во времени от Евангельских Событий на две тысячи лет?

На протяжении всего Четвероевангелия Господь Наш Иисус Христос испытывает нас верою, как неким тестом на способность к усвоению огненной истины, которой является Он Сам.

Мы много читаем, знаем, помним мельчайших подробностей, второстепенных деталей, богословских и научных споров, но не в и д и м (или не хотим увидеть?) главного: Личность и Крестный Путь Единородного Сына Божьего.

Во времена далёкие трудно люди на селе жили. Кто как мог зарабатывал себе на хлеб. Кто пашню боронил, кто пшеницу сеял. Кто в кузне подковы ладил. Все с утра до ночи трудом были заняты. А уж на радость да на потеху времени не хватало. Соберётся, бывало, народ на праздник великий, позовут гармониста. Он сыграет, они споют. Вот и вся радость.

С весны берут бабы крестьянские детей своих в поля. Найдут место получше да посуше. Настелют на землю соломки, чтобы мягче было. Сами на работу, а дети на сене остаются, родителей дожидаются. И так до осени.

Так и дочь Иванова — Агнешка. С детьми играет. А надоест, начнёт соломку перебирать. Одну к другой сложит, что-то скрутит, что-то свяжет и получается у неё игрушка соломенная. С малых лет так приноровилась соломку вязать, что всех детей малых одарила своими поделками. Добрая девочка росла. Кому коняку свяжет, а кому и курочку. А тем и в радость. Время шло. Да стал народ в селе замечать, что как сунет Агнешка какому мальцу игрушку, так то, что связала, то во дворе у них и появляется. Вот подарила по осени она сынку конюха, который в барских конюшнях работал, конька.

Как-то лет десять назад во время сдачи сессии в Москве я заболела. Болезнь была непонятной: высокая температура, слабость, одышка, к тому же болела и кружилась голова. Несколько дней я кое-как перемогалась, продолжая ездить на занятия. Оставалось сдать еще два экзамена. Ни лекарств, ни денег на них не было, в кошельке лежал одинокий билет на обратный путь домой.

Поразмыслив над своим положением, я решила сходить в районную поликлинику. Сопровождать меня вызвался мой сокурсник Коля. До поликлиники, находящейся через два перекрестка от общежития, шли мы, как мне показалось, не менее получаса.

— Девушка, нам бы на прием, — просунулся Коля в окошко регистратуры. Из глубины окошка ответили:

— Московский полис есть? Тогда сто рублей.

В месяц лютых морозов и сильных ветров
Зажигаются свечи Сретéнья.
В свете úх льются звуки пророческих слов,
Слух лаская на богослуженьи.

«Отпущаеши ныне раба Твоего…» –
Каждый раз эти строки волнуют.
Долго ждал ветхий старец – святой Симеон –
На пороге Саму Пресвятую.

Триста лет он прожил потому, что давно
Усомнился в Священном Писаньи.
«Примет Дева во чреве…» – гласило оно,
Так Исайя давал предсказанье.

«Как же Дева зачнёт? Нет, не Дева, – Жена…»
Вдруг пред ним Гавриил взмыл крылáми:
«Жизнь тебе надоест, будет долгой она,
Пока сам не увидишь глазами,

Пока сам не дождёшься Мессию в свой храм,
Пока в руки Его ты не примешь.
Жди теперь исполнения вещим словам,
Лишь тогда этот мир ты покинешь».

И поплыли года… Симеон ожидал,
Сердцем чувствуя встречу с Мессией…
Он с пророчицей Анной душой увидал –
Гости к храму идут дорогие!

 «Вышей ты мне, вышей белую рубаху…»
В. Артемов

Я в шитье не горазд; рукодельница – ты,
Мастерица уткà и основы.
Ты мне вышей на черной футболке кресты,
Экстремистские знаки Христовы.

Снегом вышей кресты по равнине ночной,
Что прикинулась черной футболкой.
Пару молний скрещенных над черной страной
Вышей в небе каленой иголкой.

Чтобы мог умереть я, свободен и чист,
В этой черной футболке с крестами,
Потому что у Господа я – экстремист
Невоздержными к правде устами.

Согласно одной легенде после того, как ковчег остановился в горах Арартских, Ной послал птицу зимородок за огнем. Зимородок взлетел высоко в небеса, и его крылья окрасились в цвет неба. Когда он увидел костер, то спустился и взял головешку, которая обожгла ему перья и лапки, ставшие с тех пор огненного цвета.

Ты лети – я тебя отпускаю.
Небо – манит,
Я сам это знаю.
Только помни –
Взлетишь слишком скоро -
испугает тебя в выси холод
и скует два крыла за спиною
синей краскою иль голубою.
Ты снижать высоту тогда станешь -
Красным блеском огнище поманит.
Ты, не зная огонь, увлечешься,
Головешкою обожжешься.
И теперь уже след ярко алый
На груди твоей будет усталой.
Но тогда не забудь,
Что летал ты,
Что любил ты,
И что страдал ты.
И огонь принеси мне свой в лапках
Зимородок мой,
Божья птаха…

Перевод на укр.яз. здесь

Этим привычным вопросом, чисто «гороскопическим» на первый взгляд, может задаться и христианин, если только размышлять он будет о древе, которое внутри нас. Не размышлять о нём, пожалуй, опасно и даже преступно.

Внутри каждого из нас растёт и развивается дерево. Оно непременно должно зацвести и принести плоды, причём не обязательно в своё природное время. Нередко явить плод надо несмотря на сроки — по требованию судьбы и нужды ближнего, чтобы не оказаться проклятым как неплодная смоковница.

У одних людей внутри прорастает крестное Древо Жизни, посаженное Спасителем, и плод его — Сам Христос в нас. У других же прорастает иудино Древо Смерти, плодом которого когда-то стал сам Иуда, повесившись.

Семена обоих древ ждут внутри нас своего часа: которое из них начнёт питать своей жизнью человек и тем прорастит?

(Из цикла "Времена года. Церковный календарь")

Праведный Иосиф
С Девой Пресвятой
В храм Христа приносят
В день сороковой.

Встретил их семейство
Старец Симеон,
Бережно Младенца
На руки взял он.

Славя Бога, Духом
Старец осознал,
Что Спасенье людям
На руках держал.

И вдовица Анна,
Славя Небеса,
Здесь, под сводом храма
Встретила Христа.

Ветхий храм исполнил
Благодати свет:
Солнца Правды Новый
Воссиял Завет.
 

"Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас" (Мф. 11, 28)

Где нет Любви, там ночь и холод,
Сплошные залежи проблем.
И мир твой на куски расколот,
На сотни самых разных тем…

И каждый новый понедельник,
Себя пытаясь обмануть,
Ты, как египетский отшельник,
Бежишь от всех, куда-нибудь...

Тебе казалось это просто,
А жизнь сплошной круговорот:
За поворотом – перекрёсток,
За перекрёстком – поворот.

И прошагав совсем немного,
Увидев собственную лень,
Ты понимаешь – нужно к Богу,
Без благодати – день не день.

И в результате долгой ломки,
Когда на всё махнёшь рукой,
Услышишь искренний, негромкий,
Но твёрдый голос: «Я с тобой!»
2009-12

Зима - зимушка, зима
Снегом белым замела.
Запорошила дорожки,
Приодела лес в одёжки.
Пригласила снегирей,
Уложила спать зверей.
Белок, зайцев приодела,
В шубки новые одела.
Ветви сосен опушила
И остаться здесь решила.

Много до весны работы,
У зимы одни заботы:
Звать метель из облаков -
Наметёт она снегов,
Побеседует со стужей -
Пусть быстрей навяжет кружев!
Выберет большую ель,
Соберёт вокруг зверей.
Будут Дед Мороза ждать,
Ель детишкам наряжать.

Лес зимой красивым стал!
Дед Мороз пообещал
Отвезти детишкам ель,
А в подарок карамель,
И хлопушки, и шары -
Всё на радость детворы!
Дети встанут в хоровод
Веселиться в Новый год!
Вот так зимушка - зима
К нам на радость ты пришла! 

Зимушка

Распластала крылья Зима,  
Наземь тихо снега опустила,
Как усталая лебедь она
Пухом белым деревья обвила.

Старик уставший, Симеон благочестивый,
Ты смотришь вдаль туманным взглядом, вглубь веков.
Ты ждёшь и ждёшь по слову Ангела Мессию –
Уж третий век ты в ожиданьи… ты готов…

Так отчего сегодня сердце громко бьётся?
Не от годов прожитых, немощей, тревог –
Идёт Царица Пресвятая, светит солнце,
И на руках Пречистой Он – Младенец-Бог.

Бери, старик, на руки Господа, свершилось!
И слёзы счастья заблестели на очах.
Всё, что должно было случиться, то случилось…
И мир весь молится при сретенских свечах…

14.02.12

     
Спокойно. Невесомый снег шутя,
Заботливо укрыл мои печали,
Которые, как непослушное дитя,
Капризничали и никак не утихали.
Так нежно мать ребенка не качала,
Спеша куда-то, вечно суетясь.
И колыбельную ему не напевала,
К проблемам нерешенным торопясь.
А этот снег все не кончался!
А этот снег весь день старался!
Его прохожие топтали.
Его и солью посыпали.
Лопатами гребли-гребли…
Метелками мели-мели…
Напрасно! Он как мудрый доктор врачевал:
Не торопился, обещаний не давал.
Но просто верил: будет исцеленье.
И твердо знал: пришла пора забвенья.

                                 2005 год